- Интересный вопрос, и у меня есть более интересный ответ. Для тебя он будет еще более интересным, учитывая твою историю с моим братом, - Мари-Лаура поставила чашку на стол и поправила халат. - Понимаешь ли... в прошлом году меня накрыла некая ностальгия. Я жила в Бразилии в своем имении и была вполне счастлива. И все же я скучала по Франции. Каждый август, когда мы были детьми, родители отвозили нас с братом в прекрасный приморский городок на юге Франции. Я обожала это время в той маленькой деревушке. Я решила вернуться туда на несколько дней. Знаю, пошла на поводу своих желаний... но я думала, что будет мило увидеть несколько старых призраков.

- Увидела? - Нора стряхнула салфетку в маленькую мусорную корзину.

- Да. Я гуляла по узким извилистым улочкам, вдоль пляжа, вдоль доков. Я остановилась на чашечку кофе в кафе на открытом воздухе. И там... я увидела его...

- Кого? - спросила Нора.

- Я увидела Кингсли.

Нора замотала головой.

- Не может быть. Это не мог быть он. Он никогда не возвращался во Францию. Говорит, там слишком много людей, которые предпочли бы его видеть мертвым.

- Но это был Кингсли. Клянусь, это был он. Я годами гадала, как рос Кингсли после моей смерти. Я гадала, как бы он выглядел в двадцать, двадцать пять, тридцать... и вот Кингсли идет по улице с прекрасной девушкой под руку и секретом в его взгляде. Понимаешь, я узнала об истинных наклонностях моего брата случайно. И я говорю о встрече с одной из его случайностей.

- Случайностей? - Нора не была уверена, что расслышала правильно. У Кинсгли... был...

- Предполагаю, он не планировал. У моего брата был сын, вот что.

Вся комната наполнилась грохотом тарелок в руках Норы. Мари-Лаура посмотрела на нее. Нора проигнорировала.

- У Кингсли есть ребенок?

- Non, не ребенок, как ты сказала. На вид ему было двадцать. Сын, о существовании которого он даже не подозревает.

- Боже мой. У Кингсли есть сын, - повторила Нора. И по какой-то причине, причине о которой она не хотела или ей не нужно было думать, но эта новость дала ей новую надежду. Она бы заплакала от радости, если бы узнала эту новость в иной ситуации. У Кингсли был сын? Сын, которому двадцать лет, и он красив, как его отец? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и, тем не менее, она поверила. И как только поверила, рана, о которой она не подозревала, внезапно затянулась и зажила.

- Ты уверена, что это сын Кингсли? Совершенно уверена?

- Сначала я тоже сомневалась, - ответила Мари-Лаура. - Хотя сходство было поразительное, оставалась вероятность, что он был дальним родственником... или просто двойником. Поэтому я попросила кое-кого разузнать о нем. Оказалось, мой брат тоже поддался ностальгии, около двадцати четырех лет назад. Он встретил женщину и провел несколько дней в ее постели. Замужняя женщина, чей муж уехал в Париж на неделю по делам. Она утаивала происхождение мальчика даже от его настоящего отца.

- Ты... - Нора остановилась, чтобы сделать вдох. Слезы застелили ее глаза. Она поняла, что должна пережить этот кошмар, несмотря ни на что, только ради того, чтобы найти этого юношу, этого ребенка Кинга. - Ты знаешь его имя?

- Николя... хорошее французское имя для моего племянника, - смакуя, она произнесла имя с французским произношением - Нии-ко-ля. - Я все еще думаю, стоит ли знакомиться с бастардом моего брата.

Ярость вскипела в Норе. Сын Кингсли... Однажды Нора носила ребенка Кингсли и решила его не рожать. До сегодняшнего дня она ни разу не пожалела об этом решении, но теперь она ощутила материнские чувства, и она не подозревала, что они ворвутся в ее сердце как готовая к сражению армия. Она будет жить и найдет его, расскажет, откуда он и где его место. И, возможно, целомудренно обнимет его и поймет, что делает то, как она думала, больше никогда не смогла бы делать - держит в руках ребенка Кингсли. Она даже не встречалась с ним, с Николя, сыном Кинга. Но она предстанет перед лицом смерти, чтобы защитить его от этой женщины и каких бы то ни было безумных, подлых планов, которые были в ее голове.

- Не приближайся к сыну Кингсли, если тебе дорога твоя жизнь, - тихо и угрожающе сказала Нора. И что-то в ее тоне проникло сквозь сумасшествие и темноту Мари-Лауры.

- Он мне не интересен, - Мари-Лаура пренебрежительно махнула рукой. - Чистое любопытство. Один взгляд на него впервые за несколько лет вызвал во мне желание узнать о моем брате. В конце концов, я была под впечатлением, что его интерес к женщинам был лишь прикрытием, прикрытием его истинных наклонностей. И все же, есть живое подтверждение, что мой брат в свои двадцать спал с женщинами. И я подумала... а в чем еще я ошибалась?

- И ты начала расследовать?

Мари-Лаура кивнула, а Толстяк указал на пол. Нора снова опустилась на колени, с жадностью слушая. После откровения о Николя, она понимала, что ей придется слушать. Какие еще секреты были у Кингсли? Больше секретов, чем он сам думал?

- Да. Я даже приехала в Нью-Йорк, сделала то, чего поклялась не делать, потому что знала, что это была его территория. Я многое узнала на той экскурсии. Он не подозревал, что я преследую его, наблюдаю за ним, изучаю его на расстоянии. Любовники... мужчины и женщины. Чаще всего Джульетта, хотя он и пытается показывать всем, что она ему безразлична.

- У него есть враги. Он защищает ее, не показывая, насколько она важна для него.

- Я знаю, что у него есть враги, - с улыбкой сказала Мари-Лаура. - Я одна из них. Я приготовила себя ко всему, что могла увидеть, наблюдая, как мой брат входит и выходит из своего особняка, в его ложе в опере, во время игры в футбол, прости, то есть соккер, на школьном стадионе.

Внутренности Норы сжались от слов Мари-Лауры. Кингсли только однажды играл в эти дни в футбол с...

- Ты видела с ним Сорена.

- Oui. Я видела его с моим мужем. Я узнала, что мой муж стал католическим священником, а мой брат все еще был влюблен в него спустя столько времени. Но для меня это казалось лишь трагедией, мой брат страдает от неразделенной любви даже тридцать лет спустя. Страдает из-за мужчины, которого не может заполучить по стольким причинам. Несомненно, если он католический священник, то принял обет безбрачия. Тогда для меня все стало ясно. Мой муж, абсолютно не заинтересованный в женщинах, стал священником. Судя по тому, что я слышала, он был всего лишь одним из множества священников, которых совершенно не интересовали женщины.

Руки Норы начали трястись, пока Мари-Лаура продолжала свою историю. Ей не нравилось, к чему все это шло.

- И все же... - продолжила Мари-Лаура, - я не могла перестать смотреть на него. Мне пришлось успокаивать этот ужасный зуд. И я продолжила смотреть. Я наблюдала за его домом из небольшой, огораживающей его рощицы.

Дыхание Норы участилось.

- Милый маленький дом священника, такой тихий и одинокий. Он, мой муж, казался таким жалостливым со мной. Иеромонах, который оставил любовь, брак и детей, чтобы служить Богу, которому начхать, что делают маленькие муравьи под Его ногами. Мне нравится, что он стал священником. Мне стало спокойнее, зная, что он спит один в своей постели, и никто не прикасается к нему, не занимается с ним любовью. Я надеялась, что среди его одиноких ночей он думал обо мне, о нашем браке, и как я лежала возле него, желая прикосновений мужчины, который заботился о моей любви чуть больше, чем о нем заботился Господь. И тогда я увидела ее.

Нора продолжала молчать. Ей не нужно было спрашивать, кого увидела Мари-Лаура.

- Я увидела, как среди ночи к его дому подъехала женщина, она подошла к задней двери и вошла без стука, вошла, словно в свой собственный дом. Час спустя он и она вышли с покрывалами в руках, бутылкой вина, свечой и...

- Биноклем, - закончила Нора предложение Мари-Лауры. - В ту ночь был метеоритный дождь. Мы хотели посмотреть на него.

- Я наблюдала, как вы смотрите. Я видела, как вы двое лежите на покрывалах и смотрите на рай сквозь прогалины в деревьях. Я видела, как твоя голова покоится на груди моего мужа. Я видела, как он пропускает сквозь пальцы твои волосы, пока вы целый час разговаривали и смеялись, а с неба падали звезды. Я видела тебя...