В период оборонительных боев в армии получило широкое развитие снайперское движение. До конца июня наши снайперы уничтожили почти 900 вражеских солдат и офицеров. Первенство в этом отношении держали комсомольцы 266-й стрелковой дивизии. Обучал их снайперскому искусству лейтенант Г. И. Величко, впоследствии удостоенный звания Героя Советского Союза.

Предметом особой нашей заботы было пополнение поредевших дивизий личным составом. Мы радовались каждому солдату, возвращавшемуся из госпиталя. С разрешения командования фронта проводили частичную мобилизацию военнообязанных в освобожденных районах.

Впрочем, военнообязанные, как правило, сами являлись к нам и просили зачислить на службу. Активную и плодотворную воспитательную работу среди них вели армейские политработники всех категорий.

Много хлопот доставлял подвоз боеприпасов. С наступлением весенней распутицы резко сократились, а иногда и вовсе прекращались автоперевозки. Выручал гужевой транспорт, главным образом использовались волы. Хоть и медленно, зато верно тянули они по непролазной грязи тяжелые повозки, груженные снарядами. Волы состояли на строгом учете. Член Военного совета армии Б. А. Двинский потребовал однажды предать суду командира кавалерийской дивизии, с разрешения которого были зарезаны на мясо два старых вола. Генерал Двинский успокоился лишь после того, как ему доложили, что вместо этих волов в дивизии есть две хорошие рабочие лошади, захваченные у противника.

Мы, естественно, не знали планов и замыслов Ставки советского Верховного Главнокомандования, не имели достоверных сведений и о намерениях гитлеровского военного руководства. Но все же догадывались, что летом противник попытается вернуть утраченную стратегическую инициативу. И чувствовали, что главные события назревают где-то в районе Курска и южнее, в полосе Воронежского и Центрального фронтов. Не случайно именно эти фронты непрерывно усиливались и резервами Ставки, и за счет других фронтов. От нас, например, потребовали передать Воронежскому фронту значительную часть противотанковой артиллерии.

Первое официальное предупреждение о том, что немецко-фашистские войска в ближайшие дни, видимо, перейдут в наступление, мы получили из штаба фронта 1 июля. А рано утром 5 июля начальник штаба Юго-Западного фронта генерал Ф. К. Корженевич информировал меня по ВЧ, что наступление уже началось, и как раз там, где все мы предполагали, — на курском направлении. От имени командующего фронтом армии было приказано развернуть активные наступательные бои севернее Лисичанска, чтобы не допустить переброски вражеских войск из полосы Юго-Западного фронта в район Курска. Для подготовки нам отводилось 10–12 дней.

17 июля над тихой гладью Северского Донца на широком фронте была поставлена дымовая завеса. Противник открыл сильнейший артиллерийский и минометный огонь по очагам дымопуска и районам, в которых мы ложными шумами имитировали передвижение танков. Тем временем в других местах наши части скрытно начали переправляться через реку. Завязались напряженные бои и за расширение плацдарма, отвоеванного нами в мае близ села Привольное. Теперь он стал называться лисичанским плацдармом.

Появление здесь новых немецких танков «тигр» не было для нас неожиданностью. В войсках заранее изучали их тактико-технические данные, уязвимые места и готовы были умело вести борьбу с ними. 3-я гвардейская мужественно выдержала яростные контратаки и продолжала свое, правда медленное, продвижение вперед. Враг не смог снять с нашего фронта ни одной части. Поставленную нам задачу мы выполнили.

Летом сорок третьего года на бесчисленных дорогах войны стрелки многих указателей уже смотрели на запад. Причем на них все чаще появлялись цифры, обозначавшие количество километров, оставшихся до Берлина. Не каждому из участников тогдашних боев довелось побывать в Берлине, но все рвались туда, не жалея сил для победы.

В первых числах августа войска Юго-Западного фронта начали подготовку Донбасской наступательной операции. Планом операции, разработанным с участием представителя Ставки Верховного Главнокомандования Маршала Советского Союза А. М. Василевского, предусматривалось нанести главный удар южнее города Изюм через Барвенково на Лозовую, Павлоград, Синельниково, отрезая противнику пути отхода в западном направлении и к нижнему течению Днепра. В состав ударной группировки включались 6, 12, 8-я гвардейская армии, 23-й танковый, 1-й гвардейский механизированный и 1-й гвардейский кавалерийский корпуса.

Нашей 3-й гвардейской армии, составлявшей левое крыло фронта, отводилась вспомогательная роль: она должна была своими активными действиями сковать побольше сил противника у захваченных нами плацдармов на западном берегу Северского Донца, 16 августа ударная группировка фронта перешла в наступление. Однако она сразу натолкнулась на упорное сопротивление и не смогла прорвать немецкую оборону. Через три дня была предпринята новая атака, которая тоже не увенчалась успехом. Тогда командование фронта решило скрытно перегруппировать силы несколько южнее и форсировать Северский Донец в полосе 8-й гвардейской армии. На это ушло несколько суток. Перегруппировка, по-видимому, была обнаружена противником, и предпринятое нами 27 августа очередное наступление не дало желаемого результата.

Но тут неожиданно обозначился успех в полосе 3-й гвардейской армии, к тому времени относительно слабой. Она имела только два стрелковых корпуса (в каждом по три стрелковые дивизии), одну отдельную мотострелковую бригаду, отдельный танковый полк, а из артиллерии — 152-й гаубичный, 312-й пушечный, 525-й минометный и 779-й истребительно-противотанковый полки. Притом везде был большой некомплект личного состава и вооружения. Противник значительно превосходил нас и численностью живой силы, и количеством техники. Но у нас отлично работала разведка. Ей удалось установить прочные связи с партизанами и партийным подпольем в тылу врага. Мы вовремя узнавали о каждом его маневре и стремились использовать любую его оплошность.

В последних числах августа нам стало известно, что немцы поспешно минируют свои тыловые дороги, готовят к взрыву шахты и заводы, форсируют отправку в Германию эшелонов с работоспособным населением. Анализируя эти данные, мы все больше склонялись к выводу, что гитлеровцы собираются отходить.

Чем это было обусловлено? Вероятно, успехами Южного фронта. Его войска еще 18 августа прорвали оборону противника на реке Миус, а к 30 августа уже овладели Таганрогом, заняли Дебальцево, Орджоникидзе (Енакиево) и продвигались к Иловайску. При продолжавшемся давлении главных сил Юго-Западного фронта с севера создавалась реальная угроза окружения вражеской группировки в центральной части Донбасса.

В ночь на 1 сентября противник в нескольких местах предпринял контратаки небольшими группами, и за передним краем его обороны начались подозрительные шумы: загудели моторы то ли танков, то ли автомашин. Чувствовалось, что это демонстративные действия. Очевидно, враг начал отход.

Только что возвратившийся после лечения и вступивший в командование армией Д. Д. Лелюшенко приказал поднять все дивизии и гнаться за немцами по пятам, перерезать им пути отхода.

Были также подняты и переправились на западный берег Северского Донца 5-я гвардейская мотострелковая бригада и 243-й танковый полк. Туда же перемещался и командный пункт армии.

Сутки спустя 279-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора В. С. Потапенко овладела городом Лисичанск. В этом городе, как и в Краснодоне, гитлеровские палачи зверски казнили героев комсомольского подполья. А за несколько дней до того, как оставить город, согнали в овраг восемь с половиной тысяч мирных жителей, многих расстреляли, остальных избили и увезли в Германию. Имущество населения было разграблено. Сожжены или взорваны корпуса фабрик и заводов, затоплены шахты.

К вечеру 2 сентября другая наша дивизия — 266-я, которой командовал генерал-майор К. Г. Ребриков, освободила город Славяносербск. Здесь особенно отличился командир батальона капитан М. А. Алексеев. Его подразделение обошло противника с тыла и дезорганизовало управление войсками, чем немало способствовало успеху своей дивизии. За храбрость и решительность, проявленные в этом бою, капитану Алексееву было присвоено звание Героя Советского Союза.