— Если вы скажете еще хоть слово, Джон, — взвизгнула мисс Прайс, зажимая рот своему обожателю, когда тот собрался перебить Никльби, — еще хоть полсловечка, то я вас никогда не прощу и разговаривать с вами не буду!

— Ну, ладно, моя девочка, что мне за дело! — сказал торговец зерном, влепив звонкий поцелуй мисс Матильде. — Пусть все идет по-прежнему, пусть все идет по-прежнему!

Теперь пришел черед мисс Сквирс вступиться за Николаса, что она и сделала, притворяясь испуганной и встревоженной; в результате двойного вмешательства Николас и Джон Брауди очень торжественно подали друг Другу руку через стол, и столь внушительной была эта церемония, что мисс Сквирс взволновалась и пролила слезы.

— Что с тобой, Фанни? — осведомилась мисс Прайс.

— Ничего, Тильда, — всхлипывая, отозвалась мисс Сквирс.

— Ведь никакой опасности не было, — сказала мисс Прайс. — Не правда ли, мистер Никльби?

— Решительно никакой! — ответил Николас. — Чепуха!

— Очень хорошо! — шепнула мисс Прайс. — Скажите ей что-нибудь ласковое, и она скоро придет в себя. Послушайте, не выйти ли нам с Джоном на кухню, а потом мы вернемся?

— Ни за что на свете! — возразил Николас, очень встревоженный таким предложением. — Чего ради вам это делать?

— Эх! — сказала мисс Прайс, поманив его в сторону и говоря с некоторой долей презрения. — Хороший же вы кавалер.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Николас. — Я совсем не кавалер — во всяком случае, не здесь. Ничего не понимаю.

— Да и я ничего не понимаю! — подхватила мисс Прайс. — Но мужчины — изменники, всегда такими были и всегда такими будут — вот это мне очень легко понять!

— Изменники! — воскликнул Николас. — Да что у вас на уме? Уж не хотите ли вы сказать, что вы думаете…

— Ах, нет, я ровно ничего не думаю! — с раздражением перебила мисс Прайс. — Вы поглядите на нее: как разодета и какой прелестный у нее вид, право же, почти красавица. Мне стыдно за вас!

— Милая моя, какое мне дело до того, что она разодета и что у нее прелестный вид? — осведомился Николас.

— Ну-ну, не называйте меня «милой», — сказала мисс Прайс, впрочем, слегка улыбаясь, потому что была миловидна и к тому же немного кокетлива, а Николас был красив и она считала его собственностью другой особы, а это и являлось причиной, почему ей лестно было думать, что она произвела на него впечатление, — не то Фанни скажет, что это моя вина. Давайте-ка сыграем в карты.

Громко произнеся эти последние слова, она упорхнула и присоединилась к грузному йоркширцу.

Все это было совершенно непонятно Николасу, который в тот момент усвоил лишь то, что мисс Сквирс — девица, отличающаяся заурядной наружностью, а ее подруга, мисс Прайс, — хорошенькая девушка. Но у него не было времени поразмыслить об этом, так как у очага уже подмели, со свечи сняли нагар, и они уселись играть в «спекуляцию».

— Нас только четверо, Тильда, — сказала мисс Сквирс, бросая лукавый взгляд на Николаса. — Пожалуй, лучше нам взять себе партнеров — двое против двух.

— Что вы на это скажете, мистер Никльби? — осведомилась мисс Прайс.

— С величайшим удовольствием, — ответил Николас.

И с этими словами, совершенно не ведая о наносимой им чудовищной обиде, он смешал в одну кучу карточки с проспектами Дотбойс-Холла, которые заменяли ему фишки, с теми, какие получила мисс Прайс.

— Мистер Брауди, — взвизгнула мисс Сквирс, — будем держать против них банк?

Йоркширец согласился, по-видимому совершенно ощеломленный дерзостью нового учителя, а мисс Сквирс бросила злобный взгляд на подругу и истерически захохотала.

На долю Николаса выпало сдавать, и ему повезло. — Мы собираемся выиграть все, — сказал он. — Тильда уже выиграла кое-что, на это, я думаю, она не надеялась, не правда ли, милая? — сердито сказала мисс Сквирс.

— Только дюжину и восемь, милочка, — ответила мисс Прайс, делая вид, будто понимает вопрос в буквальном смысле.

— Какая ты сегодня скучная! — огрызнулась мисс Сквирс.

— Да, право же, нет! — отозвалась мисс Прайс. — Я в превосходном расположении духа. Мне казалось, что ты как будто расстроена.

— Я! — вскричала мисс Сквирс, кусая губы и дрожа от ревности. — О нет!

— Ну, вот и прекрасно! — заметила мисс Прайс. — У тебя кудряшки растрепались, милочка.

— Не обращай на меня внимания, — захихикала мисс Сквирс, — ты бы лучше смотрела за своим партнером.

— Благодарю вас, что вы ей напомнили, — сказал Николас. — И в самом деле, это было бы лучше.

Йоркширец раза два приплюснул себе нос сжатым кулаком, словно хотел удержать свою руку, пока ему не представится случай поупражнять ее на физиономии какого-нибудь другого джентльмена, а мисс Сквирс с таким негодованием тряхнула головой, что ветер, поднятый пришедшими в движение многочисленными кудряшками, едва не задул свечу.

— Право же, мне никогда так не везло! — кокетливо воскликнула мисс Прайс после одной-двух партий.Я думаю, это все благодаря вам, мистер Никльби. Хотелось бы мне всегда иметь вас своим партнером.

— И я бы этого хотел.

— Но у вас будет плохая жена, если вы всегда выигрываете в карты,сказала мисс Прайс.

— Нет, не плохая, если ваше-желание исполнится, — ответил Николас. — Я уверен, что в таком случае жена у меня будет хорошая.

Нужно было видеть, как тряхнула головой мисс Сквирс, пока шла эта беседа, и как приплюснул себе нос торговец, зерном! Стоило платить небольшую ежегодную ренту, чтобы только узреть это, увидеть, с какой радостью мисс Прайс возбуждала их ревность, тогда как Николас Никльби не нодозревал что он причиняет кому-то неприятность.

— Но мы, кажется, только одни и разговариваем, — сказал Николас, добродушно окинув взглядом стол и беря карты для новой сдачи.

— Вы так хорошо это делаете, что жалко было бы перебивать, — захихикала мисс Сквирс. — Не правда ли, мистер Брауди? Хи-хи-хи!

— Мы это делаем потому, что больше не с кем говорить, — сказал Николас.

— Поверьте, мы будем разговаривать с вами, если вы нам что-нибудь скажете, — заметила мисс Прайс.

— Благодарю тебя, милая Тильда, — величественно отозвалась мисс Сквирс.

— Вы можете говорить друг с другом, если вам не хочется разговаривать с нами, — продолжала мисс Прайс, подшучивая над своей любимой подругой. — Джон, почему вы ничего не говорите?

— Ничего не говорю? — повторил йоркширец.

— Да, лучше говорить, чем сидеть вот так молча и дуться.

— Ну, будь по-вашему! — вскричал йоркширец, тяжело ударив кулаком по столу. — Вот что я скажу: пусть черт заберет мои кости и тело, если я буду дольше это терпеть! Ступайте вместе со мною домой, а этому молодому шептуну скажите, чтобы он поостерегся, как бы ему не остаться с проломанной башкой, когда он в следующий раз попадется мне под руку.

— Боже милостивый, что это значит? — с притворным изумлением воскликнула мисс Прайс.

— Ступайте домой, говорю вам, ступайте домой! — сердито крикнул йоркширец.

А когда он произнес эти слова, мисс Сквирс залилась потоком слез, вызванных отчасти нестерпимым раздражением, а отчасти тщетным желанием расцарапать кому-нибудь физиономию своими прекрасными ноготками.

Такое положение дел создалось по многим причинам. Оно создалось потому, что мисс Сквирс стремилась к высокой чести выйти замуж, не имея для того достаточного основания. Оно создалось потому, что мисс Прайс уступила трем побуждениям: во-первых, желанию наказать подругу, притязавшую на соперничество с ней без всяких на то прав; во-вторых, собственному тщеславию, побудившему ее принимать ухаживание изящного молодого человека; и, в-третьих, стремлению доказать торговцу зерном, какой великой опасности он себя подвергает, откладывая празднование их бракосочетания. А Николас вызвал его тем, что на полчаса предался веселью и беззаботности и очень искренне хотел избежать обвинений в неравнодушии к мисс Сквирс. Поэтому и примененные средства и достигнутые результаты были самыми естественными, ибо молодые леди до скончания веков, как делали они это испокон веков, будут стремиться к замужеству, оттеснять друг друга во время бега к алтарю и пользоваться каждым удобным случаем, чтобы в наивыгоднейшем свете показать свои преимущества.