– Кокс мертв, – услышала она Хьюго. – Я и не представлял, что это так важно для тебя. Ты, кажется, никогда особенно не интересовалась им.

– Интересовалась… – Ди почувствовала резкое покалывание внутри, болезненно отозвались и сердце, и душа. Было единственное желание: пронзительно закричать. – О, да, я интересовалась… Я интересовалась, потому что он обманул моего отца. Интересовалась, потому что он чуть не разрушил все, над чем так упорно работал отец. Интересовалась, потому что он угрожал его репутации. Отец доверял ему, а Кокс разорял его. Именно из-за Джулиана Кокса умер мой отец… покончил жизнь самоубийством. И еще одно: из-за него я потеряла мужчину…

Ди закрыла лицо руками от стыда за себя, что она кричала и плакала, что руки дрожат, что тело содрогается от рыданий. Она была близка к потере контроля над собой.

– Ди, о чем ты говоришь? – послышался изумленный голос Хьюго. – Твой отец и Кокс были партнерами, близкими друзьями…

– Джулиан Кокс не был другом моего отца! – Ди почти кричала. – Он угрожал ему шантажом… О Господи… как я смогла допустить это? Почему не осталась с ним? Если бы я не уехала, отец был бы жив и по сей день и я… – Она замолчала. А что она? Она бы вышла замуж за Хьюго… и стала бы матерью его детей?.. – Я хотела остаться, но не сделала этого… Стремилась поскорее вернуться к тебе. Я и представить не могла, что отец сможет лишить себя жизни, что Джулиан подтолкнет его к этому. Папа, должно быть, так страдал, был таким одиноким. Я позволила ему так поступить.

– Ди, твой отец утонул, – тихо сказал Хьюго. – Это был несчастный случай.

– Мой отец утонул, да, но это не было несчастным случаем. Как такое могло случиться? Он был первоклассным пловцом. Почему, если упал в реку, не доплыл до берега? Он говорил мне о какой-то встрече.

Ди сильно дрожала, ее знобило, а лицо, наоборот, пылало огнем.

– Дорогая, ты в шоке, и это очень плохо, – услышала она нежный голос Хьюго. – Почему бы тебе не пойти на кухню и не присесть, пока я приготовлю что-нибудь выпить горяченького? Давай, ты замерзла и дрожишь, – убеждал он ее, а она все отрицательно качала головой.

– Я не хочу пить. Я вообще ничего не хочу… Пожалуйста, Хьюго, оставь меня. Уходи.

Все было кончено. Наконец-то все кончено. Теперь ей больше не нужно преследовать Кокса. От судьбы не уйдешь, но, несмотря на это, Ди почему-то не чувствовала облегчения. Она вообще ничего не чувствовала, только боль, только пронзительную боль оттого, насколько бессмысленна смерть отца.

Первое время после его смерти Ди ощущала приливы страшной злобы к Джулиану Коксу. И еще ее терзало негодование против отца. Как он мог так поступить, даже не подумав, что это причинит ей ужасную боль, что она будет тосковать по нему… Ди всегда знала: для отца имеет огромное значение уважение людей, знала, как оно ценно, но неужели более ценно, чем ее любовь?

Но он оставил Ди, несмотря на ее любовь, а она так нуждается в нем. Покончил жизнь самоубийством, не подумав о ней. И она осталась одна, лицом к лицу со всеми последствиями. Глаза Ди наполнились слезами, с губ слетел почти животный хрип. Она дрожала, просто тряслась от озноба, но внезапно почувствовала тепло, когда Хьюго пересек маленькое пространство между ними и обхватил ее за плечи.

– Ди, тебе нехорошо. Позволь мне позвонить твоему доктору.

– Нет, – запротестовала Ди.

Ее семейным доктором по-прежнему оставался Ливсей, и она не хотела видеть его. Ливсей настаивал на том, что смерть отца – несчастный случай, с чем она категорически не соглашалась.

– Хорошо, но тогда хотя бы разреши помочь тебе подняться наверх.

Ди пыталась сопротивляться. С ней все в порядке, убеждала она себя. Это просто шок из-за того, что все кончено, что Джулиан Кокс уже не сможет мучить ее.

Было время, когда Ди отчаянно нуждалась в ком-нибудь, чтобы поделиться своими переживаниями, рассказать о случившемся, но тогда она не смела позволить себе такой роскоши. Вся эта история напоминала легенду о Фаусте и Мефистофеле: Ди тоже заключила союз с дьяволом, только дьяволом был Джулиан Кокс. Она хранила молчание и могла гарантировать, что и он будет молчать, что не сможет запятнать память отца. Временами Кокс жил где-то далеко от Рая, без сомнения продолжая мошенничать, обманывая еще кого-нибудь, но он всегда возвращался.

Сейчас же он больше не сможет причинить вреда. Ни ее отцу, ни Бесс, ни кому-то еще.

Ди недоуменно нахмурилась. Она была в своей спальне, но не могла восстановить в памяти, каким образом оказалась здесь. Хьюго закрыл дверь.

– Ди, я могу кому-нибудь позвонить, кому-нибудь из твоих друзей? – спросил Хьюго.

Ди отрицательно покачала головой, съеживаясь от подобной мысли.

– Мне никто не нужен, – резко сказала она. – Я хочу, чтобы ты оставил меня одну.

Теперь она еще сильнее чувствовала холод, и единственное, что ей хотелось, – это поудобнее лечь в кровать и укутаться в одеяла. Не оставалось сил видеть, а уж тем более – разговаривать с кем бы то ни было.

Ди хотела сделать несколько шагов к кровати, но ноги сковала свинцовая тяжесть. Кровать колыхалась и прыгала, пол ходил ходуном. Ди издала резкий крик протеста и более тихий звук потрясения, когда Хьюго подбежал и подхватил ее.

Подхватил ее!

Ди закрыла глаза, сильное желание неожиданно поднялось в ней. Желание было таким напряженным, что она почувствовала боль. Ее защита пала, но – неокончательно. Ди все равно пыталась держать себя в руках. Хьюго принадлежит прошлому, их любовь была чем-то далеким. Ди научилась без нее жить.

И внезапно она превратилась в девчонку, чувствующую безопасность в руках Хьюго, желающую его так сильно – аж до боли в мышцах.

– Хьюго.

Она прошептала его имя, крепко обнимая Хьюго за талию, закрыв глаза, исступленно дыша ему в грудь.

– Хьюго.

Повернув голову, отчаянно желая его поцелуя, Ди сказала ему еще что-то, она и сама не смогла бы объяснить, что именно. Просто звук. Да это и не важно.

Он обхватил ее лицо руками, его губы, его рот ответили на ее голодную страсть. Они так ненасытно целовались, не отрываясь друг от друга ни на секунду, их сердца бились в унисон, страсть между ними вспыхнула с прежней силой.

Когда-то ей хотелось совершенно раствориться в нем, и сейчас в ней проснулось то же желание – чтобы он полностью поглотил ее, чтобы они стали единым целым.

Ди отчаянно вцепилась в Хьюго. Она потеряла его уже однажды, как и своего отца. Но отец был потерян навсегда, а Хьюго здесь, живой, настоящий.

Страсть, тот вид страсти, когда не устоишь ни перед чем, как лавина, обрушилась на нее, затопляя все существо Ди, словно пожар в лесу, захвативший ее, сжигающий ее.

Ди была слепой и глухой ко всем предупреждениям, которые рождал разум. Она слышала тяжелый стон Хьюго, и ее чувственность этот звук восприняла, отметила и истолковала. Руки Ди лихорадочно скользили по его спине, потом по груди, ласки распространились и на упругие, мускулистые ягодицы. Хьюго прижался к ней еще крепче и издал тихий, нежный звук. Это был знакомый сигнал к продолжению, чувственное послание о том, что он страстно желает ее, что хочет ответить на ее призыв.

Ди ответила ему с такой же дрожащей от нетерпения дикой страстью, когда почувствовала отчетливое напряжение в его теле.

– Дорогая!..

Его низкий, грубоватый от желания голос был похож на негромкое рычание льва.

– Да, да, я знаю, – прошептала Ди между ненасытными поцелуями. – Раздень меня, Хьюго, – умоляла она его. – Быстрее, не могу ждать.

И сама начала стягивать с себя кофту, вздохнув от разочарования, когда он не поторопился ей на помощь. Полураздетая, перекинулась на него, торопливо принялась расстегивать пуговицы на рубашке, пробурчала что-то недовольно, когда ее пальцам не удалось быстро расправиться с препятствием.

– Хьюго, помоги мне, – потребовала она, топнув ногой. – Я хочу видеть тебя… касаться тебя… целовать тебя… Хьюго…