Эллери внимательно осмотрел его и положил к себе в карман.

— Подождите, — сказала Бонни. — Он же мне нужен. Это улика!

— Да вы скорее все испортите. Пусть лучше побудет у меня, вместе с остальными. Ох, какой же я идиот!

Бонни чуть не задавила русскую борзую.

— Они у вас?! Значит, это вы забрали...

— Да, да, — нетерпеливо откликнулся Квин. — Мне кажется, что я все-таки больше в этом понимаю, при всей моей забывчивости. Бонни, едем на студию «Магна».

Тай их не слышал — сидел и бормотал себе под нос:

— Он нам врал. Все сплошная ложь. Ни слова правды...

— Ты о чем?

— Что Алессандро врал. У нас ведь только его слова, что отец расплатился. А если отец отказался или, что более вероятно, стал объяснять, что таких денег у него нет? Для Алессандро проще простого найти пилота среди своих подонков. Он угнал самолет, отравил наших и положил порванные расписки отцу в карман.

— А зачем, Тай? — Бонни наморщила лоб.

— Он же знал, что денег с отца не получит, и решил отомстить. А расписки — это чтобы полиция подумала, что отец с ним расплатился, а значит, у Алессандро нет мотива. Таким образом, он снимал с себя возможные подозрения.

— Немного по-детски, но приемлемо, — заметил Эллери.

— Ну а если так, то при чем здесь моя мама? — спросила Бонни. — Ее же тоже отравили. Ты разве не понимаешь, что этот факт не укладывается ни в какую схему? Или ты знаешь, почему убили и ее?

— Нет, — ответил Тай. — Я знаю только одно: у отца таких денег не было и взять их он нигде не мог.

— Да, между прочим, вам известно, что в сегодняшней газете Паула Перис весьма прозрачно намекает на то, что вы уже стали парочкой?

Тай часто заморгал, а Бонни внезапно побледнела и резко затормозила у бордюрного камня.

— Что-о-о?!

— Она пишет, что у вас с Таем большая любовь и дело дошло до объятий и поцелуев.

У Бонни задрожал подбородок: вот-вот расплачется. Но она справилась, подняла голову, повернулась к Таю и яростно выдохнула:

— Ты же обещал!

— Но, Бонни... — Тай продолжал хлопать ресницами.

— Ты... вот гад!

— Бонни! Ты что, подумала...

— Не смей разговаривать со мной! Ты только и бегаешь за рекламой!

Кажется, всем пришлось плохо в этот поганый день.

В кабинете Вундеркинда Бонни первым делом бросилась к жениху и демонстративно поцеловала его в губы. Затем она сняла трубку и набрала номер.

— Мисс Паулу Перис, пожалуйста.

Батчер недоуменно поглядывал на юных звезд, красных от гнева.

— Мисс Перис? Это говорит Бонни Стюарт. Я только что узнала, что вы сделали потрясающее открытие. Ваша проницательность сказала вам, что мы с Таем Ройлом собираемся пожениться или совершить что-то столь же глупое и невероятное. Это ложь.

— Я вас не поняла, — пролепетала Паула.

— Если вы не хотите иска за клевету, будьте любезны немедленно дать опровержение!

— Но, Бонни, у меня превосходный источник...

— Не сомневаюсь. Он мне отвратителен, так же как и вы, раз слушаете его!

— Я вас не понимаю. Тай Ройл...

— Вы все слышали. — Бонни швырнула трубку и испепелила Тая взглядом.

— Ничего себе! — протянул Лью. — Прямо как в старые добрые времена. Ну а теперь давайте о нашем фильме.

— Значит, это неправда? — медленно проговорил Жак Батчер.

— Конечно, неправда! А что касается этого гнусного типа...

Тай крутанулся на каблуках и вышел за дверь. Эллери кинулся за ним вдогонку.

— Это не вы рассказали Пауле? — спросил он Ройла.

— Кто же я такой, по-вашему?

— Гм... — Мистер Квин искоса посмотрел на Тая. — Очень занятно. Не удивлюсь, если Бонни сама все устроила.

— Что-о? — взорвался Тай, но так же быстро и притих. — Хотя, возможно, вы и правы. Это в ее духе. Она все время так со мной поступает, сколько раз я уже получал от нее оплеухи.

— Ох уж эти женщины, — тяжко вздохнул Эллери.

— Сначала я подумал на эту чертову француженку. Она единственная, кто мог нас подслушать.

— О-о, так вы и правда обнимались?

— Н-ну... но теперь все позади. Кончено! Эта двурушница меня окончательно достала! Ничего хорошего у меня с ней не выйдет.

— Мужественное решение, — сердечно сказал Эллери. — Мужчине вообще гораздо лучше быть одному. Вы сейчас куда?

— А, черт, сам не знаю.

Они стояли перед ровным рядом небольших каменных бунгало.

— Странно, мы остановились напротив бывшей отцовской костюмерной, — сказал Тай. — Сила привычки, что ли? Надо бы зайти. Вы не против?

— Нисколько, — откликнулся Эллери. — Из нас обоих сделали дураков, так что будем вместе купаться в своих несчастьях.

И следом за Таем он вошел в бунгало Джона Ройла.

И там нашел ключ к шифру.

Нашел он его совершенно случайно, и то потому только, что вид комнаты навел его на простую мысль: после смерти старшего Ройла здесь ничего не трогали. Было даже полотенце, запачканное гримом. Оно валялось на столике перед зеркалом рядом с портативной пишущей машинкой, на вид как будто новенькой.

И вот, пока Тай лежал на кушетке, уставясь неподвижным взглядом в потолок, Эллери мыкался по комнате и совал нос во все щели.

Первое, что нашел Квин, выдвинув ящик столика, был сложенный и помятый лист желтоватой бумаги размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов. Одна сторона чистая, а на другой напечатан текст. Прочитав наверху напечатанное заглавными буквами «КАРТЫ И ЧТО ОНИ ОЗНАЧАЮТ», Эллери крякнул так, что Тай моментально скатился с кушетки.

— Что там? В чем дело-то?

— Я нашел! — вопил Эллери. — Карты! И все напечатано. Ну, подарок судьбы! Минутку. А не может ли быть, что...

Тай наморщил лоб над листом. Эллери снял футляр с пишущей машинки, отыскал чистый лист бумаги, вставил под каретку и быстро стал печатать, сверяясь с помятым листом. И по мере того как он работал, довольное выражение его сияющей физиономии сменялось мрачной задумчивостью.

Он встал, аккуратно сложил оба листа, убрал их в карман, закрыл машинку и взял ее с собой.

— Ну все, Тай. Пошли.

Вернувшись, они застали Бонни в объятиях Батчера, причем Бонни, судя по виду, все еще штормило, а Батчер был дико счастлив. Лью усмехался, как благодушный сатир.

— А у нас новости, — сказал Эллери. — Отцепись от нее, Батч. Есть разговор.

— И что такое? — подозрительно сощурился Лью.

— Я не знаю, известно это вам или нет, но Тай и Бонни в курсе. Дело в том, что Блит на протяжении некоторого времени, вплоть до прошлого воскресенья, получала анонимные письма.

— Я этого не знал, — медленно проговорил Жак Батчер.

— Какого содержания? — спросил Лью. — С угрозами?

— Обычные конверты, надписанные печатными буквами, скорее всего прямо на почте, здесь, в Голливуде. Кроме игральных карт в них, ничего не было.

Эллери достал бумажник и извлек из него стянутую резинкой тонкую пачку конвертов. Батчер и Лью придирчиво все изучили.

— Клуб «Подкова», — отметил Лью.

— Что они означают? — спросил Батчер. — Бонни, почему ты мне ничего не говорила?

— Я не придавала им никакого значения.

— Винить надо меня. Я таскал эти карты у себя в кармане и ни разу не вспомнил про них с самого воскресенья, зато теперь я нашел к ним ключ.

Эллери положил на стол желтоватую бумагу. Лью, Батчер и Бонни склонились над ней.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Бонни. — Похоже на предсказание судьбы?

— Предсказание трагической судьбы, — заметил Эллери. — Текст, напечатанный на этом листе, не что иное, как пояснение к картам: что каждая из них означает.

— Смотрите: первое послание было отправлено 11-го числа, получено на следующий день, 12-го, значит, девять дней назад, или за пять дней до убийства. И что же в этом конверте? Две пиковые карты — валет и семерка.

Все автоматически вытянули шею к бумаге. Обе карты, валет и семерка пик, имели одно значение — «враг».