Владимир Заяц

Дефицитная птица

- Птиц едят руками, - сказала именинница Анжелика Сидоровна, ни к кому не обращаясь.

По случаю именин одета была в ярко-зеленое пышное платье с оборочками, рюшиками, кружевами и прочими фитюльками, которые по замыслу должны были смягчить выразительность ее могучих форм. Голос хозяйки соответствовал внешности и поэтому легко покрывал полифонию застолья.

Некто Блинов, заведующий пунктом по приему вторсырья, подумав, отложил вилку, взял в руку куриную лапку и, размахивая ею, как дирижерской палочкой, провозгласил:

- Курицы - они полезные. Врачи рекомендуют.

Кто-то когда-то неосторожно сказал Блинову, что он очень похож на доктора медицинских наук, выступавшего в одной из телепередач. После этого Блинов старался вести себя так, как, по его мнению, должен вести себя профессор: надувал щеки, делал задумчивое лицо, отвечал невпопад и то и дело вставлял в речь "медицина советует".

Его лысина, лицо и особенно кончик носа покраснели и покрылись мелкими капельками пота. Тыльной стороной ладони он вытер лицо и вдохновенно продолжил:

- Медицина советует птиц есть. Но птица теперь совсем не та, что раньше. Вот когда-то, давно...

Знакомое "давно" вывело из состояния глубокой задумчивости сидящего рядом с Блиновым палеонтолога Ивана Петровича Семочкина - худощавого сорокалетнего мужчину с добрым, усталым лицом. Год назад Иван Петрович защитил докторскую диссертацию на очень актуальную тему: "О наличии в псилофитах палеозойской эры элементов, обладающих фотосинтетической активностью". Диссертация была хороша, но заведование кафедрой Ивану Петровичу "не улыбалось", так как кроме него на кафедре трудились еще два доктора медицинских наук. Вместе с семьей - домовитой женой и двоечником сыном - он жил на Оболони в тесной двухкомнатной квартире.

Именинницы Иван Петрович не знал и до вчерашнего дня даже не подозревал о ее существовании, На это семейное торжество он пришел по настоятельной просьбе завхоза - дальнего родственника Анжелики Сидоровны, человека, которому в институте не было принято отказывать. Оставив жену дома, Иван Петрович с большой неохотой пришел сюда, надеясь воспользоваться первым удобным случаем и уйти как можно раньше.

- Книг у вас много, - сказал он, чтобы прервать гастрономическое молчание, воцарившееся за столом.

- Да, - отвечала Анжелика Сидоровна с гордостью. - Я люблю книги. И мой муж любит. Они такие красивенькие. Вон ту, синенькую с золотыми буковками, через знакомую из "Тканей" достала. Говорят, дефицит большой. И вообще, у нас нет книг, которые бы на рынке стоили дешевле двадцати - двадцати пяти рублей!

- Что вы говорите?! - казенным голосом удивился Иван Петрович, начавший сожалеть, что завел этот разговор.

- Да, да! - загрохотала хозяйка, улыбаясь жирными губами. - Вот два тома Марии Ремарк. Она очень хорошо про войну пишет. А еще мне скоро "Петра Первого" принесут. Его Алексей Толстой написал. Есть еще один писатель Толстой, - принялась втолковывать она палеонтологу то, что недавно открылось ей самой. - Того Львом зовут. Мне много с книгами вон тот лысый помогает. Блинов его фамилия. Вот это человек! - она мягко всплеснула полными руками. - Приходит в гости: в одной руке торт "Киевский", в другой - веером абонементы. За свои абонементы он Луну с неба достать может. Сейчас книги хорошие дороже хрусталя ценятся. Большой человек.

Нужный человек!

Она посмотрела на Ивана Петровича оценивающим взглядом, будто сравнивая его с Блиновым. Палеонтолог почувствовал себя неловко. Ему стало стыдно за свою сутулую спину, скромный галстук и несовременный костюм.

Гости наконец устали пить и есть. Почти все мужчины вышли покурить на балкон, а большинство женщин перешло в другую комнату, продолжая делиться новостями под магнитофонную музыку.

- Иван Петрович, - сладко заулыбалась хозяйка, оставшаяся сидеть рядом с палеонтологом. - Просьба у меня к вам большая. Есть сынок у меня Колюня. Золотой мальчик! Весь в меня! Я для него ничего не жалею. Вот послушайте: из тридцать восьмой квартиры своего хромоногого на фигурное катание отдали. И мы своего туда же определили. Чем наш хуже? Из двадцать девятой на пятом этаже своего хулигана в художественную студию пристроили. Он и там понарисовывает синие круги под глазами. На это только и способен. Понятно, что мы не могли оставить такой возмутительный выпад без ответа и устроили туда же своего. С позапрошлой недели Колюня, как сын наших соседей по площадке, занимается с репетитором по высшей математике. Соседи утверждают, что их ребенок проявляет большие способности к математике. Не сомневаюсь, что так оно и есть: не пройдет и года, как их ребенок при известном трудолюбии в совершенстве овладеет таблицей умножения. Все было хорошо до прошлого вторника, когда мальчик почему-то заупрямился и наотрез отказался изучать английский язык. Сказал, что давно мечтает заниматься этой... ну... пальтологией.

- Палеонтологией, вы хотите сказать, - сухо поправил Иван Петрович.

Анжелика Сидоровна не обратила внимания на интонацию ученого.

- Ну да. Пальтеонтологией, - поправилась она. - Вашей наукой, словом. И признался мне, что наукой этой давно занимается. Еще в четвертом классе в Доме пионеров начал. Это же надо?! Разве можно что-нибудь от матери скрывать? Вот так они тайком и курить начинают, и, не дай бог, пить!.. Да... Я пообещала, что куплю ему все, что он пожелает, если, конечно, в пику этим противным со второго этажа он будет заниматься английским и бросит пальтеонтологию.

- И он согласился? - спросил уязвленный палеонтолог.

- Конечно, согласился. Он пообещал бросить заниматься этой вашей наукой, если я только достану ему... Сейчас скажу, подождите секундочку, она принесла записную книжку и по слогам прочитала: - Ар-хеоптерикса.

Иван Петрович, не удержавшись, прыснул в кулак.

- Остроумно! Как же вы предполагаете исполнить его пожелание? Ведь...

- Знаю! - властно оборвала его Анжелика Сидоровна. - Трудно это. Уже к юннатам обращалась. И у директора зоопарка была. Бюрократ проклятый! Сказал, что нету и в ближайшее время не предвидится. Я спросила, может, они в конце квартала поступают, так он начал за сердце хвататься и глаза закатывать. Но мне глазки строить нечего! Я от этого слабонервного бюрократа не отстала до тех пор, пока он не посоветовал мне обратиться к пальтологу. К вам, значит.

- Но послушайте, - сказал Иван Петрович с легким раздражением. Археоптериксы вымерли много миллионов лет назад.

Хозяйка поджала губы и понимающе закивала.

- Я уже поняла, что это дефицит. Но у каждого специалиста есть запас дефицита, на котором он "сидит". Вот угадайте, где я работаю?

Иван Петрович обвел ее взглядом.

- В отделе тканей?

- Не угадали!

- В парфюмерном?

- Снова не угадали. В ювелирном магазине, - и она слегка пошевелила пальцами, чтобы показать игру бриллиантов.

Иван Петрович кисло улыбнулся.

- Мне кажется, что мало иметь возможность приобрести драгоценности, надо иметь деньги для этого.

- Надо удачно выйти замуж. Как в польском телекабачке говорили: все мужчины одинаковы, только зарплата у них разная.

- И жены тоже, - пробормотал палеонтолог в сторону.

- Так вот, - продолжала хозяйка, - я подумала, что птичка эта должна быть у вас.

Иван Петрович, теряя терпение, попытался объяснить еще раз:

- Вы поймите меня, постарайтесь понять! Первоптицы давно уже нет. Миллионы лет прошли с тех пор, как умерла последняя. Если бы вы попросили у меня прошлогоднего снега, то эта просьба была бы менее абсурдна!

Анжелика Сидоровна перестала улыбаться.

- Я не прошу у вас просто так. Мы не нищие какие-нибудь! Я заплачу сколько надо и еще сверху добавлю.

У Ивана Петровича перехватило дыхание. Он растянул узел галстука и воскликнул в отчаянии: