Эллери заметил, как Билл весь напрягся, явно узнав свидетеля. Сначала он не связал имя с человеком. Но сейчас вспомнил. Орлеан был светилом современной криминологической науки, человеком с безупречной международной репутацией, удостоенным за свои заслуги наград десятка государств.
— Следовательно, область вашей деятельности в криминалистике — идентификация преступников и вещественных доказательств?
Француз снисходительно улыбнулся:
— Сочту за честь предоставить вашему суду мои верительные грамоты, месье.
— Будьте столь любезны.
Эллери бросил взгляд на Билла: тот нервно облизывал губы. Было видно, что вызов в качестве свидетеля столь выдающейся личности застал его врасплох.
— Я сделал науку криминологической идентификации делом своей жизни, — спокойно заявил Орлеан. — Последнюю четверть века я ничем другим не занимаюсь. Я учился у Альфонса Бертиллона. Имею честь быть близким другом и коллегой вашего инспектора Форо. Дела, на раскрытие которых я, как профессионал, был приглашен...
Билл, бледный, но спокойный, вскочил со своего места:
— Защите известны профессиональные заслуги мистера Орлеана. У нас по этой части претензий нет.
Уголок губ мистера Поллинджера приподнялся на долю миллиметра. Это был единственный знак триумфа, который он позволил себе сделать. Прокурор подошел к столу, на котором были разложены вещественные доказательства, и поднял нож для разрезания бумаг, найденный на месте преступления. К рукоятке его был привязан ярлык, а лезвие до сих пор хранило следы запекшейся крови Гимбола. Просто удивительно, как свободно Поллинджер обращался с этим предметом. Держал за самое острие, явно не опасаясь, что его отпечатки останутся на окровавленной поверхности лезвия. Он даже нерезко помахивал им, как дирижер палочкой. Все глаза были прикованы к ножу, словно судебный зал на миг превратился в концертный, а публика стала послушным оркестром.
— Кстати, мистер Орлеан, — обратился к иностранному эксперту Поллинджер, — будьте столь любезны, объясните защите и присяжным, каким образом вы оказались привлечены к этому делу в качестве свидетеля обвинения.
Билл, как и все, кто находился в зале заседания суда, не отрываясь смотрел на нож; цвет лица его из серого стал желтым. Люси также смотрела на нож, приоткрыв рот.
— С 20 мая, — сообщил Орлеан, — я объезжал ваши полицейские управления. 2 июня мне довелось быть в Филадельфии. Меня посетил начальник полиции города Трентона Де Йонг и спросил мое мнение в качестве эксперта относительно определенных моментов в данном деле. Мне дали на экспертизу несколько вещественных доказательств. Я здесь, чтобы дать свидетельские показания на сей счет.
— Вы были совершенно не в курсе, не правда ли, мистер Орлеан, относительно предыдущих следственных открытий трентонской полиции?
— Абсолютно.
— Вы не получали никакого вознаграждения за ваши услуги?
— Гонорар был предложен, — сказал знаменитый криминалист. — Я отказался принять его. Я не беру гонорары при исполнении обязанностей в чужом месте.
— Вы не знакомы с лицами, задействованными в данном процессе, — фигурантом, защитником, прокурором?
— Нет.
— Вы даете показания исключительно в интересах истины и справедливости?
— Исключительно.
Поллинджер сделал паузу и помахал ножом для разрезания бумаг перед экспертом.
— Мистер Орлеан, я демонстрирую вам вещественное доказательство штата номер 5. Оно было среди объектов, которые вы подвергали экспертизе?
— Да.
— Могу ли я спросить о том, что именно вы выделили для проведения экспертизы?
Орлеан вежливо улыбнулся, блеснув зубами.
— Я исследовал отпечатки пальцев.
— И что вы выявили?
Француз был словно создан для сцены. Он не отвечал сразу. Его яркие глаза обежали зал. В свете люстры его лоб блестел. Публика замерла.
— Я выявил, — произнес он наконец без всяких эмоций, — отпечатки пальцев двух человек. Для простоты позвольте мне их впредь называть А и Б. Отпечатков А больше, чем отпечатков Б. Точное число следующее. — Он заглянул в свой отчет. — Отпечатки А на лезвии ножа: один отпечаток — поллекс, два — индекс, два — медиус, два — аннуларис и один — аурикуларис. Отпечатки на рукоятке: один — поллекс, один — индекс, один — медиус. Б на лезвии: один — поллекс, один — индекс, один — медиус. Б на рукоятке: один — индекс, один — медиус, один — аннуларис, один — аурикуларис1.
— Сосредоточимся на Б, мистер Орлеан, — предложил Поллинджер. — В какой позиции вы нашли отпечатки пальцев Б на лезвии и рукоятке? Отпечатки разбросаны или сгруппированы?
— Не подержите ли нож, пожалуйста? Поллинджер вытянул нож вертикально, так что острие оказалось направлено в пол, а конец рукоятки — в потолок.
— Отпечатки Б на рукоятке расположены сверху вниз в том порядке, в каком я указывал: индекс сверху, медиус прямо под индексом, аннуларис под медиусом, аурикуларис под аннуларисом. Все сгруппированы довольно плотно.
— Попробуем перевести эти технические термины, мистер Орлеан, на более понятный язык. Правильно будет сказать, что на рукоятке орудия преступления, читая сверху вниз, как я держу его, вы обнаружили отпечатки четырех пальцев — указательного, среднего, безымянного и мизинца?
— Совершенно верно.
— Вы сказали, что эти четыре пальца расположены плотно друг к другу. Каково ваше истолкование, как эксперта по отпечаткам пальцев, такого расположения отпечатков?
— Я бы сказал, что не подлежит сомнению, что Б держал рукоятку этого орудия так, как обычно человек держит нож, чтобы нанести удар. Отпечаток большого пальца отсутствует, поскольку большой палец в такой позиции обычно перекрывает другие пальцы.
— Все эти отпечатки достаточно четкие? Нет ли вероятности неправильного их прочтения, так сказать?
Француз нахмурился:
— Те специфические отпечатки пальцев, которые я указал, были достаточно четкими. Вместе с тем имеются определенные указания на смазывания, которые невозможно прочитать.
— Не на рукоятке? — поспешно спросил прокурор.
— Главным образом на рукоятке.
— И тем не менее нет никаких возможных сомнений относительно четких отпечатков, которые вы приписали Б?
— Ни малейших.
— Нет ли иных отпечатков, перекрывающих эти отпечатки Б на рукоятке?
— Нет. Есть кое-где смазанности. Но эти отпечатки не перекрыты другими.
Глаза Поллинджера сузились. Он подошел к демонстрационному столу и взял две папки.
— Сейчас я вам показываю экспонат штата номер 10, отпечатки пальцев, снятые с рук убитого Джозефа Кента Гимбола, известного также как Джозеф Уилсон. Вы пользовались этим набором отпечатков в целях сравнения при анализе отпечатков на оружии?
— Да.
— Будьте любезны, сообщите присяжным ваши выводы относительно этой первоначальной классификации двух групп отпечатков на ноже как А и Б.
— Отпечатки, которые я обозначил как А, являются отпечатками вашего экспоната номер 10.
— Иными словами, отпечатки пальцев А принадлежали Джозефу Кенту Гимболу?
— Совершенно верно.
— Не объясните ли вы более подробно?
— Вот что следует сказать. На рукоятке ножа и на лезвии имеются отпечатки пальцев обеих рук Гимбола.
Поллинджер помолчал. Затем сказал:
— А теперь, мистер Орлеан, я покажу вам экспонат номер 11. Будьте добры, охарактеризуйте этот экспонат в таком же порядке, как вы это сделали с экспонатом номер 10.
— Отпечатки, которые я обозначил как Б, — спокойно начал Орлеан, — идентичны тем, что представлены на экспонате штата номер 11.
— Пояснения?
— Да. Отпечатки пальцев Б на лезвии — это пальцы левой руки. Отпечатки пальцев Б на рукоятке — правой руки.
— Могу я вас попросить прочитать для присяжных подпись к экспонату штата номер 11?
Орлеан взял маленькую папку из рук Поллинджера и спокойно зачитал:
— Экспонат штата номер 11. Отпечатки пальцев Люси Уилсон.
Поллинджер пошел на свое место, бросив сквозь зубы:
— Можете начать допрос, мистер Энджел.