— Начинается урок, — Генри сел за парту передо мной и смерил Джона Томаса взглядом. — Смотри вперед, Уилкокс.

— Защищает тебя, да? — спросил у меня Джон Томас. — Ты и правда умеешь обращаться с противоположным полом.

Одним из немногих приемов в репертуаре Джона Томаса было предположение о том, что я укрепила своё положение в Хардвике, переспав с большинством старшеклассников. Ему никогда не удавалось заставить меня отреагировать на эти слова, но он не переставал пытаться.

Кажется, мистер Уэсли — преподаватель предмета под названием «Говоря о словах» — что-то вроде ораторского искусства в Хардвике — почувствовал, что сегодня был неподходящий день для лекции. Он включил запись поэтического слэма и выключил свет.

— Девушки вроде тебя, женщины вроде твоей сестры — хороши только для одного, — прошептал Джон Томас. — И я говорю не о предвыборных компаниях.

— Мистер Уилкокс, — прикрикнул учитель. — Смотрите видео.

Взгляд Джона Томаса замер на мне.

— Я смотрю.

ГЛАВА 9

— Источники сообщают, что во время сегодняшнего взрыва никто не пострадал — во многом благодаря анонимной наводке насчет этой женщины, поступившей в Министерство внутренней безопасности прошлой ночью.

Как только начался урок «Проблемы современного мира», Доктор Кларк приглушила свет и включила новости. В отличие от видеоролика на «Говоря о словах», теперь все сосредоточились на экране.

Эта женщина. Вместе со словами ведущего на экране появился снимок, сделанный издалека. Женщина была молода — темные волосы, светлая кожа, атлетическое телосложение.

— Хоть правительство ещё не подтвердило личность этой женщины, в прессу просочились документы, судя по которым она была медиком-исследователем и жила в Бетесде под именем Даниэлы Николае. Пока что неизвестно, является ли это имя настоящим.

В передней части кабинета Доктор Кларк наблюдала за тем, как мы смотрим новости. Я взглянула на Генри, не сводившего взгляда с экрана, а затем — на Ашера, сидящего так неподвижно, как никогда прежде. Сидящая рядом со мной Вивви теребила рукав своего блейзера, опустив свои тёмно-карие глаза.

— Никто не пострадал. Подозреваемую задержали. Кажется, это победа для нынешнего правительства.

Пока я наблюдала за моими друзьями, программа перешла в режим дебатов. По обе стороны от ведущего сидели эксперты. Не успел мужчина высказать своё мнение, как вмешалась женщина.

— Кто эта Даниэла Николае? Как она попала в страну? И почему только анонимная наводка отделяет нас от террористической атаки на Америку? — вторым экспертом была рыжеволосая женщина чуть старше сорока. Она была довольно симпатичной и чрезвычайно безжалостной. — Под правлением Нолана, — продолжила она, не давая своему собеседнику вставить и слово, — наша разведка тратит больше времени на то, чтобы шпионить за американскими гражданами и контролировать наши личные системы связи, чем на то, чтобы отслеживать иностранцев вроде Николае.

Между экспертами вспыхнул спор. Когда ведущему снова удалось заговорить, он серьезно обратился к камере.

— Вот, что мы знаем: судя по её паспорту, Даниэле Николае двадцать восемь лет. Она обладает двойным гражданством в Венесуэле и Беларуси. Она училась в Англии и закончила Оксфорд со степенью в медицине в возрасте двадцати четырех лет. Три года она работала с «Врачами без границ», а затем основала исследовательское товарищество здесь, в Штатах.

— И единственная причина, по которой мы об этом знаем, — снова заговорила женщина-эксперт, — единственная причина, по которой мы знаем хотя бы имя этой женщины — утечка информации. Честно говоря, я даже не знаю, стоит ли волноваться о том, почему президент всё ещё не прокомментировал происходящее, или о том, что у него под носом происходят утечки информации.

Доктор Кларк подняла пульт и выключила телевизор. Когда экран потемнел, она сказала что-то о том, чтобы мы разделились на небольшие группы и обсудили сегодняшние события, но я почти её не услышала.

Я думала о трёх словах, прокравшихся в уничтожительную критику женщины-эксперта.

«Врачи без границ».

ГЛАВА 10

На протяжении двух лет Уолкер Нолан был волонтером за границей, работая с «Врачами без границ». Я хотела поверить в то, что тот факт, что Даниэла Николае работала на ту же организацию, был совпадением.

Я хотела, но не могла.

Министерство внутренней безопасности получило анонимную наводку, — напомнил мне мой мозг. Айви решает проблемы. У Уолкера Нолана была проблема — и для её решения понадобились связи Айви в Пентагоне.

— Ты подозрительно молчаливая, — Генри предложил подвезти меня домой. До этого момента наша поездка проходила в тишине. Генри мельком взглянул на меня. — В последний раз, когда ты была молчаливой, Кендрик, ты затевала крах отца Джереми Бэнкрофта.

Я пообещала Боди, что не скажу никому ни слова об Уолкере Нолане. Мне не впервые приходилось скрывать что-то от Генри.

И скорее всего, не в последний раз.

— Я ничего не затеваю, — сказала я сидящему рядом со мной парню. — Обещаю.

— Ты меня так успокоила, — сказал Генри. Он остановился на светофоре и обернулся ко мне. — Это моё спокойное лицо.

— Ты говоришь, как Ашер, — парировала я. — У него есть выражение лица на все случаи жизни.

— А вот у тебя, — сказал Генри, — есть покер-фейс, который появляется, когда ты о чём-то волнуешься.

— Не только я молчала, — заметила я. Первую половину пути Генри был погружен в свои мысли не меньше меня. И не только у меня есть покер-фейс, — мысленно добавила я.

Я думала об Уолкере Нолане. О чём думал Генри?

— Джон Томас Уилкокс, — у Генри отлично получалось менять тему разговора. — Сегодня на пятом уроке. Что бы он ни говорил о тебе или об Айви, он не достоин даже секунды твоих размышлений.

— Тебе не кажется, что это немного лицемерно — говорить мне не обращать внимания на то, что Джон Томас сказал об Айви? — небрежно произнесла я. — Ты никогда не был членом фан-клуба Айви Кендрик.

Я ожидала, что Генри ответит мне остроумной репликой, но вместо этого он снова замолчал.

За год до того, как я поступила в Хардвик, отец Генри погиб в автокатастрофе — по крайней мере, так считало большинство людей. Но Генри рассказал мне правду: его отец покончил с собой, а Айви скрыла это. Никто кроме Генри и Айви — и меня — не знал о том, что произошло на самом деле.

Она сделала меня соучастником. Я всё ещё видела боль на лице Генри, когда он произносил эти слова.

Я не хотела, чтобы он когда-нибудь снова почувствовал эту боль, пусть даже всего на миг.

— Ты совсем не такой, как Джон Томас, — сказала я Генри. — Я это знаю. Прости. Просто мне…

— Не нравится, когда тебе советуют, как себя с ним вести, учитывая то, что ты и сама можешь справиться с Джоном Томасом Уилкоксом? — предположил Генри.

— Именно, — согласилась я. — Но ещё… Я даже о нём не думала. Я думала о том, что сегодня произошло. О взрыве, — вот и вся правда, которую я могла сказать, не нарушая данное мной Боди обещание.

Я думала об Уолкере Нолане и Даниэле Николае.

— Это иначе, — мягко произнёс Генри, — для тех, кто кого-то потерял.

В Хардвике не было ничего общего с моей бывшей школой в Монтане. По коридорам ходила Анна Хейден с личной охраной. За происходящим на территории школы наблюдали камеры слежения. Каждого посетителя подвергали проверке. Школьные охранники были незаметны, но вооружены.

Возможность ходить в школу, которую охраняли лучше, чем некоторые государственные учреждения, странно на нас влияла. В Хардвике ученики были хорошо осведомлены о широкомасштабных атаках, но нас заставляли поверить в то, что подобное не могло произойти здесь.

Некоторых из наших одноклассников потряс сегодняшний взрыв. Другие, вроде Джона Томаса, смогли отмахнуться от этого. Но Генри был прав — для нас это всегда будет иначе.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: