- В чем-то вы правы, - Бутч закурил, - мы учим их, что несоблюдение этих правил может закончиться весьма неприятным инцидентом...
- Скажем, разрывом сердца, - уточнил Кэссиди. - Такая, знаете ли, непредсказуемая штучка. Или, к примеру, инсульт...
- Надеюсь, вы-то понимаете, что мы не имеем абсолютно никакого отношения или влияния на такие случаи? Мы только утверждаем, что нарушение этики не останется безнаказанным, наказание будет быстрым и суровым, но если соблюдать этику, то оно не последует. Это не вызывает у вас ассоциаций с вашей работой?!
- В случае же если ваших коллег заинтересуют источники нашего скромного благосостояния, - снова включился в беседу Кэссиди, - мы готовы предоставить всю интересующую их информацию. А сейчас, простите - после обеда очень полезно вздремнуть час-полтора.
- В конце концов, какие могут быть к нам претензии - законы мы соблюдаем, налоги платим, власть уважаем. - Бутч говорил это уже в дверях своей спальни. - И вообще, обратите внимание - культура обслуживания выросла, хамства и жульничества нет в помине - тишь да гладь, о рэкете ни слуха, ни духа. И если вы спросите, благодаря кому это, половина ответит: "Бутч и Кэссиди"... Желаю успехов, майор!
VII
Впрочем, тишь да гладь были более чем относительны. Страх, охвативший прослойку "делаваров" абсолютно на коснулся воров, кидал, заломщиков и им подобной публики. Город перешёл из рук нескольких группировок под контроль Бутча и Кэссиди, и силы, прежде сдерживаемые и управляемые рэкетирами, теперь вырвались на свободу. С наступлением темноты город вымирал, в районах заправляли десятки мелких банд. Статистика сразу показала рост грабежей, насилий, убийств. Милиция старалась по вечерам не приближаться к Центральному скверу, из которого временами доносились душераздирающие крики. А над сквером парил подвешенный к дирижаблю плакат, сияние которого напоминало днем и ночью:
БУТЧ и КЭССИДИ утверждают:
ЭТИКА - ЗАКОН ВАШЕЙ ЖИЗНИ!
Не забывайте об этом!
В один из вечеров дирижабль был притянут к земле и взмыл в небо лишь несколько спустя, когда белоснежное полотно плаката было обильно залито кровью. Колян сообщил об этом во время утреннего чаепития. Это был вызов. Плательщики заволновались - зачем платить за покой, если он не гарантируется?! Их делегаты упирали на соблюдение побратимами своих обязательств. Это тоже был вызов и вполне справедливый,
Бутч курил сигарету за сигаретой, Кэссиди раскуривал трубку. Он уже принял решение.
- Николаша, друг мой, - он придержал Коляна за локоть, когда тот уносил грязную посуду в кухню. - Как подвигается ваша учеба? Сессия на носу, а знаете какое серьезное дело первый курс...
- Да-да, - оживился Бутч. - Какие успехи?
Колян мгновенно вытянулся и собрался было рапортовать, но Кэссиди остановил его, похлопав со плечу:
- Мы вам вполне доверяем, Николаша, и верим в то, что никакие гулянки не отвлекут вас от занятий и вы не посрамите нас. Но мы переживаем, чтобы вы не перезанимались; выберитесь сегодня вечерком в город, возьмите любую из наших машин, какая больше понравится, а нам оставьте свою, нам тоже что-то проветриться захотелось, в люди выйти...
- Мне говорили, Николаша, - доверительным тоном продолжал Бутч, - что если быть проще, то люди к тебе потянутся сами... Так что развлекитесь.
Колян ничего не понял, но ключи выдал немедленно. С не меньшим удивлением он исполнил приказание отменить все приглашения на ближайшие две недели.
До вечера Бутч и Кэссиди изучали статистику преступлений, пытаясь определить эпицентры. Выяснилось, что всюду одинаково погано. Из этого следовало, что погасить очаги не удастся и оставалось рассчитывать только на психологическое воздействие операции "Этика - 2".
В город выехали в сумеркаx. "Девятка" Коляна выглядела неплохо, но внимания на нее никто не обращал. Да и сам Колян отвлекал , создавая ощущение, что его хозяева в этот вечер в другом месте. Но особых уловок не потребовалось. Ночная жизнь шла своим чередом: редкие прохожие жались к домам на неосвещенных улицах, вольготно себя чувствовали только большие шумные группы.
Вот одна из них полукольцом охватила выскользнувшую из переулка парочку и, улюлюкая, погнала ее в сторону одного из дворов, видимо, бывшего базой. Бутч и Кэссиди вышли из машины и последовали за ними.
Ни одно окно во дворе не светилось, ни откуда не доносилось ни единого звука. Жители выжидали. В углу двора, под единственным уцелевшим фонарем, двое или трое избивали парня, рядом на куче палой листвы остальные деловито и без суеты раздевали его подругу. Появление Бутча и Кэссиди не произвело на шайку никакого впечатления.
- Пеца, разберись с этими лохами, - скомандовал главарь и некто несовершеннолетний, дыша дешевыми сигаретами, сивухой и плохими зубами, лениво подошел и цедя сквозь зубы предложил:
- Сматывайтесь, пока целы, мудаки, а то смотрите - после нее вас оприходуем!
Шайка дружно зареготала. Руки сомкнулись...
Кэссиди подошел к ошеломленному парню:
- С вами все в порядке? Мы приносим вам и вашей подруге свои искренние извинения и надеемся, что это поможет, - он вручил пухлый фирменный конверт - компенсировать понесенный ущерб. До свидания. Мы вызовем "скорую".
Бутч сел за руль:
Кажется, вечер начал удаваться! Поехали дальше...
Так они выезжали каждый вечер на, протяжении всей недели. А утром восьмого дня по всему городу был развешан плакат:
БУТЧ и КЭССИДИ
НАПОМИНАЮТ:
ЭТИКА - ЗАКОН ВАШЕЙ ЖИЗНИ!
Предупреждение нарушителям сделано,
специалисты по этике гарантируют вам покой!
... Дирижабль с рекламным плакатом по-прежнему висел над Центральным сквером, сияя первозданной белизной. На Северном кладбище экскаватор отрывал новый ряд. "Гастролеры" покидали город. Колян меланхолически считал издержки операции и от нечего делать прикидывал возможную стоимость телевизионной рекламы специалистов по этике, Бутча и Кэссиди...
VIII
Операция "Этика - 2" действительно сделала побратимов популярными. Страх, смешанный с благоговением властвовал над городом. Стало ясно, что этика не просто рекомендация, а общий закон и за нарушение его всегда одно наказание - смерть.
Жизнь же Бутча и Кэссиди шла своим чередом. Колян сдал первую сессию, к всеобщему удивлению, весьма прилично. Кэссиди милостиво позволил ему жениться. Колян немало недоумевал, не зная как воспринять это: как рекомендацию, разрешение или приказ.
В город все было спокойно, на миллион человек не набиралось даже случая пьяного дебоша. И не удивительно - не осталось, наверно, ни одного места, где бы не висел плакат: "Помни, ЭТИКА - закон твоей ЖИЗНИ!" С плаката, бесстрастно-пронизывающе смотрели льдистые глаза.
Появляться в городе не было никакой необходимости и Бутч предложил переехать на зимнюю дачу, где побратимы и провели почти всю зиму. На ритме жизни переезд не отразился. Эта размеренная жизнь неофициальных хозяев города после недавних бурных событий казалась скучной. Кэссиди погрузился в сплин - что бы он ни делал: читал, смотрел видео, гулял, развлекался с девушками - все время повторял: "Скучно-то как, Господи! " Бутч тоже сник, целыми днями упражнялся в подземном тире, парился в сауне, играл сам с собой на бильярде. На ламентации Кэссиди он неизменно ответствовал: "Что, Феденька, репка?!"
Колян, видя такое настроение, сначала было несколько оживился, но потом и сам как-то угас, и то бродил по дому безмолвной тенью, то объедался на кухне. Желание учиться у него пропало, а Бутч и Кэссиди перестали настаивать.
Весна, необычно ранняя и теплая в этом году, вначале не принесла оживления. Лишь перед днем рождения Кэссиди друзья решили выбраться в город. Особых дел, впрочем, не было, все оставалось спокойным, хотя бы в силу смотрящих со всех углов плакатных глаз, поблекших за зиму, но все таких же грозных. Выехали поздним вечером, чтобы не привлекать излишнего внимания. Через опущенное стекло в машину врывался сладкий аромат цветения. Ехали быстро, Бутч иначе не умел; на участке, где дорога сужалась, зажатая двумя холмами, он все же слегка притормозил - впереди виднелся какой-то темный массивный силуэт. Удар, три почти синхронных вспышки, взрывы, снова вспышки и взрывы.