Рудольф Хойслер (1893–1973) до «3 августа 1914 года жил случайными заработками в Мюнхене, затем вернулся в Австрию и там поступил в армию.

Позднее — управляющий делами, а с 1938 года — функционер (гауптабтайлунгслейтер) Германского рабочего фронта (DAF)».[22]

Как видим, тому же Мазеру не составило бы особого труда побеседовать с самим Хойслером — прояви Мазер вовремя достаточное упорство в этом направлении.

С Хойслером произошла типичная история — как и со всеми теми, кто близко общался с Гитлером накануне Первой Мировой войны: многие из них жили долго, но никто их ни о чем не расспрашивал, а сами они не стремились ни к известности, ни к откровенности. Август Кубичек (1888–1956) — ближайший друг Гитлера в 1904–1908 годах — единственный персонаж из того времени, опубликовавший воспоминания — предельно сдержанные, а местами — и лживые.[23]

Хорошо известно и то, что получалось с теми, кто не умел держать язык за зубами.

С Райнхольдом Ханишем «Гитлер познакомился [в Вене] во время кратковременного пребывания в приюте для бездомных»;[24] они недолго, но тесно общались в 1909–1910 годах, а затем жестоко рассорились. В 1930-е годы Ханиш пытался вызвать публичный интерес к себе своим прежним знакомством с Гитлером.

Трагический финал этого знакомства наступил в 1938 году, после Аншлюсса Австрии: Ханиш, «по некоторым ошибочным сведениям, был якобы умерщвлен по приказу Гитлера как ненужный свидетель. На самом деле, Ханиш умер в камере предварительного заключения, куда был помещен после ареста за мошенничество (в том числе и за фальсификацию картин Гитлера).»[25]

Узреть какие-либо противоречия в приведенных сведениях, а потому объявить часть их ошибочными, может только немец: любой немец знает, что людей не положено умерщвлять в камерах предварительного заключения; следовательно, этого и не могло происходить!

Свидетелей убирали жестоко и беспощадно: история убийства племянницы Гитлера Гели Раубаль, собственноручно задушенной добрым дядюшкой в 1931 году, исчерпывающе разобрана в нашей предыдущей книге. Гели даже не поняла, хранительницей каких секретов она оказалась.[26]

Кнопп продолжает: «Сосед Гитлера [Рудольф Хойслер] был по профессии торговым служащим, позднее он стал Главным руководителем отделения НСДАП[27] в Вене.

Времяпрепровождение Гитлера в Мюнхене мало чем отличалось от его образа жизни в Линце и Вене. Не чувствуя в себе больше призвания к профессии художника, Гитлер продолжал однако рисовать только для того, чтобы заработать на кусок хлеба. Жена портного Поппа позднее вспоминала своего постояльца как чрезвычайно вежливого, но очень замкнутого молодого человека. «Иногда проходила целая неделя, а Гитлер так и не выходил из дома». Ни разу молчаливый квартиросъемщик не принял у себя гостя. /…/

Его талант живописца не получил дальнейшего развития. Рисунки оставались на прежнем уровне, менялись только мотивы: в Вене — церковь Карла, рынок сладостей, Старый город, в Мюнхене — Фельдхерхалле, Старая ратуша, придворный театр и пивоварня. Виды города — точные, правильные, но какие-то окаменевшие, бездушные, как и сам художник-чудак, опасающийся людей. /…/

Скудные свидетельства немногих современников, знавших в те годы Гитлера, показывают, что и в Мюнхене он по-прежнему был неприметным существом, странным одиноким волком, таким же плоским и бесцветным, как и все его картинки».[28]

Все, что известно о Гитлере, начавшем приобретать популярность уже после войны, в конце 1919 — начале 1920 года, и завоевавшим немногими годами позднее всемирную славу, резко расходится с возможным предположением о том, что неприметность, плоскость и бесцветность могли быть внутренними органическими чертами этой бурной и импульсивной натуры.

Здесь приходится подозревать вынужденную бесцветность его поведения, диктуемую крайне опасными обстоятельствами, угрожавшими Гитлеру при его обнаружении какими-то лицами или организациями.

Характерно, что в настоящее время известно лишь несколько фотографий Гитлера периода Первой Мировой войны — служебные снимки в его личном деле фронтовика и несколько случайных фотографий, сделанных однополчанами.[29] Они не предназначались ни для какого распространения. К тому же хорошо известного позднее Гитлера просто невозможно узнать на этих фото — в фуражке и с усами невероятной формы, на некоторых — как у Буденного.[30]

Удались позднее и несколько попыток обнаружить Гитлера среди толпы на массовых снимках 1914 и 1919–1921 годов.[31]

Есть и фотография Гитлера на разрешении владения оружием в ноябре 1921 года[32] — понятно, что этот документ (равно как и оружие) Гитлер был обязан демонстрировать лишь полиции при проверках.

Но кроме перечисленного нет ни одного его приватного снимка за весьма длительный период — от последних лет учебы в реальном училище и до осени 1923 года. После 1919 года Гитлер не только отказывался сниматься, но и запрещал фотографировать себя. Это вступило в заметные противоречия с его стремлением к политической карьере.

Cчитается, что нужно всерьез принимать такие объяснения: «Новоявленный политик со всей силой стремился к публичности, но избегал фотографий в прессе из боязни, что фотографию могут использовать для его розыска: в северной Германии НСДАП была запрещена, а Гитлер состоял в розыске. Таким образом Гитлер выдавал себя за «mysteryman»[33], надеясь увеличить интерес к своей персоне. «Сиплциссимус», самая знаменитая сатирическая газета Германии, задала вопрос: «Как же все-таки выглядит Гитлер?»»[34]

Приведенное мнение нельзя расценивать как чистейшее вранье, хотя его автор, плодовитый и трудоспособний историк и писатель Анна Мария Зигмунд неизменно прибегает к выдумкам и подтасовкам, исчерпав все прочие аргументы — это не противоречит женской логике.[35] В данном же случае имеет место полуправда: подобный мотив для сокрытия свей внешности у Гитлера действительно имелся, но этим не исчерпывалось его отношение к данной проблеме.

Запреты НСДАП на севере Германии и объявления о розыске Гитлера стали происходить лишь с июня 1922 года — после убийства националистами немецкого министра иностранных дел Вальтера Ратенау.[36] Вот тогда-то и вплоть до 1925–1928 годов в «Северной Германии НСДАП была почти везде запрещена»,[37] а собственный запрет на фотосъемки Гитлер осуществлял, повторяем, еще с 1919 года.

Притом стремление Гитлера к публичности происходило с соблюдением страннейших мер: «Журналист и очевидец Конрад Гайден вспоминает: «На собраниях, благодаря изощренным световым трюкам, Гитлеру удавалось оставаться невидимым. Благодаря тусклому, затуманенному свету видно было только его худую фигуру и торопливые движения»»[38] — это свидетельство приводит сама Зигмунд.