© "Литературная газета", 2001

Поздно вечером в день собственного юбилея романист Артемий Умоев после поздравлений и объятий нечаянно забрел в буфет. Он попросил бутылку пива, сел за столик и задремал.

Вдруг бледный человек с волосами ежиком быстро подошел к романисту. Умоев вздрогнул – перед ним стоял персонаж первой книги его нашумевшего романа “О, Север, Север!” технолог Серафим Галкин.

– Вы меня узнали? – застенчиво спросил Галкин.

Изумленный Умоев пожал руку, поросшую рыжим волосом, тем самым, который он описал во второй главе.

– Я к вам по личному вопросу, – сказал Галкин и замялся. – Дело в том, что я не могу любить Ингу!

– Какую Ингу?

– Лаборантку из цеха химикалиев. В конце первой книги вы сблизили меня с ней на уборке картофеля. Помните?

– Еще бы! – гордо сказал Умоев. – Вы влюбляетесь друг в друга, когда вместе несете ботву... Сцена писалась на большом нерве! Все вот откуда! – Умоев ткнул себя пальцем между грудью и животом. – Критика находит в этой сцене шекспировские страсти и левитановские краски огородного пейзажа.

– Краски не помню, – сказал Галкин. – А с Ингой не могу. У меня семья.

– Вы же бросаете семью ради Инги! – напомнил Умоев.

– Не пойдет,– упрямо сказал Галкин. – И плохо вы Ингу знаете. Ей Самсонова подавай, шофера автобазы!

– Самсонова я ей не подам! – вспылил Умоев. – Во второй книге он уйдет на профсоюзную учебу!

– Пустите Ингу за ним! – попросил Галкин.

– Нет, она потянется к вам, ломая все предрассудки! Кстати, сегодня вы с ней встречаетесь у станции метро “Каширская”. Она будет в поролоновой бекеше, а вы...

– Хозяин – барин, конечно, – уныло сказал Галкин. – Только я семью не брошу.

Умоев потрепал Галкина по коленке:

– Ты, Серафим, во второй книге сломаешь тесный мещанский мирок, которым окружила тебя Катя. Ведь тебя почти физически душит запах ее помады. Учти, это художественная находка, и таких у меня много! А Инга во второй книге будет по-большому мучиться из-за того, что разбила твою семью. Но она же распахнет перед тобой мир с его многогранностью! Она увлечет тебя в поход по глухим деревням Севера, где вы будете возрождаться, искать древние иконы, туеса, прялки.

Галкин нагнул голову, плечи его задрожали.

– Детей жалко, – вдруг проговорил он глухим мокрым голосом. – Олюшку и Николая. Вы уж, Артемий Филипыч, кого другого пошлите за прялками.

– Да, детей где-то жалко, – согласился Умоев. – Но вторую книгу жадно ждет литературная общественность! Критик Сулико Козлов уже написал статью о второй книге – только это между нами.

– И жена вас просит! – горько воскликнул Галкин и, обернувшись, позвал: – Катюша, подойди!

К столику робко подошла румяная супруга Галкина и протянула ладонь лодочкой:

– Очень просим вас, Артемий Филиппович, от лица детей.

– Ох, как я тебя понимаю, Катя! – дрогнувшим голосом сказал Умоев, наливая пиво в стакан. – Присядь. У меня самого сын от рук отбился, дружинником не хочет быть! А как наша Ольга поживает?

– Учится слабенько, как вы написали, – сказала Катя.

Галкин вдруг встрепенулся:

– А ведь мы прибавления семейства ждем, товарищ Умоев.

Артемий Филиппович возмутился:

– Позвольте, как же это? Этого у меня во втором томе нет!

– Игра природы, – скромно сказал Галкин.

– Это даже хамство! – сказал Умоев обиженно. – Да вы что? Это я отменяю!

Катя в испуге схватила супруга за рукав.

– Отодвиньтесь от жены, Галкин! – приказал Умоев. – Она вам далека и чужда! Роман закончен, и аванс получен! Ничем помочь не могу!

– Да мы возвратим аванс! Мы займем, и я ночные дежурства в поликлинике возьму! – радостно воскликнула Галкина. – Вы и товарищу критику его долю вернете!

Умоев задрожал и даже толкнул стул.

– Да вы, собственно, знаете, кого вы и на что толкаете? Да на мне городской психологический роман держится! Я первый во второй обойме! Да как вы, собственно, сюда проникли, в спецклуб, на спецбал?

Супруги Галкины оробело встали из-за стола.

Умоев бодро сказал:

– Летите, мчитесь, Галкин, на свидание с Ингой и покупайте лыжи для похода! А вы, Катя, идите стирать.

Галкин отпустил руку жены, побрел к выходу, обернулся и попросил Умоева:

– Разрешите тогда... Катюша мне разок напишет, как там у Николеньки оспа прививается.

Умоев хотел удержать Галкина, дернулся и... проснулся. Никого... Он сидел один на один с бутылкой пива.

– Многовато, видно, я выпил... этого... крепкого... кофе, когда круглые сутки над Галкиным работал... – пробормотал Умоев. – Забираю семью и еду в Минеральные Воды. Литература литературой, а детей где-то жалко...