Сегодня, например, я сорвалась из дома за вожделенным гонораром, не предупредив об этом Андрея. Точнее, я вообще с ним не общалась со вчерашнего утра, когда он, поговорив с кем-то по телефону, в страшной спешке умнался, бросив мне на ходу:

- Созвонимся!

За полгода полусовместной жизни я уже привыкла к тому, что мой друг может несколько суток подряд не подавать никаких признаков жизни, причем вовсе не потому, что я ему надоела, - просто работа у него такая. Не скажу, чтобы я была от этого в восторге, но бачили очи, шо куповалы... Моя же свобода была ограничена лишь тем, что я должна была по мере возможности ставить Андрея в известность о своих передвижениях по городу, а также о ближайших жизненных планах. По закону всеобщей подлости именно сегодня он должен приехать ко мне и теперь наверняка теряется в догадках, куда меня могло понести. Или ни в чем не теряется, а просто прилег на минутку на диван и, как это обычно бывает, заснул сном праведника, оставив верный пейджер в прихожей, где тот может пищать до второго пришествия.

Если вдуматься, это самая правильная линия поведения, особенно со мной. Мой покойный муж держал меня, что называется, в строгом ошейнике - шаг вправо, а тем более влево считал даже не попыткой к бегству, а изменой Родине, со всеми вытекающими из такого режима последствиями. Но я любила его, и это удерживало меня от демонстраций в защиту моей свободы. Его смерть стала для меня трагедией, но никому другому я уж точно никогда не позволю так мной командовать. Да и вряд ли кому-нибудь этого захочется. Новое замужество меня, если честно, не прельщало, а большинству мужчин, похоже, кроме этого, в качестве завлека-ловки и предложить-то нечего. Настоящие охотники перевелись...

- ...Настоящий знаток своего дела годами изучает привычки и обычаи того зверья, на которое охотится, в неограниченных количествах запасается терпением и выдержкой и железно придерживается принципа: бить только в глаз, чтобы шкуру не испортить. Расставляя капканы и ловушки, он не только тщательно их замаскирует, но и не пожалеет самой привлекательной наживки, какую только сможет изобрести. Используя приманку - тоже не пожалеет ни денег, ни фантазии. И в результате пожинает обильные плоды своего мастерства.

Я вздрогнула. Кто-то, похоже, озвучивает мои потаенные мысли. Это что, телепатия? Не сразу, но сообразила, что голос - глубокий, мягкий, невероятно красивый баритон - звучит из-за спинки дивана. Из соседней кабинки. Занятно, однако... Непонятно только, почему один охотник всегда - ну просто каждый раз! - возвращается домой с добычей, а другой с таким же постоянством - с пустыми руками? Дело не в везении: не может одному человеку бесконечно везти. Хотя с невезением все обстоит по-другому, то есть с точностью до наоборот: это состояние может продолжаться всю жизнь.

А бархатный баритон между тем продолжал вещать:

- Чем женщина отличается от дичи? С точки зрения мужчины, естественно. Да ничем. Главное - правильно организовать процесс, подобрать приманку. Универсальных рецептов тут быть не может, но есть одно обязательное условие: разговоры по душам. Постулата о том, что женщина любит ушами, еще никто не отменял. Постель - это, конечно, занятно, но нельзя тащить даму в койку. Пусть она сама туда попросится...

А что? Очень даже неглупо. Но ведь можно нарваться на такую даму, которая проситься никуда и ни при каких условиях не будет. И что тогда? С достоинством отступать на заранее подготовленные позиции? Это как-то не по-мужски...

- Действительно, какое упоение - встретить внимательного и чуткого собеседника, который не станет отделываться от собеседницы неопределенными междометиями вроде "гм" и "ну-ну", а вникнет во все детали жизненных перипетий и душевных переживаний не хуже закадычной подружки, да еще при этом будет нежно заглядывать в глаза, брать руку в свои ладони и долго-долго ее не выпускать. Человека, способного дать дельный совет, объяснить самую запутанную ситуацию, посочувствовать, простить внезапные приступы раздражительности и припадки сентиментальности...

Н-да, на это, пожалуй, и я попалась бы. Больше того, именно такое поведение накрепко привязало меня к мужу и удерживало при нем, несмотря на другие, чуть менее приятные черты характера. Правда, теоретическую базу под свои действия мой муж никогда не подводил. А тут впору записывать каждое слово: настоящая инструкция по завоеванию женщины. Причем - любой. И ведь как излагает, подлец!

В соседней кабинке зазвенела посуда и другой мужской голос, далеко не такой красивый, как первый, произнес какую-то фразу с вопросительной интонацией. Дословно я ее не разобрала, поняла только, что собеседник бархатного баритона интересуется, зачем все эти заморочки, если мужчина, скажем, уже женат, причем достаточно удачно.

- А зачем охотник таскается по лесам и болотам со всей своей амуницией? Уж точно не для того, чтобы прокормить себя и семью. Охота - это азарт. Для меня каждая завоеванная женщина - боевой трофей. Чем дольше процесс завоевания - тем слаще добыча. А жена... Меня жена устраивает тем, что практически не вмешивается в мою личную жизнь.

Снова неразборчивая реплика в соседней кабинке. Внятно прозвучало только слово "бабник".

- Самая грубая ошибка, мой милый, это перепутать охотника с бабником или холостяком. - От возмущения баритон чуть было не превратился в тенор. - И второго и третьего можно приручить, обручить и даже окольцевать - было бы желание и терпение. Охотника же поймать невозможно - разве что он сам сочтет женщину идеально подходящей на роль хранительницы его охотничьего домика, куда он будет возвращаться отдыхать. И главное, женой всегда можно прикрыться от назойливых "трофеев". Так что я могу давать какие угодно обещания - в пылу, так сказать, страсти, - но в жизни действуют совсем другие правила. Впрочем, если кто-то посягнет на мои удовольствия... извините!

Грустная реальность заключается в том, подумала я, что, чем лучше мужчина понимает загадочную женскую душу, тем, судя по всему, меньше он склонен связывать себя какими-либо обременительными узами с обладательницей этой самой души. Просто очередной трофей украсит его уютную семейную гостиную или холостяцкую квартирку. А друзья получат возможность выслушать еще один увлекательнейший охотничий рассказ. Кого, в конце концов, интересуют переживания чучела над камином? Не хотела бы я стать объектом охоты такого субъекта. Ага, уже и каламбуры получаются. Значит, я пришла в себя, можно потихоньку ехать домой.

- Нет, я никогда не жалуюсь на жену своим пассиям - это ниже моего достоинства, это просто дурной тон. В самом крайнем случае можно туманно намекнуть на какие-то проблемы в семье, от которых порядком устал. Но обязательно подчеркнуть при этом, что бедняжка жена ни в чем решительно не виновата. Просто - не сложилось.

Евгений Онегин, который всю свою жизнь проповедовал только один принцип: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей", судя по всему, может отдыхать. Тут имела место целая философия, глубоко продуманная и любовно выношенная. И насколько я могла судить - действенная философия. Не приведи Господи, кто-нибудь станет на пути этого современного Казановы! Убьет - не поморщится. Ну ладно, пора и честь знать.

- Счет, пожалуйста, - попросила я длинноногую девицу в чем-то, долженствующем обозначать белый фартучек.

Девица любовалась собой в зеркало на стене и явно не собиралась отрываться от этого увлекательного занятия. Мне пришлось чуть-чуть повысить голос. Никакой реакции. Тогда я выпрямилась в своем закутке во весь рост - сто шестьдесят сантиметров плюс каблуки - и произнесла голосом Аллы Демидовой в роли герцогини Мальборо:

- Голубушка, сколько я вам должна?

- Мне? - не менее надменно спросила официантка. - Лично мне вы ничего не должны. Заплатите по счету.

Я было собралась продолжить полемику, но из соседней кабинки вышел мужчина среднего роста и неопределенной внешности, что-то шепнул девице, та как-то скисла и молча положила на мой столик бумажку с каракулями. И на том спасибо. Я отсчитала деньги - копейка в копейку, чаевые отменяются за хамское поведение - и гордо направилась к выходу. Возможно, мы уже действительно живем в другом государстве, но сервис, самый ненавязчивый в мире, уж точно забрали с собой из государства прежнего.