Однако здесь нет оскорбления. Помните: если вы думаете, что тот, кто уходит с поджатым хвостом, оскорблен, вы не правы. Вы привносите в это свой ум. А это просто решение. Если я спрашиваю вас, что больше: два или три, и вы отвечаете «три» - «два» разве оскорбляется? Глупость! Какая глупость! Они очень мудры, эти собаки. Они приняли решение без всякого насилия, без всякого конфликта. Они приняли решение, как на предвыборной проверке. Какой смысл вступать в настоящую борьбу, если уже решено, что один из них слаб? Разумеется, победит сильнейший - так зачем же в нее вступать?

Тот, кто сошел с арены - это не трус, помните. Он выставил напоказ всего себя, все выложил на стол, не припрятывая никакой карты, даже козырной. И когда он увидел, что все лучшие карты у других, а не у него, с этим было покончено. И не нужно вступать в борьбу, не нужно оскорбляться: «Бог сделал его большим псом, а меня псом поменьше - так что с этим покончено».

Человек пришел к суфийскому Мастеру и спросил его: «Почему я не такой, как ты?» «Ты меня удивляешь, - ответил суфийский Мастер. - Я ведь могу спросить то же самое: 'Почему я не такой, как ты?' - и счесть себя оскорбленным. Я ведь тоже не похож на тебя. Бог никогда не создает двух одинаковых людей. Ты - это ты, а я - это я».

Человек пришел к Мастеру дзен и спросил то же самое: «Почему ты так благочестив, так красив, так привлекателен? Почему я не такой, как ты?» «Выйди», - сказал Мастер. Он вывел его наружу и показал ему два дерева, стоящие в его саду. Одно было очень большим и шепталось с облаками, а другое - очень маленьким.

«Посмотри, - сказал он, - одно большое, а другое маленькое, но я еще никогда не слышал, чтобы маленькое спрашивало у большого: «Почему я не такое, как ты?» А ведь я живу здесь уже много лет. Здесь нет проблемы. Большое - это большое, а маленькое - это маленькое. Маленькое счастливо тем, что оно маленькое, а большое счастливо тем, что оно большое. Здесь не бывает сравнения, поэтому здесь не бывает и оскорбления».

Ханна - эгоистка. Я помню, как она много лет назад принимала саньясу. В ней и теперь не много от саньясинки. И все же я никогда не говорю «нет». Просто из вежливости не говорю. Почему я должен говорить «нет»? Она принимала саньясу на горе Абу - это было лет пять или шесть тому назад. И когда я давал ей имя... я помню то имя, которое ей давал - то было одно из самых прекрасных имен, которое только можно дать в Индии. Я дал ей имя «Ганг». Это для индусов самая прекрасная, самая священная река. На берегах реки Ганг благоухают самые красивые в Индии цветы. Здесь писались Веды, здесь пелись Упанишады, здесь говорил Будда, здесь ходил Махавира. Все двадцать четыре тиртханкары, и Кришна, и Рама, и Будда, и все великие святые - все они чем-то обязаны Гангу.

А Ханна отказалась сразу же. Она сказала: «Мне не нравится это имя. Мое имя, 'Ханна', красивее». И я сказал просто из вежливости: «Хорошо, я оставлю тебе твое прежнее имя». Но в то самое мгновение она для меня закрылась, она так и осталась для меня закрытой. Она отвергла меня! Я дал ей саньясу, но она отвергла меня. Ее собственное эго, ее собственное имя, ее собственное прошлое были слишком велики.

Помните: именно эго чувствует оскорбление; дело не в существовании. Существование не знает оскорбления. Чем больше ваше эго, тем большее вы чувствуете оскорбление. И помните: причина в вашем эго. Существование совершенно не осознает какого бы то ни было оскорбления. Роза не чувствует себя оскорбленной лотосом из-за того, что лотос такой большой. А ноготок не чувствует себя оскорбленным розой из-за того, что у розы такой восхитительный аромат. Никто не сравнивает. Ни у кого нет эго, которое стало бы сравнивать. Никто не соревнуется. Когда речь идет о сравнении, существование совершенно безмолвно. Это эго, наш психологический рак, чувствует оскорбление.

Второе: Вы говорите, что не стоит чувствовать вину, но как возможно этого избежать? Ведь малейшая отрицательная эмоция или качество, направленное вовнутрь, убивает тебя - а направленное вовне убивает других. Не нужно это куда-то направлять, вовнутрь или вовне. Ты можешь это просто наблюдать - и оно исчезнет, испарится. Оно не идет ни вовнутрь, ни наружу.

Например, в тебе возникает гнев. Это негативный яд. И теперь возможны три реакции. Ханна упоминает только две; она знает только две. Многие люди знают только две. Одна - выбросить этот гнев, этот огонь, этот яд на другого. И тогда это - разрушение. Естественно, когда ты сожжешь другого, ранишь другого, ты почувствуешь вину. Я понимаю. Ты будешь чувствовать себя глупо, ты будешь чувствовать себя идиоткой, у тебя возникнет такое ощущение, что ты сделала что-то не так.

Или другая возможность: ты не выплескиваешь свой гнев на другого, а направляешь его вовнутрь. И тогда ты вредишь себе. Тогда ты ранишь себя, тогда ты заработаешь язву желудка. Тогда этот огонь будет бушевать внутри тебя. Тогда ты вечно будешь сидеть на вершине вулкана. Тогда ты никогда не будешь в покое, ты всегда будешь в тревоге. И жизнь твоя утратит всякую радость.

Общество, церковь, государство настаивают на втором. Общество призывает: «Не гневайся на других. Делай с этим что хочешь - проглоти это, но только не гневайся на других». Если ты страдаешь от язвы, то это твое дело. Если ты страдаешь от рака, то это твое дело. И общество внушило тебе, что рак не имеет никакого отношения к твоему гневу, что язва не имеет никакого отношения к твоему гневу.

Если ты проглатываешь гнев сегодня, то язва не возникнет прямо сегодня - на это потребуются годы. Язва появится, может быть, через сорок лет проглатывания гнева. А через шестьдесят лет проглатывания гнева появится рак. И поэтому ты не сможешь установить связь между гневом и раком. Ты никак не сможешь доказать, что рак вызван гневом. Это кажется чем-то надуманным.

Общество решило, что тебе подобает вести себя правильно. Общество защищает других, потому что само общество состоит из других. Общество говорит, что ты можешь разрушать себя, что это твое дело. Общество против убийства, но оно не против самоубийства. А если ты направишь свои отрицательные эмоции вовнутрь, то это будет самоубийством. Я против и того, и другого, потому что и то, и другое породит вину, и то, и другое вызовет осложнения.