Дверь ванной распахивается, и оттуда с мокрой головой, почти голая, выходит зареванная Лида.

Увидев незнакомого мужчину в фартуке с оборочками, Лида взвизгивает, прикрывает грудь руками и скрывается в комнате с криком:

- Идиотка малолетняя!!!

Настя спокойно приканчивает рюмку с «Чинзано» и спрашивает у смущенного и растерянного Евгения Анатольевича:

- Как, по-вашему, Евгений Анатольевич, Бермудский треугольник действительно существует или это так - трепотня, чушь собачья?..

Намазанные, приодетые и причесанные Нина Елизаровна, Лида и Настя, а также Евгений Анатольевич, в фартуке с оборочками, заканчивают накрывать праздничный стол в большой комнате.

- Ты почему в джинсах? - шипит Нина Елизаровна на Настю.

- Мне так удобнее, мам. Евгений Анатольевич, будьте добры, принесите, пожалуйста, блюдо с языком. Оно в кухне на подоконнике.

- Один момент! - и Евгений Анатольевич с удовольствием бежит в кухню.

- Какой еще язык? Откуда у нас язык? - удивлена Лида.

- Анастасия - добытчица. Волчица! - отвечает Нина Елизаровна.

- Ох, как я не люблю этого! Все эти дела торгашеские…

- А жрать любишь? - в упор спрашивает Настя.

- Очень. Но…

- Вот и заткнись, - говорит ей Настя.

- Девочки! - Нина Елизаровна показывает глазами на входящего с блюдом Евгения Анатольевича. - Девочки!

Раздается несмелый короткий звонок.

- Твой пришел, - говорит Нина Елизаровна Насте.

Настя бросается в переднюю. Евгений Анатольевич поспешно снимает фартук, но запутывается в завязках на спине. Нина Елизаровна подходит к нему сзади, помогает развязать тесемки:

- Да не нервничайте вы так, Женя…

В прихожей Настя повисает на отце:

- Папуля! Ура!.. А я тебе киндзу купила!

Александр Наумович смущенно улыбается - руки у него заняты кларнетом в футляре, огромным букетом цветов, туго набитой сумкой. Он чмокает Настю в макушку:

- Ну, погоди, погоди, дочура…

Через голову Насти он печально-влюбленно смотрит на Нину Елизаровну, видит рядом с ней незнакомого мужчину и тут же говорит быстро и сбивчиво:

- Лидочка! Здравствуй, детка… Настюхочка, возьми пакет… Тут тебе ужасно семитские кроссовки и… Нинуля! Ниночка, поздравляю тебя с днем рождения мамы! Мои прислали еще и лекарства для нее из Тель-Авива… Самое эффективное средство для послеинсультников! Буквально чудодейственное! Патент на это лекарство у Израиля закупили буквально все страны мира. Ну, кроме нас, естественно…

Лида и Нина Елизаровна целуют Александра Наумовича, Настя помогает отцу снять пальто.

- Сашенька, познакомься, пожалуйста, это Евгений Анатольевич - мой друг. Евгений Анатольевич, а это мой второй муж - отец Насти.

- Гольдберг, - представляется Александр Наумович. - Не против?

- Что?.. - не понимает Евгений Анатольевич.

- Это папа так бездарно шутит, Евгений Анатольевич. Не обращайте внимания, -говорит Настя. - Неудавшийся вундеркинд, вечная запуганность, три класса церковно-приходского хедера…

- Что же вы так о папе, Настенька, - огорчается Евгений Анатольевич.

Но Александр Наумович весело смеется, удивленно и гордо разглядывая Настю, и говорит:

- Девочки, распатроньте сумку до конца. Я там ухватил какой-то продуктовый заказик в нашем театре. Ничего особенного. Вы же знаете, оркестру, как всегда, в последнюю очередь и что останется. Но все-таки… Вдруг вам пригодится.

Но тут раздается второй звонок. Он совершенно не похож на звонок Александра Наумовича - долгий, требовательный и, кажется, даже в другой тональности.

- А это - твой, - говорит Лиде Нина Елизаровна.

Появление Виктора Витальевича категорически отличается от прихода Александра Наумовича.

Никакой суетливости, никакого смущения. Каждое движение его крупного тела, облаченного в дорогой костюм, исполнено самоуважения и достоинства.

- Здравствуй, Лида, - он подает дочери горшочек с цикламенами и небольшой электрический самовар, расписанный хохломскими узорами. - Это бабушке. Как она?

- Спасибо, папа.

- Как жизнь, Настя? - и, не ожидая ответа, протягивает Нине Елизаровне бутылку дорогого коньяка: - Здравствуй, Нина. Поставь на стол, пожалуйста.

- Здравствуй, Витя, раздевайся.

Виктор Витальевич еле кивает Александру Наумовичу и вопросительно поднимает брови, глядя на Евгения Анатольевича.

- Это мой близкий друг Евгений Анатольевич, - с легким вызовом говорит Нина Елизаровна. - Познакомьтесь, Женя. Виктор Витальевич - мой первый муж. Отец Лидочки.

- Очень приятно, - радушно улыбается Евгений Анатольевич.

Но Виктор Витальевич сразу же делает попытку определить разницу положений:

- М-да… Забавно. Ну что ж. Вы знаете, я только что с заседания президиума коллегии…

- Это наверняка безумно интересно, - безжалостно прерывает его Нина Елизаровна. - Но если ты поможешь расставить стулья…

Сильно хмельной Мишка сидит в детском «Кафе-мороженом».

А вокруг - мамы с маленькими ребятишками, бабушки с внуками, за угловым столиком - здоровый парняга с двухлетним сынишкой на руках, с женой и детенышем в складном креслице на колесиках.

Допивает Мишка шампанское, отыскивает мутным глазом официантку:

- Еще фужер!..

- Уже четвертый, - говорит официантка и кладет Мишке счет.

- Не считай. Неси! - Мишка бросает двадцать пять рублей на стол и неожиданно для самого себя говорит: - Я за вас кровь в Афгане проливал!

Официантка приписывает к счету, дает сдачу и приносит Мишке шампанское.

Отхлебывает Мишка полфужера, обводит соловым взглядом столики, и начинает ему казаться, что за каждым столом сидит Настя!..

За одним - Настя кормит с ложечки годовалого…

За другим - Настя с двумя близнецами!.. За третьим - Настя с грудным младенцем на руках!..

За четвертым, в углу, - Настя с малышом в складном креслице, а рядом с Настей - молодой, здоровый парняга с двухлетним сынишкой на руках…

Мишка залпом допивает фужер и кричит истошно на все кафе:

- Настя!!! Настя!.. - и роняет голову на стол.

В испуге начинают плакать дети.

Молодой, здоровенный парень передает жене сына и…

…выезжает из-за стола в инвалидной коляске. Он подкатывает к Мишке и трогает его за плечо:

- Не шуми, браток. Дети пугаются.

Мишка поднимает тяжелую голову, тупо смотрит на парня:

- А ты кто такой?

- Да никто я. Не шуми.

- Я Афганистан прошел! - кричит Мишка и начинает сам верить в то, что воевал в Афганистане.

- Один? - спрашивает парень.

- Чего «один»?..

- Один прошел что ли?

- Я душу свою там оставил!

- А я - ноги. Чего же теперь, детей пугать? Уходи отсюда.

- Извини… Извини, корешок, - лепечет Мишка.

В большой комнате за накрытым столом все сидят полукругом, лицом к распахнутой двери бабушкиной комнаты, а Виктор Витальевич стоя произносит тост:

- «…коня на скаку остановит, в горящую избу войдет!..» - настоящая русская женщина, прошедшая вместе со своей страной, своей Родиной, тяжелый и славный путь, сумевшая сохранить и твердость характера, и нравственную чистоту своей души. Да, да! Души!.. «Души прекрасные порывы» старейшины этой семьи в трудные годы стагнации дали возможность ее дочери, моей бывшей жене, закончить исторический факультет университета имени Михайлы Васильевича Ломоносова, а нашей дочери Лидии получить диплом института Плеханова! Смею надеяться, что и младшая ее внучка - Анастасия, если сумеет избежать нынешнего тлетворного и разлагающего влияния некоторых, «родства не помнящих» сил, пытающихся сегодня ошельмовать и принизить весь пройденный нами более чем семидесятилетний путь, тоже станет полезным членом общества. И перефразируя строки одного из лучших поэтов нашей эпохи, так и хочется пожелать вам, уважаемая виновница сегодняшнего торжества: лет до ста расти Вам без старости! Год от года цвести Вашей бодрости!..

Виктор Витальевич заглядывает в бабушкину комнату и приветственно поднимает рюмку: