— Ну, пошел! — Второй пилот дружески толкнул Андрея в плечо. — Счастливо!

Андрей отнял руки от косяков двери и боком вывалился в пространство. Прыгать ему приходилось не первый раз. В аэроклубе у него насчитывалось шестнадцать прыжков. Но это в молодости, когда за спиной у тебя инструктор, а внизу поле с ромашками и улыбки друзей. Другое дело сейчас, когда тебе тридцать два, ты инженер-картограф и давно не выходишь за город. У тебя кабинет на шестом этаже в областном центре, и каждый день ты по нескольку раз поднимаешься и спускаешься в лифте. Трудно отнять руки от надежной двери. Но тебя хлопают по плечу — не дрейфь! И вот Андрей кувыркается в воздухе. Его кружит встречный поток, переворачивает, но, прежде, чем дернуть за кольцо парашюта, Андрей самоотверженно считает до десяти. По инерции его все это время несет под брюхом самолета, хотя он уже и начал падение вниз.

А внизу тайга. И внизу болота. И где-то геологический отряд Чепелева, которому надо доставить новые карты.

С треском раскрылся над головой парашют. Андрей вздыхает: парашют — это хорошо, это всегда хорошо!

Рядом со свистом пронесся мешок — блеснул целлофаном, как дождевая капля. В мешке продукты, карты, смена белья, письма геологам Чепелева. Пилот сбросил мешок вслед за Андреем. Приятно с медленного полета под парашютом смотреть, как мешок таранит воздух и начинает закручиваться, входя в штопор. Андрей ждет, когда над мешком раскроется парашют. Шесть секунд — парашюта нет. Еще шесть секунд — парашюта нет. Мешок превращается в блестящую точку. Парашют не раскрылся. Мешок врезался в тайгу со скоростью пушечного ядра.

«Вот как!» — подумал Андрей, стараясь приметить место, куда угодил мешок. Яркая зелень: кустарник или… болото. Андрей более внимательно оглядел местность. С юга на север шел мелкосопочник, к западу лежало болото — синие и зеленые рукава, подернутые гусиной ряской, тянулись к сопкам, отделяя одну от другой. В этом было что-то, встревожившее Андрея. Не что-то — он ясно помнил, что в сто первом квадрате ни холмов, ни болот нет. В сто первом квадрате тайга. Болота начинались километров за сотню к югу…

Рассуждать было некогда, надо работать стропами, чтобы не окунуться в болото. Андрей потянул к себе несколько стропов. Маревый ветер подхватил парашют и понес его, точно парус. Миновав озерко внизу, Андрей отпустил стропы и плюхнулся на песок «на три точки».

— С прибытием! — сказал он, погасил парашют и отцепил его.

Надо было искать мешок. Эту задачу Андрей определил как поиск иголки в стогу сена. В какой стороне искать? Когда из-под парашюта Андрей видел мешокблестящую точку — последний раз, точка была к западу от него, на одной линии с заходящим солнцем. В этой стороне его и надо искать. Пристроив парашют на спине в виде котомки, Андрей пошел по направлению к солнцу. Путь лежал через сопку. «С вершины, — подумал Андрей, — увижу, не зацепился ли мешок стропами за кустарник».

Мешка нигде не было. С запада к сопке подходила трясина, заплывшая зеленью ряски. Скорее всего мешок угодил в трясину, и ничем его оттуда не выудишь. Об этом страшно было подумать. Андрей обшаривал сопку до темноты. А когда понял, что ничего не найдет, сел на землю и обхватил голову руками.

— Поговорим спокойно, — сказал он себе. — Что у нас есть?

В карманах оказался коробок спичек — пустую пачку из-под сигарет Андрей бросил на аэродроме, — перочинный нож, кошелек с мелочью, пистолет с четырьмя зарядами и два носовых платка. На левой руке часы «Старт».

— Немного, — рассуждал вслух Андрей. Вслух говорить было приятнее, голос заглушал тревогу, поднимавшуюся в душе. — Рассмотрим вещи по качеству.

Полезными были спички и пистолет. Кошелек можно было выбросить хоть сейчас. Нож, величиной с указательный палец, с одним лезвием, — лучше, чем ничего, и только. Платки Андрей сунул в карман поглубже, о них не может быть речи. Парашют можно приспособить под импровизированную палатку.

— Вот и все, — закончил Андрей учет имущества. — Робинзон… — попробовал он пошутить над собой. Шутки не получилось, скорее ирония с привкусом горечи.

Ирония тоже не подходила Андрею. Экспедиция кончалась провалом, карты, которые он должен доставить геологам, на дне трясины… А его собственная судьба?

Пока Андрей рассуждал о картах, о неудавшейся экспедиции, он рассуждал трезво, будто рассматривал события со стороны: потеря мешка, блуждание по склонам сопки происходило не с ним, а с кем-то другим. Теперь, осознав, что он один в тайге без компаса, без продуктов, Андрей почувствовал, что начинает терять самообладание. На тысячу километров вокруг тайга, он один в центре бесконечного царства. Стоило это осознать, как человеком овладел страх. Андрей вскочил на ноги: бежать — может быть, поблизости люди!..

Откуда здесь люди? Перед мысленным взором Андрея разостлалась карта, которую он готовил сам. На карте тайга и речка Сурмяная. Лагерь Чепелева в излучине речки. Никаких холмов и болот! Сопки начинаются в сто одиннадцатом квадрате. В сто первом, где должен был высадиться Андрей, — речка и лес!..

Что же делать? Андрей лихорадочно ищет выход. Он знает Сибирь, бывал в экспедициях. Без компаса можно прожить и без карты можно. Нельзя прожить без огня и без пищи. Спички у него есть. Есть пистолет и четыре заряда. «С этим надо выжить, — решает Андрей, — с четырьмя патронами и с коробком спичек».

Машинально Андрей собирает хвою, обламывает сушняк. Спички он достает, когда убеждается, что горка топлива достаточно высока. Только тогда разжигает костер.

Как его могли выбросить в сто одиннадцатом квадрате? По ошибке? Из-за нечеткости записи? Сто один — сто одиннадцать… Небрежно написанный нуль посчитали за единицу? «Вот тебе и нуль…» — горько усмехается Андрей. И сам он: почему не рассмотрел в иллюминатор, что местность другая? Карта ему известна… Конечно, карта — одно, а местность — другое. А все-таки?.. Ответов на вопросы Андрей не находил. Его выбросили в сто одиннадцатом квадрате.

Утром Андрей еще раз обходит холм краем болота — может быть, попадется дичь. Шагает он осторожно, пригибаясь среди кустарника, чтобы никого не спугнуть. Но ему ничего не попадается, кроме ягод синевато-пепельной голубики. Голубика растет везде. Андрей выбирает созревшие ягоды, ест.

Как выбраться из болота?

«В тайге нет дорог, — рассуждает Андрей. — Нет предупредительных знаков: «Осторожно, впереди спуск!» Тайга — это бурелом, хляби. Тайга — это гнус, вьющийся над тобой, одиночество и опасность. Сломал в буреломе ногу — и ты погиб. В тайге, правда, можно идти куда хочешь. Но здесь нет даже этого: кругом болота. Только холмы один за другим тянутся к северу».

Андрей идет по холмам на север.

Отряд Чепелева вышел на поиски олова на равнину между Полярным Уралом и низовьем Оби. Чепелеву удалось обнаружить касситериты, но он со всей решительностью утверждает, что руды бедны и не представляют промышленного интереса. Чепелев просил другое или хотя бы параллельное основному задание. В управлении учли его просьбу, разрешили переключить поиск на актиниды. Задача геологам понравилась, обещала успех. Двадцать два года тому назад здесь прошла группа В. Л. Собенко и скорее для будущего наметила месторождения. Чепелеву это облегчало работу. Срочно были подняты и отпечатаны карты похода Собенко — занимался зтим отдел Андрея. Так же срочно надо было доставить карты Чепелеву. В летнюю распутицу доставить их можно было только на самолете. В тайге и среди болот аэродромов не было. Андрей имел практику по прыжкам с парашютом, завотделом поручил доставить карты ему.

Уже полдня Андрей идет от одной сопки к другой. Они, как горбы, поднимаются над болотом. Минуешь одну — из воды вырастает другая.