О заслугах Шкурина перед Екатериной мы знаем точно. Стало быть, и заслуги братьев Волковых тоже были немалыми, если в наградах сравнялись они со Шкуриным, и спалившим свою избу ради сохранения чести Екатерины, и во время пославшего ей карету для бегства из Петергофа в самый решительный момент ее жизни.

А вот о Ф. Г. Волкове следует сказать кое-что, о чем не знал почти никто из его современников...

Крайне интересный сюжет содержат "Записки" уже знакомого нам Тургенева. Они сообщают о совершенно скрытой от всех, неизвестной стороне жизни Ф. Г. Волкова.

Тургенев писал: "При Екатерине первый секретный, немногим известный, деловой человек был актер Федор Волков, может быть, первый основатель всего величия императрицы. Он, во время переворота при восшествии ее на трон, действовал умом; прочие, как-то: главные, Орловы, князь Барятинский, Теплов - действовали физическую силою, в случае надобности, и горлом привлекая других в общий заговор.

Екатерина, воцарившись, предложила Ф. Г. Волкову быть кабинет-министром ее, возлагала на него орден Святого Андрея Первозванного. Волков от всего отказался и просил Государыню обеспечить его жизнь в том, чтобы ему не нужно было заботиться об обеде, одежде, о найме квартиры, когда нужно, чтобы давали ему экипаж. Государыня повелела нанять Волкову дом, снабжать его бельем и платьем, как он прикажет, отпускать ему кушанье, вина и все прочие к тому принадлежности от двора, с ее кухни, и точно все такое, что подают на стол ее величеству; экипаж, какой ему заблагорассудится потребовать... Всегда имел он доступ в кабинет к государыне без доклада".

Волков же не только отказался от поста кабинет-министра и высшего ордена империи, но и не принял поместье и крепостных. Сохранилось свидетельство такого рода: "Рассказывают с достоверностью, что государыня, при восшествии на престол, благоволила жаловать его дворянским достоинством и вотчиною, но он со слезами благодарности, просил императрицу, удостоить этою наградою женатого брата его, Гавриила, а ему позволить остаться в том звании и состоянии, которому он обязан своею известностью и самыми монаршими милостями. И государыня.. уважила просьбу первого русского актера и основателя отечественного театра".

Был ли Федор Волков в столь высокой доверенности у Екатерины? Занимал ли он столь значительное место в организации заговора? Несомненно, что Волков и Екатерина представляли друг для друга взаимный интерес. В беседах о театре и литературе они не могли не касаться политических тем и, вероятно, могли обсуждать и конфиденциальные вопросы. Мнение Волкова и в этих вопросах могло быть очень значимым, ибо многие современники Волкова считали его одним из умнейших людей России.

Выдающийся просветитель Николай Иванович Новиков считал его "мужем великого, обымчивого (т. е. объемлющего) и проницательного разума, основательного и здравого рассуждения, и редких дарований, украшенных многим учением и прилежным чтением наилучших книг".

Блистательный драматург Денис Иванович Фонвизин считал Волкова "мужем глубокого разума, наполненного достоинствами, который имел большие знания и мог бы быть человеком государственным".

Третий современник - знаменитый поэт Гавриил Романович Державин называл Волкова "знаменитым по уму своему", но участие выдающегося актера в ропшинской драме, справедливо считается наименее выясненным моментом в биографии Волкова.

И все же даже то немногое, что нам стало известно сейчас, проливает новый свет на Федора Волкова, который был не только актером и основателем русского профессионального театра, но и незаурядным политическим деятелем, истинную роль которого еще предстоит выяснить историкам.

Похороны Петра III

7 июля был издан Манифест о предстоящей коронации Екатерины II. Обращала внимание необычайная поспешность церемонии, которая должна была состояться в Москве менее чем через два месяца, что не имело прецедента в российской истории. Красноречивым было и то, что главным распорядителем всех торжеств был назначен Григорий Орлов. Но еще более скоропалительными оказались похороны Петра III.

Местом его погребения был избран не Петропавловский собор, а Александро-Невская лавра, что тоже добавило уверенности в насильственной смерти Петра III.

По предложению Н. И. Панина Сенат "рабски просил Екатерину, не участвовать в похоронах", так как "сия процедура была бы для нее невыносима". Екатерина согласилась и в похоронах не участвовала.

Сохранилось немного свидетельств о похоронах Петра III. Одно из них оставил флигель-адьютант Петра III, полковник Давид Рейнгольд Сиверc, двоюродный брат близкого Елизавете Петровне Карла Сиверса, о котором в этой книге уже говорилось. Его перу принадлежат довольно любопытные "Записки". Он был в Ораниенбауме, когда арестовывали Петра III, и сам был арестован Василием Суворовым. Благодаря заступничеству своего кузена перед Екатериной II, он был освобожден и уехал в Петербург.

Там он услышал о кончине Петра III. Сиверc сообщает: "Ночью с 7 на 8 июля, тело его (Петра III) было перевезено из места его заточения в Александро-Невский монастырь и стояло до 10-го в гробу, обитом в красный атлас с немногими золотыми украшениями. Он лежал в своем любимом голштинском мундире, но без всяких орденов, без шпаги и без караула. Стражею при нем были - малого чина офицер и несколько человек солдат".

Бывший император был одет в светло-голубой с белыми отворотами мундир голштинских драгун. На руки покойного были надеты большие кожаные перчатки с крагами до локтей, какие носили шведские офицеры времен Карла XII.

Простые люди шли к гробу императора непрерывно, и были их многие тысячи. Они видели относительную бедность похоронного убранства, малочисленность караула, но более всего поражало их то, что в гробу лежал человек с черным лицом: от большой потери крови и удушения лицо покойного стало необычайно темным.

От этого в Петербурге тотчас же распространился слух, что Петр Федорович спасся, а в гроб положили убитого вместо него царского арапа. Однако останавливаться было запрещено и люди быстро проходили мимо покойного.