Саблинский пещерный полигон
Саблинский пещерный полигон
Светлое морозное утро. Солнце еще не пробилось сквозь плотную дымку, и силуэты покрытых инеем деревьев сливаются с небом. День будет солнечный, но мы его не увидим. Мы выйдем из-под земли поздно вечером, под звездами.
Переодевшись в пещерную одежду, покидаем маленький домик над обрывом. Мороз обливает тело, как холодная вода, и мы спешим, чтобы поскорее попасть в теплую — семь градусов выше нуля! — пещеру. На нас грязные, перемазанные глиной и много раз латанные комбинезоны, порыжевшие от песчаника ботинки, исцарапанные и обитые каски. Встречные лыжники останавливаются, удивленно приглядываясь.
Входы в пещеры прикрыты ледяными решетками и колоннами. Их голубой блеск будит воспоминания о настоящих, кальцитовых и гипсовых пещерах. Но нет таких пещер под Ленинградом, и нам приходится тренироваться в старинных каменоломнях.
В прошлом веке и в начале нынешнего здесь, в Саблине, велись кустарные разработки белого унгулитового песчаника для стекольных заводов. Мы пытались найти в архивах какие-нибудь сведения о пещерах, может быть, их планы, но не обнаружили ничего. В большой, теперь полузатопленной пещере левого берега выработка явно велась по четкой схеме — здесь был широкий главный коридор, от него в стороны отходили штольни. Пещеры правого берега хаотичны и запутанны — многие сотни метров петляющих коридоров перемежаются большими залами с широкими — несколько метров в поперечнике — колоннами-останцами.
Здесь можно увидеть зимующих летучих мышей — как маленькие кожаные сверточки висят они под потолком, и порой в их шерсти блестят мельчайшие капли воды. На стенах можно найти зимующих насекомых — мух, комариков, бабочек, а недалеко от входа сидят тесными кучками бабочки-совки, покрытые белой изморозью. Их глаза светятся как драгоценные камни. Саблинские пещеры интересны не только для зоологов, но и для геологов, в них можно четко увидеть залегание пород, отложенных силурийским морем.
Озерцо в пещере, выхваченное из темноты светом вспышки
То, что пещеры сложны, нас не пугает. Именно такие нужны для тренировок в топографической съемке и ориентировании, всем нам необходимо набраться опыта подземной работы. Ведь в нашей секции есть только один хорошо знающий пещеры человек — студент-геолог Гена Пантюхин. Шесть лет подряд он работал в экспедициях Дублянского.
Занятия в пещерах мы начали с основ топосъемки. Помню, как удивился кто-то из ребят, впервые увидев горный компас.
— Но ведь у него запад на востоке?!
Многоцветные своды Саблинских каменоломен
Действительно, и градусы, и страны света расположены там иначе, чем в обычном компасе, зато при топосъемке это очень удобно. Нацелишь боковое ребро компаса в нужном направлении, а магнитная стрелка сама показывает азимут, то есть на сколько градусов это направление отличается от севера.
У входа в пещеру появляется первый пикет. Звучное это название означает всего лишь кучку камней, в ней бумажка с номером. В том месте, где коридор начинает заворачивать, резко расширяться или еще как-нибудь менять свою форму, ставят второй пикет, а на нем зажигают свечку. С первого пикета делается засечка азимута на огонек, мерной лентой промеряют расстояние между пикетами. Потом ставят третий пикет, на него засекают направление со второго и так далее. Кроме того, конечно, ведут замеры высоты и ширины коридора. На первый взгляд все просто, но попробуйте разглядеть приплясывающую стрелку, нацеливая на огонек грань компаса!
Установка приборов-самописцев
Для удобства мы разбивались на тройки. Один работает с компасом, другой тянет ленту, а третий — белоручка — ведет записи. Белоручка — потому что ему нужно иметь чистые руки, это в пещерах нелегко.
Дома все результаты пересчитывают, переводят на миллиметровку — и возникает план участка пещеры. Для проверки разные тройки вели съемку одних и тех же коридоров. При сравнении планов иногда случались неожиданности. Один и тот же коридор мог быть прямым или извилистым, он сжимался и вытягивался, как дождевой червяк на асфальте, а каждая тройка, споря до хрипоты, отстаивала свои вариант. В следующее воскресенье работу начинали с первого пикета — и все повторялось снова.
Перед спуском в сифон
В Саблинских пещерах побывало бесчисленное количество людей. Накопченные на потолках стрелки, фамилии, какие-то знаки, кое-где протянутые нитки — и так до самых дальних закоулков, находящихся в нескольких сотнях метров от входа. Ни на какие открытия здесь мы, конечно, не надеялись — это был просто учебный полигон, где всем нам нужно было набраться опыта и знаний. И все-таки первое наше серьезное открытие было сделано именно здесь, в Саблине.
Не помню, кто из ребят первым проник в тот странный, почти квадратный и очень мокрый зал. После тихих и сухих песчаниковых коридоров здесь было очень неуютно, вода лила отовсюду. В лучах фонарика блестели падающие капли, кое-где они сливались в маленькие ручейки. Плоский и низкий — сразу над головой — потолок покрывали какие-то бугорки. Луч света качнулся и высветил их — это были сталактиты! Маленькие, коротенькие, но настоящие. Каким образом? Ведь этого просто не может быть — пещера-то искусственная, и заложена она в песчанике… С изумлением смотрели мы на изящные белые сосульки, которые возникли, по-видимому, вопреки законам природы.
Я посветил на пол: сталагмитов не было видно. Но в тех местах, где капли падали особенно густо, пол был покрыт блестящей корочкой кальцитового натека. А в небольшой ямке лежала горсть белых, округлых, матово поблескивающих камешков, и по ним били частые капли. Жемчуг?! Одно из пещерных чудес, редкостное экзотическое образование — в сорока километрах от Ленинграда? Он поблескивал, и не исчезал, и был более чем реален — матовый пещерный жемчуг.
Топографическая съемка пещеры
"Да ведь сверху известняк!" — восклицает кто-то. И верно, как могли мы забыть, что над песчаником, перекрытым сланцем, лежит еще и мощный пласт известняка. Из этих мест, с Тосны, его вывозили раньше в Петербург как материал для тротуаров, фундаментов домов, ступенек лестниц.
Все становится на свое место, делается ясным и понятным. Этот зал — действующая модель настоящей кальцитовой пещеры. Талые воды, просачивающиеся сверху, через толщу почвы и ледниковых отложений, омывают слои известняка, проникают в них по трещинам — и часть растворенного кальцита остается на сводах пещеры в виде крошек-сталактитов, а кружащиеся в лунках песчинки обволакиваются кальцитом и превращаются в жемчуг… По-видимому, это был первый в мире пещерный жемчуг, найденный в искусственной пещере.
Пещерный жемчуг в искусственной пещере
Но все-таки нас мучили сомнения: да жемчуг ли это? Не могли ли мы по своей геологической серости принять за него простую гальку?
Через месяц наши ребята поехали в Сухуми, на пленум Центральной секции спелеологии. Вскоре я получил от них телеграмму: "Дублянский утвердил жемчуг". Секция ликовала.
Каждый четверг мы собирались на Васильевском острове, в гостеприимном Дворце культуры имени Кирова. Шли занятия. Студенты, молодые рабочие, школьники-старшеклассники сидели за столами и аккуратно конспектировали "доклад" очередного лектора. Лекторами были мы сами: подготовившись по литературе, по очереди рассказывали о пещерной археологии и рождении сталактитов и сталагмитов, о таинственных существах, обитающих в пещерах.
Чтобы занятия были интересны, мы перерывали кучи книг и натыкались порой на замечательные истории. Помню, как взволновала всех нас удивительная и трагическая судьба старого испанца, прозванного Дон-Кихотом из Альтамиры.
Испанский граф дон Марселино де Саутуола, владелец замка Сантильяна. увлекался первобытной историей. Увидев на Всемирной выставке в Париже орудия древнего человека, найденные в пещерах Франции, он подумал, что неплохо бы поискать что-нибудь подобное в пещере Альтамира, лежащей в его владениях. Несколько месяцев вел он раскопки и действительно нашел кремневые орудия. Профессор Вильянова, один из крупнейших историков Испании, поздравил его с успехом. Это было в 1879 году.
Однажды дон Марселино взял с собой на раскопки пятилетнюю дочку Марию. Соскучившись, она зажгла свечу и стала играть, залезая в такие закоулки пещеры, в которых отец не мог бы и выпрямиться. И вдруг закричала: "Папа, мира, торос, торос!" — "Папа, смотри, быки, быки!" Потрясенный дон Марселино увидел на своде пещеры изображения огромных зубров, убегающих кабанов и целого табуна лошадей. Животные были нарисованы красной и желтой краской на скальных выступах так искусно, что казалось, будто их фигуры выступают из стены.
Рисунки были созданы гениальным художником, и его реалистичная и в то же время своеобразно стилизованная манера, его непривычное для европейцев видение мира не имели аналогий с современным искусством. Так нарисовать зубров и диких лошадей, давно уже исчезнувших в Испании, могли только люди, видевшие их живыми, подолгу наблюдавшие их, охотившиеся за ними. Те самые люди, чьи кремневые орудия дон Марселино нашел рядом, в десятке метров от рисунков. Так произошло открытие удивительного и чудесного искусства людей каменного века.
Несколько месяцев вся Испания говорила об Альтамире. Тысячи людей побывали в пещере. Даже король Альфонс XII пролез в узкий вход, чтобы увидеть своими глазами находку, изумившую его подданных.
А потом случилось неожиданное. В Лисабоне, на съезде специалистов по первобытной истории Саутуоле не поверили. Никто не мог представить, что столь совершенные рисунки могли быть созданы одетыми в шкуры дикарями. Кто-то узнал, что несколько лет назад в замке Сантильяна гостил талантливый и чудаковатый художник, и сомнений уже не осталось: конечно, вся эта история с рисунками — только трюк богатого бездельника.