- Ну, чего вы к нему пристали? - вступился за рекомендуемого приятеля Шмер. - Парню скучно и хреново на душе, жена от него сбежала. Пусть потрется в нашей компании. Тем более у Никиты имеются деньжата. Он получил подъемные в предыдущем гарнизоне, откуда Ромашкина переправили сюда. И наш друг готов их потратить вместе с нами! Верно, говорю?

- В принципе верно, - согласился опьяневший Никита. - И потрачу! А отчего я торчу тут с вами, сам не знаю.

- Пей и не болтай! - гаркнул Ребус и хлопнул лейтенанта по спине пухлой потной пятерней.

- За дружбу и свободу! - рявкнул Лунев и поднял граненый стакан.

- За волю! - еще громче воскликнул Колчаков.

В течение следующих трех часов собутыльники громко говорили, спорили о чем-то, и много пили все подряд. В комнату заходили другие офицеры, большинство совершенно не знакомых Ромашкину. Были даже два брата близнеца. Как пошутил Лебедь, однояйцовых (но не с разными яйцами). Знакомились, пили, уходили. Шкребус откланялся в середине пьянки. Холостяки громко кричали ему в след: Женатик! Подкаблучник! Беги, скорей!

- Эх, чего нам тут катастрофически не хватает, в этой глуши - баб!всхлипнул пьяно Шмер. - Проклятая пустыня!

Осоловевший Ромашкин, слушал рыдания приятеля, и в его затуманенном алкоголем мозгу закружилась бешеная карусель. Предметы приняли расплывчатые, размытые очертания, все замельтешило и завертелось перед глазами, а к горлу подступил удушающий комок. Желудок забурлил, подтянулся к горлу, и началась неудержимая икота. Лейтенант вскочил из-за стола, уронив тяжелый казенный табурет, и начал дико озираться по сторонам, отыскивая глазами путь к туалету.

- Дорогу! К окну птенца желторотого! Освободите проход созревшему! вскричал Шмер и распахнул окно. - Сюда мой друг, на воздух! Живо! Без стеснений!

Никита рванулся к подоконнику и, перегнувшись через него, облегчил желудок от излишнего алкоголя. Выпитая доза оказалась слишком велика для юного организма. Этим поступком, Ромашкин испортил многим аппетит, и гости начали разбредаться по домам.

Интеллигент Хлюдов тотчас принял попытку натянуть на ноги сапоги, и тихо уползти из общества, не прощаясь, чтоб ему не свистели в слет как Ребусу, но всевидящий Шмер заметил, и ехидно крикнул ему в лицо:

- Вовка сапоги не одеть - это ерунда. Главное дело, чтоб трусы с ноги не были сняты.

- А чего я их буду снимать? - насупился капитан. - В мужской компании?

- А это ты жене докладывай, где был! Всякое бывает, но лучше прийти пьяным, чем в чужих трусах. Я на стажировку курсантом попал в Забайкалье. Так был веселый гарнизон, на реке Даурия. И одна правдивая история приключилась, но не со мной. Рассказать?

- Рассказывай!!! - дружно потребовал, оторвавшись от выпивки, оставшийся в комнате коллектив.

Хлюдов сел на тумбочку и монотонно раскачиваясь на ней, напрягал внимание, чтоб уяснить поучительную историю.

- Один такой же, как ты, майор-зампотех, любитель женщин и водки, однажды совместил приятное с полезным. Сделал дело и приперся домой ну просто никаким! Ну, совершенно ни гу-гу, не соображающим. Разделся, жена глядит, а на нем чужие женские трусы. Супруга с криком и кулаками, поцарапала когтями щеку, а майор, назовем его Петей, бац, с размаху, точнехонько прямо в глаз. Уймись, мол, дура! Баба в крик, плач, да бежать в политотдел за защитой. Рассказала, что муж загулял, и к тому же дерется. Понятное дело, Петю этого в оборот взяли. Обработали по полной программе: сняли с должности, одну большую майорскую звездочку разбили на четыре маленькие - капитанские, взялись по партийной линии песочить. Орут на него в парткоме, пеной брызжут. А Петя стоит себе задумчиво так и бровью не ведет. Наказали, "строгий выговор с занесением в учетную карточку", все навыступались, психуют, члены парткома сами себя больше навоспитывали. В итоге полковой партийный вождь спрашивает: "Майор, ну ты понял что-нибудь из нашего разговора, от нашей воспитательной работы?"

"Понял", - говорит Петя. "Что ты понял? Говори!"

"Понял, что трусы с ноги снимать никогда не надо!"

Секретаря парткома чуть инфаркт не свалил с ног, а остальные офицеры от смеха едва по полу не катались. Так то!

Понятное дело, малопьющему молодому лейтенанту, за гусарами было не угнаться. Вскоре Никита рухнул на застланную кровать и отключился. Некоторое время лейтенант спал, а затем проснулся, вновь вскочил и из последних сил, добирался до заветного окна. Так повторялось еще пару раз. В промежутках Ромашкин мучительно глядел на компанию, которая с каждым его пробуждением постепенно сокращалась. Но свет в комнатке так и не погас до утра.

Пробуждение полное кошмарных видений было долгим и мучительным. Голова на шее ощущалась чужой, отдельной от тела. В ней отсутствовали мысли, а ее содержимое переполнялась тупой болью. Тошнило и выворачивало наизнанку. Никита попытался встать на ноги, но к горлу подкатил ком: в желудке было пусто, и вытошнило противной, гадкой слизью. Требовалось восстановить желудок, но как? Для этого надо подняться и пойти в кафе, а сил на это нет. Ноги крутило и ломило, жилы выворачивало, дрожь охватила несчастное тело лейтенанта. Никита завернулся в одеяло и пролежал еще часик.

В комнате внезапно объявился Шмер, который словно дьявол искуситель принес чудодейственный эликсир - пиво. Да! Это были две бутылки вонючего, кислого жигулевского пива. Стоило открыть пробку, как из него вылетели хлопья пены. Никита, слегка отхлебнув, поставил свою бутылку на стол, и из горлышка медленно выползала пена. Эта хмельная жидкая мутная и зловонная вата, медленно сползала по стеклу бутылки.

- Ты знаешь, Ромашка, эту дрянь надо пить быстро! Сейчас же! Иначе в течение какого-то короткого времени все пиво окажется на столе. Туда, наверное, стиральный порошок на заводе добавляют. Иначе, отчего оно так пенится и воняет?! За что нам такие наказания? Воду пить невозможно, пиво дрянь, водка гадость! Чем утолять жажду? "Чименом"? "Чишмой" (названия сортов местных вин)?

- Боржом, хочу "Боржом"! Или "Нарзан", - простонал Никита.

- Где я тебе его найду? - удивился взводный. - Пей пиво и не бухти. Пойду, разыщу коньяк, наверняка у кого-то есть заначка.

Через полчаса Мишка вернулся и уныло объявил:

- Вчерашнее мероприятие истребило все запасы общежития, ничего и ни у кого нет. Ладно, терпи до обеда, съездим в город в магазин за венгерским "Токаем"! Он как бальзам на раны действует! Считается напитком королей!

***

- Точно! Эта Чишма такая дрянь, от нее сразу мутит! - согласился Кирпич. - Лучше нашей Московской водочки с завода "Кристалл" не найти!

- Уймись! Не перебивай рассказчика! - остановил излияния товарища Димка - художник. - Если будем о водке спорить, нить рассказа потеряем. Продолжай, дорогой друг.

Глава 4. Проверяющие.

В гарнизон Никита попал, как говорится: с "корабля на бал". Вскоре началась итоговая проверка боевой подготовки. Проверка того, к чему Ромашкин еще не успел приложить ни руки, ни ноги, ни иные части тела, а тем более мозги. Замполит Бердымурадов пообещал, что если какое-то подразделение провалится на зачетах, то снимет офицеров с должностей. Выходит, могут наказать за то, что сам лично не провалил. Комбат собрал со всех офицеров деньги на организацию попоек для проверяющих, немного поорал на совещаниях и началась проверка.

Ромашкин последнюю ночь перед выходом на полигон провел без сна, переписывая лекции, заново оформляя журналы и тетрадки. Настроение препаршивейшее, куда не кинь взгляд, всюду провал. Бердымуратов пригрозил служебным несоответствием ежели за две недели не переделается ленкомната. А как она переделается? Ни материалов, ни средств на закупку, ни писаря, ни художника. К черту! Как пойдет дело, так и пойдет.

На танкодроме, который был вотчиной третьего батальона, лейтенант оказался впервые, и очень удивился увиденной картине. За командной вышкой в тени деревьев стоял сарайчик, в котором хрюкали и визжали свиньи, в закуточке опутанном сеткой-рабицей кудахтали куры, у дерева гоготала парочка связанных гусей.