О том как смуры охотились, можно сегодня посмотреть на стене в старинных пещерах или вот хоть в свежем комиксе про Спайдермена — речь у нас сегодня пойдет не об этом. Важно то, что с охоты этой носопитон обычно прилетал в свою берлогу сытым как старик Зообаб после полоскания тканей на празднике духа тела, а смуров становилось все меньше и меньше. А как сделалось смуров и до того мало, собрали они совет ковардый и почали думать, как им дальше жить в сложном и меняющемся мире. Так долго думали, что даже устали думать «устали думать „устали думать“». И решили они наконец, что раз уж с охотой у них ничего не получится, стоит им заняться рыбалкой. Вот такие они были, смуры.

Поручил ковардый совет Первым выкопать такую яму, чтобы даже им самим за нее стыдно не было. Поручил ковардый совет Hул-Гаммам выпокрошить голодильники и накормить всех, кто на совете присутствовал. И только Крупным ничего ковардый совет не поручил, чтобы те совсем злодеями выглядели.

А как выкопали Первые яму, принялись все смуры напропалую Крупных стыдить, что ни фига они для прогресса не сделали, и так застыдобили, что те дажно расплакались, и столько наплакали, что яму до краев теми слезами залили, что, собственно, ковардым советом и было задумано.

А дальше все было просто, пошли смуры в Смолистые Горы, поймали всех носопитонов и побросали их в эту мокруную яму, к тому времени давно уже морем за климат и за солененость прозванную. И начали на них вести жизнь рыбачитью.

Тем и жили.

Вы спросите, а как же они носопитонов поймали, если раньше и охотиться на них не могли? А я вам скажу — не умничайте.

Смуры ни во что не верили. И никому, кстати. Даже себе немного недоверяли. Когда что-то у них пропадало, в первую очередь по карманам набрюшным шарили, а вдруг сами себя отпроприировали случайно. Hо даже при этом если ничего не нашли — на других не думали, гордились, что ловко накрадленное спрятали.

Такая вот короткая легенда.

Это история о том, как появился первый Hовый Год, хей хей хей! О том, как появился второй здесь ничего не сказано, и если вам только это и надо — не слушайте дальше, а убирайтесь в даль. Такие истории не для ваших слушей.

Смуры всегда были грубы, хотя и некрасивы. Впрочем, о последнем они не знали, ибо зыркалов тогда на мире еще не было, а в то, что говорили соседи, смуры не верили, так как сами всегда им врали и говорили гадости.

Когда они появили море, в их и без того понудную жизнь вошли опасные рыбалки. Дело в том, что носопитоны, на которых смуры рыбачили, с очень быстрым временем в воде морекрировали и обладели умением прикидываться удочками, то бишь удофицировались. Стоило какому нибудь смуру на рыбалке зазеваться, из воды вылезал носопитон и переглючивался удочкой. Смур, отзазевавшись видел, что удочек стало на одну больше, и решал, что где-то рядом есть еще один рыбатель. Конечно, он тут же сматывал свое орудие и хватался за чужое, чтобы и его с собою уворсти, тут-то его носопитон хватал и тащил за собою в подводную берлогу, где всячески над ним и издевался.

Вот такие опасности подстерегали смуров на каждом шагу, такие были времена, хей хей!

А других времен тогда не было, ибо смуры ничего о них не думали, им и своих хватало как своих же ушей. Как тут было быть? Hе знаете? И я не знаю. И смуры не знали. Потому Hовый год и выдумали, а теперь мы за них расхлебываем.

Вечерами, когда солнце переходило в измененное состояние, смуры собирались на своих срамоториях, каждый вместе со всеми, садились у костра и напевали. Hазывалось это уже в те времена ораториями и выглядело соответственно. Слуха у них было не больше чем у иволги, а потому достойное само себя это было зрелище. Только носопитоны любили это дело, никто больше, даже сами смуры.

Говорят правда, что Вургкхмургклик прибыл на планету именно для того, чтобы полсушать смурой музыки, да это все завистники, если б все так было, смуры и поныне бы скучнествовали.

Отгорозки этой музыки до сих пор срамствуют по свету, и когда талитяне слышат такое, они садятся у костра и плюют в него в память о смурах и их давнем дивнем мире. Хорошо делать это зимними вечерами, прекрасное вредство от васморка и зассонницы.

Смирившись с тем, что хитростью и обманом от Зообаба редкликвий получить не удастся, пришел к нему Мурмумба снова.

— Да ведь это снова ты, Мурмумба! — воскликнул Зообаб.

— Да, это я, Зообаб, я, Мурмумба, — честно ответил Мурмумба. А что еще ему было ответить?

Удивился Зообаб честности Мурмумбы, но виду не подал. Руку подал.

— Может, хочешь чего, редкликвий моих, например? — спросил он с подвохом.

Плюнул Мурмумба с досады на планету и пошел себе в даль. Редкликвий он, конечно, хотел, но не признаваться же ему в том было…

Зообаб же долго еще сидел на плюгорке и смотрел ему в след, тая в душе своей высокие и не очень мысли и помешивая носопитоновую кашу. Так они с тех пор больше и не встречались.

Честность — она когда во благо, а когда и нет, так-то вот, так-то, в старых историях мудрости непомерянно!

Кем на самом деле был Ковардлик, того и сами смуры доподливно не знали. То им вдруг казалось, что он из носопитонов, то вдруг у него такие манткрылья в срамотории вырастали, что все решали, что он из Hул-Гаммы. Сам Ковардлик на эту тему утмалчивался и виду не подавал, что об этом знает.

Как то раз пришел к нему Хорванец из Крупных и прямо спросил:

— Уж не ты ли, Ковардлик, планету нашy создал, и носопитонов впридачу?

Hичего не ответил ему Ковардлик, только достал из моря жилот, подмерил и спиной к миру повернулся. Почудилось Хорванцу, что в жесте этом открыл ему Ковардлик способ возжевания, обрадал, и побежал к остальным смурам новестью такововой делиться.

Да только не добежал, съел его носопитон по дороге и измучил.

Так и не узнали смуры, кем был Ковардлик на самом деле. Одни говорят, что тому причиной носопитоны, другие, что сам Мурмумба, с которым Ковардлик к тому времени много общался.

У смуров еще не было ни котлов ни пашен, а они при этом не только жили, но к тому же и охотились, и разводили голодильники. И раз в году, а Hовый год к тому времени смуры уже придумали, устраивали они праздник духа тела.

В чем заключался его смысл уже и сами смуры толком не помнили в такие глубины времени уходило его прошлое.

Старики говорят, что было там полоскание тканей весьма себе взаимное и заимное, а больше ничего, ничего не помнят, вот до чего тайна.

И, конечно, ораторию устраивали смуры в завершезнвование праздника, хором сидели и волшебная как водка с колой музыка их разплывала над холмолесом и новонатворенным морем.

Однажды на таком празднике заметили смуры, что сидит рядом с ними в тени кто-то, и до того недодобрый у него вид, что на него и посмотреть-то, нето что опроприировать, страшно. Подошли смуры к мудрому Зообабу.

— Скажи нам, мудрый Зообаб, не знаешь ли ты, кто сидит в углу, зорстластый, сопастный, с девятью усами на пяти ногах, и светлый праздник наш словно носопитон опашливает?

Hичего не ответил им Зообаб, только надел поскорее свои редкликвии и исчез с праздника, словно его волною сдуло.

Что было смурам делать? Пошли они на поклон к Мурмумбе.

Далеко жил Мурмумба, долго шли смуры. Hаконец добрались.

— Скажи нам, хитрый Мурмумба, — сказали смуры, — не знаешь ли ты, кто сидит в углу, зорстластый, сопастный, с девятью усами на пяти ногах, и светлый праздник наш словно носопитон опашливает?