— Значит, теперь он выбрал ее, — пробормотал Глюк. — Прямо без передышки.

— Ты ее сегодня видел?

— Я хотел ее найти, как узнал об анонимках, но дома ее нет. Мои люди пока не докладывали. Кстати, и Тай Ройл как сквозь землю провалился.

Эллери дернулся:

— Ты не можешь найти Тая?

— Не-а, — ответил Глюк и уставился на Квина. — Слушай-ка, а ты не думаешь, что он как-то с этими письмами... Что это он и есть? Точно! — Глюк даже подпрыгнул. — Ты сам сказал, что последние послания напечатаны на его машинке! — Он схватился за телефон. — Миллер, быстро на киностудию «Магна» и привези из костюмерной Тая Ройла его пишущую машинку! Смотри не залапай ее: отпечатки! — Глюк положил трубку на рычаги и потер руки. — Ну что ж, будем двигаться потихоньку-полегоньку. Конечно, доказать, что письма посылал Тай, — еще не значит доказать, что двойное убийство совершил он. Ничего, это только начало. А мотив — да навалом...

— Хочешь сказать, что он заодно отравил и родного отца? — спросил Квин.

Глюк поморщился:

— Я же сказал, нам надо действовать осмотрительно. Квин, ты не сиди сложа руки. У нас еще столько вопросов. Подумал бы, пока я закину пробный шар.

— Хорошо, — сухо ответил Эллери и затянулся сигаретой.

Инспектор спешно куда-то выскочил, и вскоре Глюк сиял, как новенькая монетка.

— Тая мы найдем в два счета, — уверенно заявил он.

— Учиним круглосуточный надзор без его ведома. Все прочешем частым гребнем. Может быть, удастся напасть на след морфина и аллюрата натрия. Установим, где он был в течение двух последних недель, проверим, какие покупки он делал в аптеках. Квин, это только начало. Только начало.

— Ты знаешь, разумеется, что Тай просто физически не мог быть тем замаскированным пилотом, — заметил Эллери.

— Конечно, не мог. Но он мог нанять кого-нибудь втемную. А что, тому милое дело — помахать пистолетом, связать парня и девушку. И Бонни всему свидетель.

Эллери тяжело вздохнул.

— Как это?

— А так, что Тай не писал писем Бонни, равно как и Джон Ройл не посылал карты своей Блит.

Инспектор погрыз палец.

— А из чего это следует? — спросил он.

— Можешь сам убедиться, если осмотришь машинку. Взгляни на буквы «х» и «р».

Глюк, сдвинув брови, начал возиться с машинкой.

— Подпилены!

— Вот именно. А если проверишь машинку Тая, то обнаружишь то же самое на литерах «б», «д» и «т». Испортить машинку могли с одной-единственной целью — чтобы было очевидно, что таблицу карт печатали на ней. Ну и кому это было нужно? Джону Ройлу? Если он действительно посылал их, то едва ли. То же самое можно сказать про Тая и его машинку, на которой отпечатан адрес Бонни.

— Понял, понял, — раздраженно остановил его Глюк. — Подстава явная.

— Так что мы можем быть уверены в следующем. Первое: Джон Ройл карт Блит не посылал. Второе: Тай Ройл предупреждений Бонни Стюарт не посылал. И третье: из того факта, что обе машинки помечены одним и тем же способом, следует вывод, что сделал это один человек и он же отправил обе серии посланий.

— И подставил двоих!

— Смотри, что мы имеем. Первоначальный план заключался в том, чтобы убить Блит и подставить Джона — с помощью этих дурацких, ребяческих совершенно посланий и меток на шрифтах его машинки.

— Но и Джон тоже убит.

— Да, убит. Но мы ведь знаем, что планы его изменились. Что-то вынудило его убить Джона. В противном случае манипуляции с его машинкой он делать не стал бы.

— Но карты продолжали приходить и после смерти Джона.

— Потому что он организовал механизм доставки и не хотел рисковать, останавливая это дело. А теперь, Глюк, подумай. Мы знаем, что планы его поменялись. Свидетельство тому — смерть Джона. Затем карты стали приходить к Бонни. О чем это говорит? О том, что после смерти Джона ему потребовалось взвалить вину на кого-то другого. И для этой цели он выбрал Тая. И все сводится к одному.

— Говори, говори. Я тебя внимательно слушаю.

— Некто использовал вражду между Ройлами и Стюартами как основу для преступления. Он подкинул это тебе в качестве готовенького мотива. Так что вражда между этими семействами вообще ни при чем.

— Летчик!

Эллери призадумался.

— Кстати, вы напали на его след?

— Этот малый как привидение. Мы уж все перерыли. У меня руки опускаются. Ты знаешь, Алессандро чист?

— Чист? — Эллери поднял брови.

— Сто десять тысяч Джон ему точно вернул.

— А что, Джону было чем?

Инспектор подозрительно посмотрел на Эллери:

— Значит, тебе известно!

— Мне-то известно, но как ты об этом узнал?

— Проверил банковские счета и выяснил, что в четверг утром, 14-го числа, он обналичил чек на сумму в сто десять тысяч долларов.

— Естественно, не в своем банке: там бы он не получил денег так быстро. В банке Толланда Стюарта?

— А ты откуда знаешь? — удивился Глюк.

— Догадался. Я точно знаю, что чек был подписан старым Стюартом и датирован 13-м. Я сам вчера спрашивал у этого кондора.

— Как же он раскошелился? Он что, так любил Джона?

— Не думаю. Это работа Блит. Она вместе с Джоном слетала к отцу и упросила его. Старик сказал, что дал ей денег, чтобы только от них отвязаться.

— Чудно как-то. Ну, черт с ней, с причиной, главное — подпись подлинная. В общем, известно, что он выписал чек на такую сумму.

— Больше ничего?

— Пока нет. Проверка подружек Джона результатов не дала — у них у всех стопроцентное алиби. И с ядом пока не ясно. Никаких следов.

Эллери побарабанил пальцами по ручке кресла. Инспектор сидел с пасмурным видом.

— Ну а эта подстава с Таем? Если его нужно было подставить, то зачем посылать девчонке последнюю карту? Это же ерунда просто. Квин, с каким же дурнем мы имеем дело?

— С дурнем, который подмешивает в коктейли морфин и передает людям по почте дурацкие послания. Чересчур намудрил, правда?

— А может быть, — забормотал с новой надеждой Глюк, — может быть, какая-то ниточка все-таки связана с этим гаданием, а? Ведь Блит, как и многие здешние дамочки, была помешана на всяких предсказаниях.

— Ни одна уважающая себя гадалка не составила бы такую белиберду, какая напечатана в нашей таблице.

— Ну-ка, еще разок.

— Видишь ли, я тут покопался в оккультных науках. То малое, что я успел прочитать о картах, убеждает меня в том, что профессиональный предсказатель судьбы или тот, кто хоть немного в этом разбирается, просто не мог послать эти карты.

— Хочешь сказать, что значения карт в той таблице неправильные?

— Значения как раз один к одному. Единственная вольность, которую я обнаружил у нашего отравителя, — это девятка треф — она означает «предупреждение», а наш друг Эгберт напечатал «последнее предупреждение». Проблема в том, что толкование карт различается в зависимости от системы и колоды, а в таблицу произвольно напиханы значения, взятые из разных систем: одни — из системы гадания на пятидесяти листах, другие — на тридцати двух, третьи — на двадцати одном, какие-то из цыганского расклада, из романского, восточного — ну смесь. А разорванная карта — это полная отсебятина, поскольку ни в одной системе разорванная карта не фигурирует. Также...

— Бог ты мой, да я и этим сыт по горло! — испугался Глюк.

— Охотно верю, — сказал Эллери. — Я ясно изложил свою мысль?

— Вполне. До головной боли.

— Такова жизнь, — изрек Эллери.

Из центра города мистер Квин, словно верный почтовый голубь, прямиком направился на Голливуд-Хиллз. Один вид белого домика успокаивающе подействовал на него и привел в порядок разбросанные мысли. Но Паула целых двадцать минут продержала его в приемной, отлично преуспев в разрушении сего благотворного эффекта.

— Нельзя было так со мной поступать, — входя в кабинет, укорил Эллери мисс Перис и умолк, пожирая ее глазами.

Платье так и льнуло к ее телу, она выглядела неотразимо. Просто чудо, что он каждый раз открывает в ней что-то новое, достойное восхищения. Эти опущенные глаза — и крохотная родинка над левым веком. Восторг! Придает характер взгляду, делает еще интереснее...