Вторая: как же детективы разыскали Редля в отеле «Кломзер», если при описанном ходе событий они никак не могли этого сделать? Ведь легендарные персонажи, якобы сообщившие сыщикам не только о втором такси, но и о цели его следования, лишены малейшего правдоподобия! И, однако, сыщики прямо направились от «Кайзерхофа» к «Кломзеру»!

Отметим также и то, что действия самих детективов — с момента получения писем таинственным незнакомцем и вплоть до нижеследующего эксперимента с чехольчиком от ножичка — также ничем и никак не документированы, кроме якобы их собственных рассказов.

Далее, согласно Роуэну, сыщики «отправились в гостиницу [ «Кломзер»] и спросили портье, не приезжал ли кто-либо за последние полчаса на такси. Таких оказалось несколько человек — постояльцы номеров четвертого, одиннадцатого, двадцать первого и первого (в номере первом остановился полковник Редль).

Один из детективов передал портье кожаный чехольчик от карманного ножичка и попросил его любезно спросить этих людей, не потерял ли его кто-нибудь из них. /…/

Вскоре элегантный господин в хорошо сшитом костюме спустился по лестнице и передал портье свои ключи. Это был постоялец из номера первого.

— Простите, — обратился к нему портье, — не потерял ли господин полковник этот чехольчик? — и он протянул ему серый кожаный чехольчик от карманного ножичка.

— Что? Ах да. Конечно, это мой. Спасибо.

Однако тут же задумался. Где он в последний раз пользовался этим самым ножичком? И вспомнил: в первом такси, когда доставал из конвертов деньги. Он бросил испытующий взгляд на портье, который вешал на гвоздик ключи (неподалеку был лишь мужчина, увлекшийся чтением газеты). Редль сунул чехольчик в карман и пошел к двери.

Детектив, читавший газету, подбежал к телефонной будке и набрал номер 123408 — секретный номер государственной полиции в Вене. Несколько сбивчиво он доложил о событиях, произошедших за последний час. Залежавшиеся письма получены, их получатель воспользовался двумя такси, чтобы отвлечь возможное наблюдение, но по неосторожности оставил в одном из них чехольчик от перочинного ножичка. Этот чехольчик оказался собственностью Альфреда Редля — в чем он признался в присутствии свидетелей. А этот Редль — не кто иной, как известный полковник Редль, начальник штаба 8-го армейского корпуса, дислоцирующегося в Праге.

Можно представить себе, какое впечатление произвело это известие на сотрудников австрийской секретной службы. Их бывший начальник и учитель, на которого они старались быть похожими!».[221]

Бывший ученик Редля, майор Максимилиан Ронге, и оказался, как мы уже знаем, во главе охоты на своего бывшего учителя. Сам он постарался несколько отстраниться от непосредственного руководства операцией, проводимой против его бывшего шефа: формально ее возглавил начальник Венской полиции Эдмунд фон Гайер.

Тут должны были играть роль и другие, более прозаические моменты: у контрразведки постоянно не хватало ни людей, ни средств — на это сильно жаловался Ронге. Он же и отметил:

«Светлым моментом были хорошие отношения с полицейским управлением г[орода] Вены. Начальник этого управления содействовал совместной работе толково и предупредительно.

Если бы все гражданские учреждения относились хотя бы приблизительно так к генштабу, как полицейское управление г. Вены, то в монархии дела обстояли бы совсем по-иному и многого можно было бы избежать. Не было даже малейших расхождений, все обдумывалось совместно и также совместно проводилось в жизнь. Все клеилось, и обе стороны радовались успехам.

Не менее сердечными были мои отношения с венским прокурорским надзором, а также и с теми чиновниками венского высшего судебного трибунала по уголовным делам, с которыми я входил в соприкосновение как военный эксперт».[222]

Так уж почему-то сложилось, что Венское полицейское управление оказалось как бы полноценным филиалом военной разведки и контрразведки, что получалось далеко не в каждой стране.

Например тот же Батюшин, возглавлявший русскую разведку и контрразведку в Варшаве, сожалел: «Постоянной головной болью для руководителя являлось все, связанное с установлением правильных служебных отношений с сотрудниками пограничных и таможенных служб и особенно — с жандармскими и полицейскими чинами».[223]

Позднее дошло до того, что в мае 1914 года, незадолго до начала войны, Ронге предложил даже всю контрразведывательную деятельность возложить на Венское полицейское управление.

Можно предполагать, что Ронге и сам собирался тогда перейти в полицию, дабы выйти из-под давления армейского начальства, с запозданием возмутившегося «Делом Редля» — к этому нам предстоит возвращаться. Но эта хитроумная реорганизация также встретила противодействие высшего руководства — и не состоялась.[224]

Однако Редль, бывший предшественником Ронге, также должен был иметь отличные отношения и с полицией, и с прокуратурой; последнее мы наглядно продемонстрируем.

Это обстоятельство и должно было затруднить планирование операции по аресту Редля — ее необходимо было до последнего момента сохранять в глубокой тайне: Редль, обладавший несомненным авторитетом и в аппарате контрразведки, и у венской полиции, мог получить неожиданную поддержку у кого-либо из уважающих его и симпатизирующих ему людей. Так оно, по существу, и получилось!

Учитывая все эти противоречивые обстоятельства, можно заключить, что сыщики, дежурившие на Почтамте 24 мая, не знали, кого им предстоит арестовывать. И вот в тот момент, когда им надлежало перейти к решительным действиям, кто-то из них, почти наверняка, и обнаружил, что непосредственным объектом является не кто-нибудь, а сам полковник Редль, еще полгода назад царивший над венской полицией и бывший для нее непререкаемым авторитетом! — ведь начальство, как известно, нужно знать в лицо!

Естественно, что сыщики растерялись, чем дополнительно и объясняется все происшедшее у Венского почтамта!

Преследуемый был безнадежно упущен!

Сыщикам не оставалось ничего иного, как лихорадочно совещаться между собой о том, что же теперь предпринимать: ведь приказ есть приказ!

На их счастье — и в этом все, писавшие о «Деле Редля», не ошибаются! — на площадь у Почтамта вернулось такси, увезшее преследуемого.

Преследование продолжилось, но окончательно зашло в тупик у кафе «Кайзерхоф».

Теперь сущикам оставалось лишь звонить по телефону и каяться перед начальством. Можно вообразить, какой нагоняй они получили!

Ронге так писал о событиях этого дня:

«25 мая[225] поздно вечером я пошел домой обедать. Не успел я войти в квартиру, как раздался звонок по телефону. Статский советник Гайер телефонировал мне: «Пожалуйста, придите ко мне в бюро. Случилось что-то ужасное». Я бросился в первый попавшийся вагон трамвая.[226]

Оказалось, что к концу дня письма были взяты с почты господином в штатском. Три сыщика последовали за ним»[227] — далее у Ронге все то же бегство преследуемого на такси и возвращение последнего назад. Но, согласно Ронге, в такси обнаружился не только утерянный футлярчик, но и таксист будто бы заявил, что отвез пассажира прямиком в «Кломзер»: этим враньем Ронге заменил истинный ход событий, при котором лишь он один и знал в тот момент, где теперь следовало искать Редля.

Заметим, что Ронге в общем избегал сообщать сведения, которые могли быть опровергнуты другими конкретными свидетелями, хотя изредка он и ловится на подобном. Не исключено, что и описанное удивление Гайера не придумано Ронге — и Гайер также не был в курсе того, против кого проводится операция. Но тогда и сыщики, потерявшие след Редля, могли его вновь отыскать, лишь получив соответствующие указания от Гайера, который, в свою очередь, мог выдать эти указания только после выяснения отношений с Ронге.