Норман Дуглас появился в церкви в первое воскресенье ноября и в полной мере произвел сенсацию, на которую рассчитывал. Мистер Мередит рассеянно пожал ему руку на ступенях церкви и задумчиво выразил надежду, что миссис Дуглас чувствует себя хорошо.

— Она не очень хорошо чувствовала себя перед тем, как я похоронил ее десять лет назад, но полагаю, что теперь ее здоровье куда лучше, — громко и отчетливо произнес в ответ Норман, к ужасу и веселью всех присутствовавших, кроме мистера Мередита, который был поглощен размышлениями о том, достаточно ли четко удалось ему сформулировать название последней части предстоящей проповеди, и не имел ни малейшего понятия ни о том, что сказал ему Норман, ни о том, что он сам сказал Норману.

После проповеди Норман перехватил Фейт у ворот.

— Сдержал слово, как видишь… сдержал слово, Алая Роза. А теперь свободен до первого декабрьского воскресенья. Отличная проповедь, девочка… отличная. У твоего отца умная голова, хоть по его лицу этого не скажешь. Но все-таки было одно противоречие в его рассуждениях… скажи ему, что он сам себе противоречил. И скажи ему, что в декабре я хочу послушать про ад и чертей. Отличный способ проводить старый год… с привкусом серы, понимаешь. А новый год неплохо бы начать славной, сочной беседой о небесах. Хотя небеса далеко не так интересны, как ад, девочка… далеко не так. Однако я хотел бы узнать, что твой отец думает о небесах… он умеет думать… редчайшее явление на свете — человек, который умеет думать. Но все же он противоречил сам себе. Ха, ха! Вот какой вопрос ты могла бы задать ему, девочка, когда ему случится очнуться от задумчивости. Может Бог создать настолько большой камень, что Сам не сможет его поднять? Смотри не забудь его об этом спросить. Я хочу знать его мнение. Этим вопросом я поставил в тупик не одного священника, девочка.

Фейт была рада, когда сумела ускользнуть от него, и побежала домой. Дэн Риз, стоявший у ворот в толпе мальчишек, посмотрел на нее и уже сложил губы, чтобы выкрикнуть: «Свиная наездница!», но не осмелился произнести эти слова вслух возле церкви. Однако на следующий день в школе ничто не могло ему помешать. На большой перемене Фейт столкнулась с Дэном в небольшом ельнике за школой, и Дэн снова выкрикнул:

— Свиная наездница! Свиная наездница! Петушатница!

В эту минуту Уолтер Блайт, сидевший с книгой в руках на моховой подушке за купой молоденьких елочек, неожиданно поднялся и предстал перед Дэном. Он был очень бледен, но его глаза горели.

— Придержи язык, Дэн Риз! — сказал он.

— О, добрый день, мисс Уолтер! — отвечал Дэн, ничуть не смутившись.

Он с беспечным видом вскочил на забор и затянул издевательски:

— Трус-карапуз! Трус, трус, украл картуз!

— Ты тождество! — с презрением сказал Уолтер, побледнев еще сильнее.

Он имел весьма смутное представление о том, что такое тождество, но Дэн не имел никакого и решил, что это какое-то особенно обидное бранное слово.

— Да! Трус-трусишка! — завопил он снова. — А твоя мать пишет всякие враки… враки… враки! А Фейт Мередит — свиная наездница… свиная наездница… свиная наездница! И она петушатница… петушатница… петушатница! Да! Трус, трус…

Продолжить Дэн не смог. Уолтер подскочил к забору и сшиб с него Дэна одним метким ударом. Неожиданный бесславный полет Дэна за забор Фейт приветствовала взрывом смеха и аплодисментами. Дэн вскочил, красный от гнева, и снова полез на изгородь. Но в этот момент зазвенел школьный звонок, а Дэн знал, что бывает с мальчиками, которые опаздывают на урок к суровому мистеру Хазарду.

— Вызываю тебя на драку! — взвыл он. — Трус!

— Когда тебе будет угодно, — сказал Уолтер.

— О нет, нет, Уолтер, — запротестовала Фейт. — Не дерись с ним. Меня не волнует, что он там говорит… стану я еще унижаться и обращать внимание на ему подобных.

— Он оскорбил тебя, и он оскорбил мою мать, — сказал Уолтер с тем же невозмутимым спокойствием. — Сегодня после занятий, Дэн.

— Я должен сразу после школы идти домой картошку подбирать после копалки — отец велел, — угрюмо отвечал Дэн. — Лучше завтра после школы.

— Хорошо… завтра после занятий на этом месте, — согласился Уолтер.

— И я расквашу тебе твою девчоночью мордашку, — пообещал Дэн.

Уолтер содрогнулся, услышав эту угрозу, — не столько от страха, сколько от отвращения: она звучала так некрасиво и вульгарно. Но в школу он вошел с гордо поднятой головой, твердым шагом. За ним следовала Фейт, раздираемая противоречивыми чувствами. Ей было неприятно, что Уолтеру придется драться с этим маленьким негодяем, но… ах! Уолтер был великолепен! И он собирался драться за нее, Фейт Мередит, и наказать ее обидчика! Конечно, он победит… такие глаза, как по волшебству, притягивают победу.

Однако к вечеру уверенность Фейт в ее защитнике несколько поколебалась. В школе весь оставшийся день Уолтер казался очень тихим и понурым.

— Если бы на его месте был Джем… — вздохнула она, сидя рядом с Уной на надгробии Хезекаи Поллока. — Джем отлично дерется… он уложил бы Дэна в один миг. А Уолтер и приемов-то никаких не знает.

— Я так боюсь, что он пострадает в драке, — вздохнула в ответ Уна.

Драки вызывали у нее отвращение, и ей было не понять неясного, тайного восторга, который, как она догадывалась, переполнял душу Фейт.

— Ну почему он должен пострадать? — спросила Фейт немного смущенно. — Он такой же высокий, как Дэн,

— Но Дэн гораздо старше, — возразила Уна. — Почти на целый год.

— Если посчитать, то Дэн не так уж много дрался, — сказала Фейт. — Я думаю, что на самом деле он просто трус. Он не предполагал, что Уолтер захочет драться, а иначе не стал бы обзываться в его присутствии. Ах, Уна, если бы ты только видела лицо Уолтера, когда он смотрел на него! Я прямо задрожала… приятной дрожью. Он выглядел точь-в-точь как сэр Галаад в той поэме[28], что папа читал нам в субботу.

— Мне так не хочется, чтобы они дрались. Хорошо бы помешать этой драке, — сказала Уна.

— О нет, теперь все должно дойти до конца! — воскликнула Фейт. — Это дело чести. Не смей никому говорить, Уна. Если скажешь, я тебе больше ни одного секрета не раскрою!

— Не скажу, — согласилась Уна. — Но я не останусь завтра смотреть на драку. Я сразу уйду домой.

— Ну, как хочешь. Мне придется быть там… было бы подло убежать, ведь Уолтер дерется за меня. Я повяжу ему на рукав мою ленту… это вполне уместно, раз он мой рыцарь. Как удачно сложилось, что миссис Блайт подарила мне красивую голубую ленту для волос на день рождения! Я повязывала ее только два раза, так что она почти новая. Но я ужасно хотела бы быть уверена, что Уолтер победит. Это будет так… так унизительно, если он не победит.

Сомнения Фейт усилились бы, если бы она могла видеть в ту минуту своего защитника. Когда Уолтер вернулся домой из школы, его праведный гнев заметно поугас и сменился очень неприятным чувством. На следующий вечер он должен был драться с Дэном Ризом… а ему так не хотелось… ему была невыносима сама мысль о драке, и все же он продолжал непрерывно думать о ней. Ни на минуту не мог он избавиться от этой мысли. Будет очень больно? Он ужасно боялся, что будет. И неужели он потерпит поражение и опозорится?

Он почти ничего не съел за ужином. Сюзан напекла очень много его любимого печенья, но он с трудом смог проглотить только одно. Джем съел четыре. Уолтер удивился: как ему это удалось? Как кто-то мог есть? И как могли они все так весело разговаривать за едой? Тут была мама, с сияющими глазами и розовыми щеками. Она не знала, что на следующий день ее сыну предстоит драться. «Была бы она так весела, если бы знала об этом?» — втайне спрашивал себя Уолтер. Джем снял Сюзан своим новым фотоаппаратом; снимок обошел весь стол, и Сюзан была в ужасном негодовании.