Хотя все измерительные волномеры у нас были с безразмерными шкалами.

Физфак "c, не лыком шиты. Хорошо учили и хорошо учился. Однажды прямо на нас, без параметра, вертолет шлепал. Спортивный, наверное.

Я и попросил тезку мне скорость его выдать, а метку его на экране с помощью СДЦ скомпенсировать. Сам в кабину "А" через Центр перебежал, частоту биений компенсации по Лиссажу на осциллографе кинул обычным низкочастотником. Все - дело сделано, осталось только пересчитать. Я замповора Петрова потом пытал - сильно ли ошибся? Не сдался. Но когда в Ковыли станцию сдавали, довелось самому в формуляре на эту частоту глянуть и "чувство глубокого удовлетворения" испытать.

Вечером в дивизионе комбат спросил:

- Ну что, Профессор, попугал начальство? Петров звонил, интересовался.

- А вы что сказали?

- Я сказал - все может быть. Ну, и что ты там придумал?

Задержку ДГО-ДГЛ свернул бы?

- Нет, не ее. Ее - слишком примитивно, хотя и надежно. А я мальчик с фантазией, вы же знаете. Мне ведь надо так, чтобы ее потом в станции не нашли. Я пока промолчу, товарищ майор…

На следующий день, часов около одиннадцати позвонили, сказали - есть приказ, приезжай за обходным. Вряд ли они испугались, скорее, просто решили со мной не связываться. Поскольку прямого ответа мне никто не дал, даже в отношении собирались ли меня вообще задержать, могу только догадки строить.

Потом была беготня. Сдача ЗИПов, доставка и сдача в службу вооружения всеми забытого в секретной части сдохшего когда-то магнетрона… Получение невыплаченых командировочных и подъемных в размере двух окладов… Раздача барахла в подарки на память. Шинель и шапку Юрашу, полевую форму и парадный желтый ремень для дембельского прикида Владимиру Васильевичу… Любимую венгерскую авторучку Scripto Гюльгасану…

Отвальная. Ящик водки, вылитый в ведро и разливаемый по стаканам с помощью ковшика… Доставаемые из стакана звездочки… Дивизионная баня, в которую вдруг все решили пойти среди процесса, благо суббота… Похметология на другой день…

Понедельник я еще проваландался с остатками обходного, а во вторник, наконец, отбыл. Без багажа, чтобы не тянуть - его Юра Д и

Вовка мне потом в догон выслали. ДОСы обежал, с тетками попрощался.

Уже в гражданской одежде. Ребята хлопнули по стопке коньяку и вышли меня было к шоссе провожать. Коля, прапорщик-начхим, загнанный шефулей в качестве профилактики пьянки на этот день в начкары, тоже вышел. Андрюха из своего кармана вдруг снаряженную обойму извлек и все к Колькиному пистолету рвался - хотел салют устроить. Но тут сирена завыла. СкОренько мы друг другу руки пожали и побежали ребята воевать. А меня Евгений на аншефовском газике к вокзалу повез.

Налегке, с одним портфельчиком.

Семнадцатое февраля, пятнадцать ноль шесть. Все. Отслужил, Cлава тебе, Господи!

В аспирантуру я так и не попал. Тот поворот, о котором я толковал замполиту, в момент нашей беседы уже имел место быть свершившимся.

В комплекте предъявляемых документов мне не хватило паспорта. Это сейчас он вроде как на всю жизнь, а в те времена был срочным. При призыве на службу изымался и уничтожался, после демобилизации выписывался новый. На основании документов о постановке на воинский учет. Вот тут и была заковыка. Это солдата ставят на учет сразу. А офицера - только по получении его "Личного дела" из части, в которой он служил. "Дело" доставляется спецпочтой.

- Ты позванивай! За недельку, наверное, придет. Или за две. - сказали мне в военкомате.

Новый заведующий кафедрой меня и знать-то не знал, но по просьбе шефа к декану пошел. Попросить, чтобы у меня документы без паспорта приняли, в виде исключения. До самих экзаменов еще десять дней, глядишь, успеет, получит.

- Я бы вашу просьбу удовлетворил, Сергей Александрович, - сказал жестких правил человек, декан Василий Степанович

Фурсов, - но двоим, с тем же вопросом, я уже отказал. Надо быть последовательным. Ну, раз уж вы за него так хлопочете, берите его сразу на работу. Может и защитится потом…

Учиться на физфаке одно удовольствие, а вот работать - дело очень даже на любителя. Я это уже тогда понимал и к таковым себя не относил. Тем не менее, мгновенно согласился. Набранная кинетическая энергия не дала времени на раздумья.

Старший лаборант с начальным окладом 83 руб. 50 коп. в Москве.

После двухсот пятнадцати лейтенантских и казенной одежды на "точке".

Так началась для меня полоса хронического, порой унизительного безденежья длиной почти в десять лет. Пора самой продуктивной научной работы. Научные интересы и тема, лежащая в области физики лазерного оружия совпадали с оборонными интересами государства.

Шагал в ногу, так сказать. Через три года была готова, а через четыре защищена диссертация. По одиннадцати научным публикациям, одна из которых, самая большая - аж в Грете Британии, в международном журнале. Нет, Университет далеко не самое плохое место на свете, но стало мне после защиты совсем паршиво. Однако это - уже другая история…

Вот я сейчас все, что тут накалякал, перечитал. Ишь ты, какой я у себя получился "белый и пушистый"! Конечно, память такая штука, что плохое в ней со временем как-то смазывается. И это хорошо, потому что если все плохое помнить, так и свихнуться можно. Но с другой стороны, замечаю в себе и иную особенность. Почему-то те жизненные эпизоды, где я терпел неожиданное фиаско, "садился в лужу", "наступал на грабли" вспоминаются более ярко и даже с каким-то мазохистским удовольствием. Действительно - ну, работал, пахал, вкалывал, добился, получил - чего тут вспоминать-то? Шел-шел и дошел. А вот когда вдруг булькнул - о-о-о! Это как в лотерею выиграл, только знак результата другой. Но все равно, есть что вспомнить.

Нет, в армии со мной особых провалов не случалось. Неприятных моментов, оставшихся "за кадром" было полно, да.

Холодрыга общежития на "Певуне" и дикое количество клопов, выползавших при нагреве комнаты калорифером.

Кровать, поставленная ножками в консервные банки с водой и кровососы, десантирующиеся на нее с потолка

…

Сажа, сажа, сажа… Расчистка сгоревшего в день ленинского субботника цеха сырой резины на Шинном, куда были брошены все возможные войска, в том числе и мы с расформируемого "Певуна"

…

Карданный вал, который на двадцатипятиградусном морозе пришлось снимать с КРАЗа прямо на дороге.

Солдат-водитель в валенках, ватной экипировке и я в шинели и хромовых сапогах, потому что обратно ехать одному общественным транспортом, да еще бы и заскочить в библиотеку неплохо. Обогрев кабины не работает, выбравшись из-под машины пытаюсь согреть ноги под выхлопом глушителя, а потом уже и прямо на дизеле

…

Разъем в пятьдесят контактов, к которому пришлось распаивать, прямо на таком же морозе, напрочь оторванный автомобилем кабель. Владимир Васильевич, мечущийся между кабинами для обеспечения "прозвона"

- громкая связь оборвалась с тем же жгутом.

Профессор на лафете будки с замерзающим в пальцах пинцетом и паялом в другой руке

…

Труба в учебном корпусе, размороженная в мое дежурство, хлещущая из нее вода. Я, сначала объясняющий бойцам-кочегарам, как наложить на нее пластырь, а потом и сам лезущий в это мокрое дело

…

Профессор, взлетающий хоть и вне зоны лучей, но все же на работающие в эфир антенны, чтобы стукнуть по заевшему "концевику" системы угла места - придурок, не сознающий, что здоровье надо беречь, а не испытывать на прочность…

Хватит. Много чего было.

Дала ли мне что-нибудь армия? А как же. Все в жизни оставляет след.

Сперва была смешная мелочевка. На второй или третий день ошиваюсь в коридоре физфака в ожидании приема у одного из поддеканников. Тут проходит мимо меня заведующий кафедрой теорфизики профессор

Соколов. Выдающийся ученый, выдающегося телосложения. Совершенно непроизвольно кидаю руки по швам и принимаю положение "смирно!". Потом вдруг осознаЮ - чего это я?