Искусству пространственного перемещения Аббада, на самом-то деле, обучил отец, но делал он это так искусно, незаметно и ненавязчиво, что Аббаду еще очень долго казалось, будто всему он научился сам — в том числе и искусству духовных слияний, позволявшему избегать стычек с другими детьми, не вполне еще понимавшими истинную структуру взаимоотношений (в том числе отношений полов) и потому тратившими много энергии на выяснение взаимных обид, претензий и противоречивых желаний.

Тяготился ли Аббад своей отделенностью, своим часто не нужным ему одиночеством? Да, хотя сейчас Аббад и понимал, что именно одиночество заставило его быстрее, чем это удавалось многим, подняться на первую ступень посвящения — он, кстати, не ожидал, что это случится так быстро, на втором цикле обучения. Аарагда тогда прибилась к синей, как саримская лисица, звезде, чье название содержало больше нематериальных и духовных символов, чем можно было произнести и даже подумать. Название свое звезда получила из-за того, что демонстрировала в чистом виде закон сохранения полной энергии: какие-то вещества (впоследствии, уже в университете, Аббад разобрался, конечно, в их физико-духовной структуре), каких недоставало в недрах обычных звезд, вступали здесь в полный цикл реакций, производя не только электромагнитное излучение, но и довольно частые выбросы духовной энергии.

Время посвящения выбрали учителя. Для Аббада стало неожиданностью, когда однажды, приступив к изучению внутренних смыслов поэмы Дервита «Мир, как пространство и воля», он ощутил полное единение с автором. Он стал Дервитом, вспомнил свою (его!) жизнь, то, о чем не имел раньше ни малейшего представления, пережил его душевные муки и великие подъемы разума, написал десятки поэм, забытых за давностью лет, прожил две тысячи циклов и умер потому, что узнал о жизни все. Молекулы в его теле начали распадаться на атомы, поскольку истончилась духовная составляющая личности, сохранявшая в веществе жизнь. Дервит стал духовной сутью, памятью, что в полной мере и ощутил Аббад.

Он вернулся обновленным, и, главное, понимал теперь, что такое смерть. Прежде он не знал этого и, как все дети, воображал, что будет жить вечно.

О сущности смерти Аббаду рассказал учитель Левкид.

— Человек, — объяснил он, — самое сложно организованное существо в нашей Вселенной. Ты уже знаешь: человек — не только материальное тело, но и духовная суть, а также нематериальные составляющие, которым нет названия в вещественном мире. Животные, птицы, космические монстры, планеты, звезды, пыль и газ, само пространство — физический вакуум и все его квантовые состояния, — в общем, все, что можно увидеть глазом, не обладает духовным содержанием, хотя и содержит, конечно, его зачатки. В нематериальном мире у физического вещества и полей нет таких глубоких связей, как у человека. Вещественная планета содержит в нематериальности собственную идею и множество других идей, с нею связанных, но число и сложность этих идей ничтожны по сравнению с идеями, из которых возникает человеческий дух, а затем и тело…

— Да, я это почувствовал, — подумал Аббад и попытался вернуться памятью в тот миг, когда…

— Не нужно, — поспешил остановить его Левкид. — Ты посвящен — этого достаточно. Воспоминание может вывести тебя из психического равновесия, а ты еще многому должен научиться, чтобы понять самого себя. Я только хотел сказать, что финал жизни человека отличается от финала существования любой другой структуры во Вселенной. Когда в звезде заканчивается ядерное топливо, она сжимается под действием собственной тяжести и становится черной дырой, ее вещество вновь превращается в идею, которая когда-то и породила звезду, заставив сжиматься межзвездное облако. Это простой переход, результат сохранения полной энергии. Когда в живом существе — животном, например, или космическом монстре — начинают распадаться молекулярные структуры, часть энергии переходит в духовные миры, часть — в нематериальные, но часть остается здесь, во Вселенной. Остаточная энергия излучается в виде электромагнитных волн, и смерть живого существа представляется яркой вспышкой — обычно зеленого цвета, потому что именно в этом диапазоне…

— Я видел, как умер листочник, — сообщил Аббад, невежливо прервав учителя, и тот мощным мысленным импульсом заставил ученика всплыть из нового воспоминания.

— Ты еще не понимал, что это была смерть, верно? — подумал Левкид.

— Нет, я… Я решил, что листочник отправился в другое место.

— У физиков есть термин: телепортация.

— Путешествие, да? Но это не совсем…

— Молодец, Аббад, ты уже понимаешь разницу между физической телепортацией, которую и сам хорошо освоил, и сложным процессом трансформации…

— При телепортации, — сказал Аббад, — меняются только координаты объекта в пространстве-времени, но нет обмена энергиями с духовным и нематериальным мирами.

— Конечно, — кивнул Левкид. — А тот листочник действительно умер, судя по твоему описанию. В материальном мире он обратился в горсть пыли, в духовном осталось содержание его памяти, а в нематериальном сохранились все идеи о его структуре. Такова судьба живого, но не разумного. Человек…

Левкид помедлил, пряча от Аббада какие-то свои мысли, не предназначенные для ученика, и продолжил после короткой паузы:

— Настала пора, Аббад. Первое посвящение, через которое ты прошел, это знание о начале и конце всего сущего. Прежде ты жил в убеждении, что будешь всегда.

— Конечно, — подумал Аббад. — Человек рождается из идеи. Из мысли. Из желания. Если бы у отца и мамы не возникло мысли о сыне…

— Ты не родился бы, конечно.

— А идеи вечны, или это тоже неверно?

— Идеи вечны, — повторил учитель. — Полагаю, да. Во всяком случае, наука пока не смогла доказать обратного или показать в эксперименте исчезновение хотя бы одной идеи. Но это…

— Это я пойму при втором посвящении, — подсказал Аббад.

— Возможно, — сдержанно сказал учитель. — Физика утверждает, что идеи вечны, духовная суть изменчива, а вещественное тело смертно и в назначенный срок становится прахом, горсткой пыли. Тело живет… на этот счет есть разные мнения… некоторые исследователи считают, что человек в своей вещественной форме может, в принципе, прожить столько, сколько будут существовать молекулы, атомы и частицы. Примеров тому мы не знаем по той простой причине, что наша Галактика образовалась шестьдесят семь миллионов полных циклов тому назад. По сути это — вечность.

— Но Дервит умер, — сказал Аббад. — Его молекулы распались.

— Он сам того пожелал, — покачал головой Левкид.

— Но как…

— Дервит и сейчас жил бы и продолжал радовать нас своими поэмами — поистине гениальными! Физическое тело человека не может погибнуть, пока связано законом сохранения энергии с духовным миром и миром идей. Пока сохраняется триединство, смерти нет, потому что всегда из неуничтожимой идеи может возникнуть мысль, а энергия мысли, перейдя в материальный мир, восстанавливает тело таким, каким оно было в момент гибели.

— Да-да, — нетерпеливо сказал Аббад. — Но Дервит… я был им, я ощутил его смерть, полный распад…

— Неприятные ощущения, верно?

Аббад передернул плечами.

— Дервит сам того пожелал, — повторил учитель, — но у него ничего не получилось бы, если бы не помощь монахов.

— Монахи?..

— Ты знаешь о Монастыре?

— Конечно, — сказал Аббад. — Монахи управляют всеми процессами во Вселенной…

— Нет, конечно, — улыбнулся Левкид. — Монахи все знают, да, но умеют далеко не все. Правда, никто не знает, чего же они все-таки делать не умеют, потому и сложилась легенда…

— С неразрешимыми проблемами люди поднимаются в Монастырь.

— Да, — кивнул учитель. — Поднялся и Дервит. Повторяю: поэт и сейчас был бы жив, не помоги ему монахи разорвать энергетические связи в его душе. Правда…

Левкид скрыл от Аббада какую-то свою мысль, пустая оболочка взлетела в небо так быстро, что Аббаду показалось — сверкнула молния. «Правда»…

— После первого посвящения, — сказал учитель, — ты начал понимать устройство Вселенной. После второго ты поймешь себя.