Грег снова бьет в грудь, пронзительно крича, как Тарзан. Люди опять покатываются со смеху. Арни имитирует движения и крики Грега. Грег удирает, а потом возвращается. Он приближается к Арни, и они, взявшись за руки, качают ими.

Грег: Знаете, внутри меня это есть, но я не часто позволяю себе так себя вести на глазах у других. Причем не знаю почему. Это проблема.

Арни: Скоро мы разберемся. Идем дальше? Вы не против?

Арни имитирует его, бьет в грудь, кричит по-обезьяньи. Грег начинает снова. Он пригибается низко к земле, крадучись перемещается по комнате на четырех “лапах”. Он испускает все более громкое и мощное рычание.

Да, вот это рык! Мне бы такой. Продолжайте делать движения, словно вы играете роль. Забудьте о психологии. Дайте своему телу родить историю.

Грег продолжает рычать. Он становится на свои “задние лапы”. Арни поворачивается к нему и рычит: “А-ррррррр! Ваше рычание что-то означает. Да?” То, что Арни издает звериные звуки, подталкивает Грега. Он по-прежнему качает руками, как обезьяна. Арни вытягивает руку и осторожно придерживает одну из его рук. Останавливая движение, он побуждает Грега глубже прочувствовать двигательный импульс.

Грег складывает пальцы в кулак и вкладывает его в руку Арни. Вдруг Грег становится абсолютно серьезен и отнимает руку. Опять кладет кулак.

Грег: Этот кулак означает: “Убирайся к чертовой матери”.

Арни [кивает]: Ага. Значит за обезьяной кто-то стоит. Убирайся — от кого? Кто, где, о чем — а?

Грег удивлен сам себе. Он на минуту останавливается и чуть не плачет. Увидев, что Грег уперся в край, Арни трогает его за руку, надеясь снова пробудить в его руке движение. Он подталкивает Грега.

Арни: “Убирайся к чертовой матери”. Эта обезьяна с кем-то разговаривает. Какой здесь миф, какая история, какое воспоминание?

Грег: У меня всплывает картина, как нацисты убивают младенцев. Не знаю, какое это имеет отношение ко мне.

Арни: Да, я тоже не знаю. Так. Нацисты, убивающие детей. Скверная сцена. Надо ее воссоздать и завершить. [Колеблется. ] На что это похоже? У вас есть какой-нибудь образ?

Грег: Вспоминается история, которую пережила моя мать.

Арни: Так, хорошо. Это работа матери. Что это было?

Грег: Она была в Европе… во время войны. На борт ее корабля поднялись нацисты… На борту был ребенок и… он погиб. Она убила своего собственного ребенка, до того как… это сделали солдаты. Ребенок умер.

Арни: Здесь будет сцена. Кто-то стоит здесь [показывает место]. Кто согласится выйти и помочь мне здесь?

Вызывается одна женщина.

Спасибо. Вы будете матерью с ребенком на руках. Держите эту подушку так, словно это ваше дитя. А вы, Грег, будете… вы будете защитником, ладно?

[Арни изображает нациста. ] Так. Выйти всем, кто на борту. У кого есть дети? Сейчас посмотрим, что происходит на этом корабле?

Он тяжело топает, держится и разговаривает грубо. Грег подходит к матери, кладет ей руку на плечо и успокаивает ее. Арни, в роли нациста, подходит к тому месту, где они стоят.

Арни: Я вижу, здесь ребенок. [Он поворачивается к матери. ] Давай его сюда. Здесь нельзя с детьми. [Он тянется к ребенку. Когда он приближается, Грег отталкивает его назад. Арни смотрит на Грега. ] Ты кто такой?

Грег [с жестким лицом]: Пошел к черту, мужик. [Грег отталкивает Арни к границе круга, налегая всем телом. Арни просит его продолжать. ] Я прибью тебя, если ты сейчас же не уберешься отсюда подальше. Я тебя просто уничтожу. [Грег становится над Арни, которого он толкнул на пол. Он говорит с угрозой. ] Ты исчезнешь, или замочить тебя?

Арни: Ухожу. Как скажешь, я уже ушел.

Грег кивает. Кажется, что его отпустило напряжение и он что-то понял. Он стоит, а Арни сидит и смотрит на него.

Арни: Мне нравится эта часть тебя. Я думаю, ты слишком тормозишь свою обезьяну. За ней стоит защитник. А теперь давай еще немного позанимаемся защитником. Ты еще недостаточно дал ему существовать. Я хочу, чтобы ты это сделал. Наверное, есть много того, что нуждается в защите. Прежде всего твои прыжки, ребенок в тебе. Внутри тебя есть нацист, убивающий твоего внутреннего ребенка. Думаю, и вовне есть то, чему нужна защита?

Грег [кивает]: Многому нужна защита.

Арни [очень серьезно]: По-моему, вы что-то хотите сказать. Я готов выслушать. Станьте моим учителем и скажите, что следует защищать.

Грег: Главное, против чего надо стоять, это невежество, это идиоты типа наци, которые разрушают жизнь дурацкими идеями. Еще надо защищать любовь. Надо защищать мысль, что мы все — одно, нам нужно прекратить убивать друг друга.

Арни кланяется Грегу, и они тихо стоят, глядя друг на друга. Грег опускает глаза и отводит их вправо. Арни отмечает это.

Арни: Пришла какая-то мысль?

Грег подпрыгивает. Все смеются. Арни и Грег обнимают друг друга. Арни кричит: “Пусть всегда живут дети!”

Арни и Грег садятся на места в круге, и Арни приступает к обсуждению в кругу их совместной работы.

Арни: Интересно, да? Движение, с которого он начал, было похоже на игру обезьянки, но было в этом обезьяньем движении то, что не походило на игру. Его голос звучал совсем не так, как в игре. Эта обезьяна была началом его восстания против убийцы детей.

Тэрри: Но при этом вы просто следовали себе. Вы обнаружили, что вас тянет прыгать, и вы поддались этому.

Арни: Может быть, именно серьезность его начала привела меня в такое игривое настроение. Только он начал охать по поводу своих симптомов, как что-то во мне запрыгало в ответ. Возможно, я неосознанно воспринял сигналы обезьяны или ребенка, которого он защищал.

С другой стороны, эти прыжки могут быть только мои. Когда я работаю, я тот, кто я есть. Мой партнер — тот, кто он есть, и что принадлежит мне, а что ему — неважно. Если вы вдруг подпрыгиваете или делаете еще что-нибудь неожиданное, почему не последовать за этим? Можно начать с чего угодно, с йоги, с собственных рук, с медитации, с чувств и импульсов. Все является началом спуска в реку, у которой свой путь.

Вам необходимо испытать, что это значит — быть самим собой! Попробуйте начать с любой точки, с любого аспекта вашего творчества, знаний, интересов. Работа фасилитатора — сложный сплав своего “я”, “я” клиента, ваших взаимоотношений с ним и со вселенной.

Пусть даже клиент работает с двумя процессуально ориентированными фасилитаторами, у него будут те же самые открытия и результаты, если оба ведущих будут следовать себе, а также процессу и обратной связи клиента. С чего вы начнете работу — зависит от вашей индивидуальности, и предсказать это невозможно, но направление дальнейшего пути зависит от природы клиента.

Некоторые процессуально ориентированные терапевты предпочитают сначала подумать. Они любят играть, но вот пришло другое настроение, и они начинают думать. Давайте размышлять. Помните начало работы с Грегом? Его движения не были полностью осознаны. Кажется, он говорил, что хочет, чтобы симптомы “ушли”, будто они могут “уходить” сами по себе. Таким образом, если вы любите думать, вы могли бы заключить, что раз канал движения не вполне занят, то для начала может оказаться полезной интервенция на поле движения. Хотите — думайте, но иногда лучше всего начать с игры.