— Ты погубил мою дочь, — первым делом произнесла княгиня Ядвига. — Этого я тебе никогда не прощу.

Я опустился на колено и склонил голову.

— Я прошу простить меня, княгиня, — сказал я, — хоть и понимаю, что вы не можете сделать этого. Отпустите меня на родину, дабы я не испытал чего-то подобного. Мы расстались с моим сыном, когда я покидал пределы родины, уводя погоню подальше от них. Мы должны было встретиться с ним при вашем дворе, однако здесь не появлялись ни он, никто из отряда бояр, сопровождавшего его.

— Славная байка, Влад, — усмехнулся Кароль. — Ты отлично всё продумал, но только не подумал о том, что тебя могли продать.

— О чём вы? — спросил я, поднимаясь на ноги.

В ответ Кароль просто я рассмеялся и кинул мне в лицо свиток с княжеской печатью Сибиу. Я развернул его и внимательно прочёл. Теперь стало понятно в чём дело. В письме сообщалось, что я собираюсь втянуть Кароля в войну с халифатом, дабы захватить власть, пользуясь своим родством с князем через его дочь. Подписано было "Ваш друг на веки вечные Лучан князь Сибиу".

— Умно, — кивнул я, дочитав письмо. — Значит, помощи мне не видать, не так ли?

— Более того, — произнёс Кароль, всё ещё усмехаясь, — ты, видимо, каким-то образом узнал об этом письме и решил бежать, сыграв на наших чувствах. Не выйдет. Уже общеизвестно, что твой сын начал настоящую партизанскую войну со своим дядей, твоим братом, Лучаном. Так что, ты посидишь пока у меня под замком, в Высоком замке, а я подумаю, что с тобой делать.

Так начался самый спокойный период моей жизни. Заключение у князя Кароля нельзя было назвать таковым в полной мере, мне выделили отдельные покои в Высоком замке, на самом деле, они были куда лучше моих, в Тырговиште, меня часто навещал Кароль, мы вели с ним долгие разговоры. Он рассказывал мне о событиях в мире и, особенно, в моём родном княжестве.

Мехмед вёл экспансивную политику по отношению к Сибиу, в чём Лучан ему нисколько не мешал. Поселенцы из халифата обживали юг и запад княжества, практически заброшенные из-за постоянных войн, оттуда же постоянным потоком шли практически дармовой хлеб и товары, Констанца стала формальным поводом для войны с Билефельце и вскоре через Сибиу вновь двинулись войска, ведомые Мехмедом. Но на сей раз они не грабили и не разоряли землю, их целью была могучая империя на северо-западе. Одновременно флот халифата развернул бурную деятельность во Внутреннем море, разогнав салентинских корсаров и обеспечив постоянное снабжение армии, вторгнувшейся в пределы Билефельце.

Мне льстило, что такая могучая страна, как Билефельце не выстояла против халифата в одиночку. Мехмеда сумели остановить лишь под стенами Хоффа объединёнными усилиями армий трёх стран — Салентины, Фиарии и остатков билефелецкого войска.

— Не понимаю, как это удалось тебе? — спрашивал не раз и не два в то время Кароль.

— Билефельцы отступали, не оставляя за собой выжженной земли, — отвечал я. — За них жгли и разрушали халинцы. Я же не доверил им такую работу, пускай моё княжество страдает от моих рук, нежели от чужих.

— Но тактика "выжженной земли" не может принести победы над такой могучей армией, как у Мехмеда, — возмущался Кароль.

— Почему же нет? — удивлялся я. — Проходя по землям Билефельце, халинцы не только жгли и рушили, они ещё и забирали все плоды рук людских, которые могли забрать с собой. У них не было недостатка в провианте и фураже, в то время как, продвигаясь по Сибиу они были постоянно страдали от голода и жажды, потому что я отравил колодцы. Я или Бруно или мои эльфы постоянно терзали халинцев набегами. Их пушки застряли в болотах, потому что мы понастроили дамб и землю под ногами врага размыло, превратив в настоящую трясину.

— Я опасаюсь, — неожиданно произнёс Кароль в последнюю нашу встречу. — Я не знаю кто опасней на троне Сибиу: ты или Лучан? Ты, конечно, не послушная марионетка халифа, но ты настолько непредсказуем, что я попросту боюсь тебя.

Эти слова заставили меня задуматься — такое признание стоило дорого, особенно прозвучавшее из уст обычно надменного князя Кароля. Я потёр подбородок и внимательней прислушался к тому, что Кароль говорил дальше.

— Однако ещё больше, чем тебя я опасаюсь халифа, — продолжал тот. — Он отступил сейчас домой, однако войско у него осталось очень и очень сильное и, главное, у него осталась злоба от проигранной войны. Он нападёт на княжества снова и целью его будет моя Богемия, а там и Мравия. Ослабленные страны запада не помогут нам, тем более, что считают нас странами второго сорта. Значит, мне снова нужен буфер между мной и халифатом.

— Иными словами, нужен я, — усмехнулся я. — Деньги, оружие и люди, — вот всё, что мне нужно.

Кароль лишь кивал и вид у него был такой, будто он всё размышлял принял ли он правильное решение или нет.

Однако вернулся я в Сибиу один. Солдаты остались на западной границе Богемии, равно как и оружие и деньги, я взял с собой лишь очень небольшую часть их. Я должен был узнать, что случилось с орденом и что за то время, пока меня держал взаперти князь Кароль (к слову, прошло три с лишним года), поделывает мой сын Влад. Со слов того же Кароля я знал, что он ведёт весьма активную партизанскую войну с Лучаном, не проходит и недели, чтобы не вспыхнул какой-нибудь склад с оружием или едой, гибли мытари, собиравшие налог с земель, нападали на иных чиновников, по большей части они были халинцами, было даже несколько покушений на самого Лучана, правда безуспешных. Ну и всё в том же духе. Однако правда заключалась том, что серьёзного ущерба нанести он не мог — все потери восполнялись халифатом, скарбница которого была поистине неисчерпаема, равно как и живые ресурсы.

Я приехал в окрестности Тырговишты и, как и много лет назад, принялся искать приютивший нас с Делакруа эльгус. Найдя знакомое дерево, ничуть не изменившееся с тех самых пор, я ловко вскарабкался по веткам наверх и открыл дверь эльфийского дома. И тут в лицо мне уставился ствол знакомого мне пистоля, подарил его Владу, когда тому исполнилось десять лет. Теперь он смотрелся несколько несерьёзно в руке взрослого юноши, которого я не видел вот уже три года.

— Я же обещал вернуться, — усмехнулся я. — А вот ты не исполнил моего приказа, Влад. Где твоё сыновнее послушание?

Я продолжал отчитывать его самым серьёзным тоном, но на лицах у нас неуклонно расползались широкие улыбки. Не успел я договорить, как мы обнялись, долго хлопая друг друга по спине и плечам.

— От ордена почти ничего не осталось, — объяснял мне Влад, когда мы оба уселись на тех же ящиках, только очищенных от пыли (эльгус, вообще, выглядел вполне обжитым). — Слишком многих переманил на свою сторону Лучан. Все эти годы тебя считали мёртвым, в слухи о том, что ты находишься в заключении у князя Кароля Богемского, почти никто не верил. С самыми верными тебе и мне боярами и их людьми я как могу борюсь с Лучаном, но… — Он не закончил фразу, слишком мрачной она получалась.

— Ничего, — сказал я, — Кароль выплатил мне небольшую компенсацию за проведённые в его плену годы, а также любезно предоставил оружие и солдат. Они ждут на границе. Скажи мне, Дьюржу всё ещё командует гвардией? — Влад кивнул. — И он на нашей стороне?

— Да, — снова кивнул мой сын, которого за жестокость и беспощадность к врагам прозвали драконом. — Он сумел втереться в доверие к Лучану, используя как прикрытие историю с твоим проникновением во дворец.

— Это когда вся сибийская гвардия усиленно смотрела в другую сторону в том время, как мы вырезали мраваков, служивших Алди. Умный ход. Вполне в духе Дьюржу, он мастер строить из себя флюгер. Так вот, Влад, пусть он обеспечит мне несколько сотен комплектов гвардейской формы, а после обеспечит моим людям беспрепятственный проход во дворец. В общем, как в прошлый раз.

— И пускай прихватит один комплект для меня, — усмехнулся Бруно, забираясь в эльгус с пыхтением и бормотанием сквозь зубы ругательств на разных языках.