Перерожденной заново души!

Чем больше в нем являлось обожанья,

Усталый дух был счастлив забытьем,

Тем резче в ней, на глубине сознанья,

Боролись мысли с прошлым бытием!

Она сильней задумываться стала,

Но целовала резче, горячей,

И что ни день, то краска щек спадала,

Но разгорался нервный блеск очей…

А он! Ничуть того не замечая,

Что перемена в ней произошла,

Был рад душой, узнав, что дорогая,

Она, она — ребенка зачала!

И он считал одну причину только,

Что кашель есть, сильнее худоба,

И, не тревожась за нее нисколько,

Мечтал о том, чтоб дочь дала судьба!

И вот, пока ему жилось прекрасно.

В ней, как-то вдруг, неумолимо зла,

Чахотка горла развилась опасно

И в ранний гроб стремительно влекла!

Чем ближе смерть к болевшей надвигалась

И чем страданья делались сильней,

Тем чаще совесть в бедной проявлялась

И выдвигала грех прошедших дней.

Лицо ее менялось! Проявлялись

Черты лица той девочки живой,

С которой в детстве часто так смеялись

И он, и братья резвою толпой!

_______

Пять докторов в дому перебывало,

Пять докторов, и все они в очках;

И говорят ему: «В ней жизни очень мало,

Ей жить недолго и умрет в родах!»

Удар был страшен тем, что неожидан.

Бедняга вдруг мучительно прозрел!

Тоске глубокой головою выдан,-

Всем бытием своим осиротел.

Зовет она его к своей кровати

И говорит: «Мой милый, дорогой!

Теперь была бы свадьба очень кстати,

Теперь должна я стать твоей женой…

Затем, что если бы тебя спросило

Мое дитя о матери своей,

Ты скажешь, как тебя жена любила

От самых ранних, первых в жизни дней.

Что до того, как стала я женою,

Ты обо мне ни слова не слыхал…»

Пришел священник, и его с больною,

Как должно быть, законно повенчал.

_______

Родилась девочка. Слаба, бескровна!

Остатка сил в родах лишилась мать…

Она встречала смерть свою любовно,

Она устала думать и страдать.

То было утром, так часа в четыре…

Он, сидя в кресле у кровати, спал…

И видел он, что на веселом пире

Его незримый кто-то обнимал…

Сначала тяжесть грудь ему давила…

Палило щеки жаром, а потом

Живая свежесть этот жар сменила,

Дала покой и усладила сном…

Открыл глаза… Жена, как то бывало,

Его рукой вкруг шеи обняла…

Она, скончавшись, тихо остывала,

И разомкнуть объятья не могла…

_______

В одном из наших, издавна заштатных,

Почти пустых степных монастырей

Лежит последний отпрыск прежде знатных

И бунтовавших при Петре князей…

Последний отпрыск-девушка больная,

Отец и мать лежат по сторонам;

Гранит, гробницы всех их покрывая,

Замшился весь и треснул по углам.

Два медальона… В стеклах пестрый глянец

И перламутр от времени блестят!

Портреты эти делал итальянец;

То — мать и дочь! Один и тот же взгляд!

И тот же след раздумья над очами,

И неземная в лицах красота…

И проступают, мнится, образами

Под осененьем черного креста…