Ди взглянула на него огромными, полными боли глазами.

– Я не могу поверить, что это был простой несчастный случай, – заплакала она. – Отец был хорошим пловцом и…

– Это несчастный случай, – настойчиво повторил Ральф Ливсей. – Таково мое мнение как доктора, и я уверен, что твой отец тоже этого хотел бы.

Почти неделю Ди прожила в Рае, прежде чем вернуться в Лексминстер. Ей необходимо было уладить некоторые формальности, привести в порядок дела ее отца, а заодно и подыскать ему подходящую замену. Ди скрупулезно собирала сведения о тех, кто был способен возглавить фонд, а затем лаконично поставила крест на всех кандидатурах. Был один-единственный человек, кому бы она смогла доверить дело своего отца, кто гарантировал бы сохранить о нем добрую память, нести его идеи, которые он даровал городу с уважением и любовью, и этим единственным человеком была она сама.

Приняв окончательное решение, Ди вызвала адвоката отца и самых близких ему людей, с которыми он работал.

– Ди, я, конечно, аплодирую твоему порыву, но в действительности это невозможно, – сказал ей адвокат отца. – Ты должна закончить учебу и еще…

Она закрыла глаза, потом открыла их и решительно посмотрела на него.

– Я не вернусь в университет, – сказала она сдержанно.

Как она может? Как может уехать из Рая? Самое важное для нее – имя отца и его репутация: если бросить все на произвол судьбы, его дело будет беззащитно и уязвимо из-за Джулиана Кокса. Ди уже совершила непоправимую ошибку, покинув отца, оставив его без опеки, а теперь пожинает плоды. Она не уедет. Да, возможно, эмоции искажают ее представление о реальности, она не знает, что случилось на самом деле, но Ди приняла решение.

Конечно, Хьюго будет отговаривать ее, но что-то он не слишком беспокоится. Если бы беспокоился, то был бы рядом с ней, здесь, не так ли? Но его здесь нет.

Спустя два дня после смерти отца и за день до его похорон Хьюго позвонил ей.

– Ди, что такое?.. Я звонил тебе домой пару дней тому назад. Что ты делаешь в Рае?

– Я вернулась домой, – холодно сказала она ему.

– Послушай, я не смогу приехать еще несколько дней. Кто-то отказался участвовать в экспедиции, и мне предлагают занять освободившееся место. Об этом я не мог даже мечтать. Они берут меня и еще одного парня, который уже работал у них. Ди, это так здорово, но я чувствую себя не в своей тарелке. Мне еще очень многому нужно научиться и много узнать. В некоторых странах обрабатывают землю доисторическими методами. И наша задача – познакомить людей с достижениями цивилизации.

Ди отчужденно отметила эгоизм Хьюго. Неужели он настолько поглощен собой, что абсолютно не понимает, как нужен ей сейчас? Боль и злость подступили к самому горлу. Хьюго даже не почувствовал, что с ней что-то не так. И она ничего ему не сказала. В конце концов, зачем что-то объяснять, если Хьюго это совершенно не интересует? Это открытие потрясло ее. Но сейчас единственное, что имеет значение, это ее отец, а ни она, ни Хьюго и, уж конечно, не его собеседование!

– Хьюго, я должна идти, – перебила она его равнодушным тоном.

– Ди? Ди?.. – послышался требовательный голос с другого конца провода, когда Ди уже вешала трубку.

Телефон зазвонил почти немедленно, но Ди не ответила. Просто не могла.

Завтра отца похоронят, но Хьюго больше интересуют методы, которыми люди обрабатывают землю, и ему не надо знать, что умер папа и что чувствует она. Папа был прав, когда сомневался в искренности его любви. Даже если Хьюго и любит ее так же сильно, как всегда говорил… так же сильно, как она любит его, у них все равно нет будущего. Ее место здесь, в Рае, она обязана этим своему отцу.

Ди закрыла глаза. Сейчас ей меньше всего хотелось думать о Хьюго и о его заботах. Все ее мысли были заняты Джулианом Коксом. Из-за него умер ее отец. В этом она была убеждена. Ди сейчас нужно укрепить репутацию отца, не только уберечь ее от грязи, но еще и вернуть уважение и честь.

Хьюго пытался отговорить ее, но она осталась непоколебимой. Ее категорический ответ по телефону стал причиной того, что он примчался в Лексминстер, но никакие его доводы не смогли заставить ее переменить свое решение. Ди не могла забыть, что Хьюго не любил ее отца, и все твердила себе, что собственные чувства, дела, заботы для него всегда были важнее, нежели ее.

– Но, Ди, мы же любим друг друга, – повторил Хьюго с бледным лицом, категорически отказываясь принимать то, что она говорит.

– Нет, – заявила Ди, круто поворачиваясь к нему спиной. – Я больше не люблю тебя, – солгала она. – Мой отец был прав: ничего, кроме работы, нас не связывает.

Ди не могла сказать правду, честно признаться, почему она должна остаться в Рае. Хьюго не поймет.

Сердце говорило ей, что она ошибается, что нужно все объяснить, что нет такой силы, которая может встать между ними, даже если это будет означать, что ему придется отказаться от его планов. Но Ди знала: Хьюго никогда не сделает этого. Его планы слишком много значили для него, так же много, как для нее – отец.

– Ди, отдай кому-нибудь права на дело твоего отца, – уговаривал ее Хьюго.

– Я не могу, – резко сказала она.

– Почему? Какого черта, неужели какие-то несколько сотен тысяч для тебя настолько важны? – зло накинулся на нее Хьюго.

Ди потрясла головой. Хотела сказать, что не деньги ее заботят, важно сохранить репутацию отца, но как она может признаться в своих подозрениях, что он покончил жизнь самоубийством? Что он был на краю позора из-за мошенничества и своей доверчивости, а то еще и чего похуже?

Совсем недавно Хьюго говорил ей, насколько важна репутация в их деле. А вдруг мысль об оскверненной репутации отца он спроецирует на нее? И если она не позаботится о том, чтобы Джулиан Кокс не запятнал имя отца и память о нем, это не сделает никто. Хьюго никогда не одобрит ее решение, и Ди это инстинктивно понимала.

– Ди… Я не могу взять в толк, почему ты делаешь это, – беспомощно произнес Хьюго. – Я знаю, твой отец…

– Не говори о моем отце, – яростно перебила Ди. – Все кончено, Хьюго. Все кончено. Если ты не можешь с этим согласиться, то очень жаль… Мне нужно идти, – натянуто сказала она, вставая.

– Тебе нужно идти… Только похоже… Кроме того, что мы с тобой хорошие друзья, мы к тому же, – Хьюго начал свирепеть, – любовники, Ди… мы планировали пожениться, завести семью. Ты хотела от меня ребенка, детей, моих детей, – напомнил он угрюмо, – а сейчас ты ведешь себя…

Тело Ди затрепетало. Хьюго не знает всей правды, даже представить себе не может, чего ей стоит ее поступок. Она не хочет бросать его, но сделает это. Ди просто должна так поступить – ради отца и ради себя самой.

– Я передумала, – сказала она ему.

Хьюго подошел к ней, и Ди прочитала желание в его глазах, даже раньше, чем он коснулся губами ее рта. Она стояла неподвижно в его объятиях, до тех пор пока Хьюго не поднял голову. Ди сухо произнесла, почти шепотом:

– Если ты сделаешь это сейчас, Хьюго, твой поступок будет рассматриваться как изнасилование…

Естественно, Хьюго сразу же отпустил ее. Иначе и быть не могло. Он пулей вылетел из дома, его лицо было белым от горечи и злобы.

Она не стала плакать, она не плакала и потом, в последующие дни, не плакала даже тогда, когда хоронили отца.

Ди вспомнила, как стояла рядом с могилой спустя час после похорон и, когда повернулась, чтобы уйти, заметила Хьюго, следившего за ней с расстояния в несколько ярдов.

Он двинулся к ней, но Ди быстрым шагом пошла от него прочь, зажав в карманах руки в кулаки, ее тело напряглось от страха и неприятия. Она не позволит себе показать Хьюго, как переживает и как сильно хочет быть рядом с ним, как сильно желает его… как невыносимо страдает и скучает по нему уже сейчас.

Этого просто нельзя допустить. Теперь ее место не рядом с ним.

По настоянию доктора Ливсея после похорон Ди уехала на несколько недель к тете в Норвегию. Когда она возвратилась, то нашла в почтовом ящике несколько писем от Хьюго, умоляющего ее поехать вместе с ним. Прочитав, Ди немедленно их сожгла. Прошло шесть недель со дня смерти отца. Все это время Ди чувствовала себя так, словно кто-то накачал ее обезболивающими или ее парализовало. Вернувшись домой, она внезапно ощутила тупую боль в сердце, которая вернула ее в реальность. Ди металась, будто в агонии.