Но во всех их небольшой стабильности была смачная ложка дегтя - Аравель не перетекал. Его зверь спал и не собирался просыпаться. И Аравель в последнее время частенько хлюпает носом по ночам в подушку, что бы отец не слышал. Итан слышит, но сделать ничего не может. Его кошак не в силах ухватить сыновьего зверя так, чтобы тот разозлился сильнее и вытащил наконец-то голову из колыбели. Он просто стряхивает с себя назойливого кумара и дальше спать.

Итан несколько раз обращался за советами к зверологам, пытался выяснить, что не так он делает. Ему популярно все объяснили, когда изучили все, что и как он делает и как сын реагирует. Просто зверь Аравеля привык к постоянным раздражителям от отца и это его не злит, даже не нервирует. Стало, как бы, обыденным и пресным.

В ЦКП, куда Аравеля поставили на учет еще в девять лет, так же сказали, что вполне вероятно у него полное неполноценное развитие умственной составляющей зверя и, Аравель никогда не сможет перекинуться, а это значит он будет неполноценен в половом развитии. Ни как рождающий, ни как покрывающий. Даже простой физический секс может стать тупой рутиной, где именно Аравель ничего кроме дискомфорта ощущать не будет, а его органы не будут возбуждаться и принимать форму готовой к соитию.

Аравель знал этот диагноз, вычитал в письме медиков отцу, когда его дома не было и проплакал несколько часов, внешне крепился, но с каждым днем ему становилось только хуже. В его классе уже все получили свое половое различие. Как и говорил Аравель, в компании Макерши определились два рождающих из десяти, чем мгновенно перевели их из любимчиков в игрушку. Сволочь Макерши, теперь даже не смотрит на Аравеля в страхе вспоминая, как его били эти худенькие ручонки и кусали острые зубы.

Элев, будучи довольно сильным в своей категории альфа, лучший друг Аравеля и просто обожающий его, помогал со всеми наступающими проблемами и просто как друг был хорошей стеной. Даже дрался за его спиной, если кто-то хоть слово говорил о его неполноценности. И дрался не потому что защищал Аравеля, а потому что именно от него защищал. Один раз ему сказали такое в лицо и Девять кураторов были вынуждены ограничить Аравеля посещениями школы, заставить его отца на неделю с утра и до позднего вечера учить сдерживать атаку. С того времени Элев делает всю грязную работу, а Аравель и не догадывается.

В школе, будучи одним из ученического совета, Аравель помогал устраивать праздники, порой сбегал с уроков будто бы на очередную репетицию и просто гулял по школьному парку. Потом конечно получал по загривку, подлизывался к учителю и уморительно просил отца не расстраивать, сочинял, что его папа так устает на работе, потом еще его учит и прочее и прочее, что учитель ему мало веря, но имея договоренность с Итаном, делал вид, что ничего не расскажет. И Аравель думал так, будто ему все удалось. Ну а Итан, который уже выслушал о проделках сына, отрывался на нем, обучая его и не щадя.

В какой-то момент Аравель спросил:

- Ты что, все знаешь?

- Знаю. - Улыбнулся Итан. - Я знаю тебя, поэтому мне не составило труда договориться с учителями, что бы я знал обо всех твоих проделках. А сейчас в стойку и дальше работать!

Аравель выдохнул, умоляюще посмотрел на строгое лицо и поплелся выполнять указание. Они были в центре тренировок в отдельном помещении, которое заменили с первого опыта, - Аравель треть стены снес щитом, ибо мал был зал, - так что идти пришлось аж пятьдесят метров.

После тренировки они прибыли домой, а там на улице весело. Суббота, вышли фактически все соседи из квартир, и дети веселясь бегали вокруг. Итан поздоровался со всеми знакомыми, Аравель мгновенно утек в сторону компании с главенствующим Элевом, который негласно уступил главенство ему, как увидел. Никто из компании и слова не сказал. Аравель по праву силы был верхушкой в их маленькой компании.

Родители быстро сообразили небольшие увеселения, куда втянули и строптивых подростков. Игры были веселыми и занимали все буйные головенки. Любимым весельем был перетяни канат. Вставали парами, отец и сын, против такой же пары и начинали тянуть канат. Причем сын был первым, а отец вторым. Когда платок каната перетягивался за первую черту, пара должна была очень быстро поменяться местами и отец выхватить привязанный на веревочку мячик.

Аравель встал против Элева. Они любили эту игру еще с самого детства. За ними встали их отцы. Рефери и круг зрителей, свисток и началось. Рывки и смех, азарт, поиграть мышцами. Аравель аж от усердия выпустил когти и глаза стали багровыми, что бывало частенько. Элев, в подражание и поддержку ему, так же выпустил когти и изменил глаза на звериные - карие и сейчас азартно блестевшие…

Пума раскрыла пасть и с громким хлопком лопнувшего мячика огласила о своем появлении. Вокруг белоснежного кота была гробовая тишина. Пума, глаза красные, хвост обычный и длинный, дышит с жадностью, смотрит в глаза моментально перекинувшегося Элева. И смотрит оценивающе, потом делает свой первый глубокий вдох, прижимая ушки и прикрывая глаза.

- "Хорошо… сладко…" - выдохнула пума, повернула голову и увидела слезы радости на лице своего Па.

Пума развернулась к нему всем телом, сделала пару шагов, уперлась мордой в его живот, вдохнула его запах. Медленно белый красавец стал оседать и засыпать.

Итан оседал вместе с ним. Обхватив его голову руками, уткнувшись в нее лицом, он намурлыкивал ему колыбельную, успокаивал собственное сердце, что сейчас билось загнанным кроликом. Аравель перетек! Он был по грудь Итану, что определяло очень многое. Аравель первая категория физически и ментально вне категорий.

Несколько минут Итан был в плену эйфории от отступивших страхов и волнения за сына. Перетек, значит не бесплоден, значит все будет хорошо. Плевать что так поздно, что это считается уже патологией. Плевать! Его малыш вообще мог не родиться! Итан добился… добился всего, что должен иметь оборотень!

- Итан, - мягко позвал Сарм, его сосед и друг. - Итан, он не перетекает назад.

Подняв голову, Самаркан ошалело посмотрел на старика, не совсем понимая, что ему от него надо. Потом медленно посмотрел на спавшего кошака. По лицу прошла не просто тень, он стал бледнее мела. Итан расцепил руки и попытался проникнуть в мир сына, но встретил жесткий блок.

Его прошиб ледяной озноб. Нет, только не бесповоротное обращение! Только не это!

Схватив его за голову, Итан с силой ударил ментально, пытаясь высверлить для себя микроскопическую щель, чтобы войти. От него отпрянули все соседи, укрывая детей щитами. Итан ощущал смертельную опасность для сына. Не вернуться в рожденную форму, это хуже смерти и неполноценности! Остаться зверем навсегда, потерять часть себя!

Итан с силой и рыком, трансформируя свои руки и выпустив хвост, с небывалой силой, так что его ощутили полицейские в нескольких кварталах отсюда, стал бить по монолитной стене, пытаясь влезть за преграду. Для него более никто не существовал. Он был полностью поглощен спасением своего мальчика. Его маленького сына, его солнышка и любимейшего существа на свете.

Аравель!..

Вдали послышались сирены полицейской машины, ощущалось приближение обращенных офицеров, спешащих на странный не прекращающийся ментальный атакующий поток, запрещенной атаки в черте города вне специальных оборудованных для этого мест.

Аравель!..

Вокруг замершего Итана был выставлен щит родителями-соседями. Они вывели свои щиты на максимум, оградили взрывающуюся красную дымку, выводя ее в форму столба, заставив детей отбежать как можно дальше. Элев не послушался и вывел свой щит защиты, встал рядом с родителями. Некоторые подростки так же остались, но кто-то более слабенький стоял с маленькими детьми и не позволял им подходить ближе.

Аравель!!.

Во двор влетели три офицера в образе зверей, повели носом и кинулись к эпицентру небывалой мощи. Подлетели и оценили ситуацию, как красный код. Вывели свои щиты, протиснулись между штатскими и замерли, вводя их в общий поток. Перед ними на земле лежал белоснежный кот, пума, а его голову удерживал частично перетекший кумар. И этот кумар бил его стену, которую офицеры ощутили моментально, как влились в общий поток. Стену невозврата обращения. Стену Бездны…