Он бегал за мной, как щенок, и все знакомые недоумевали. Через полтора месяца у меня вылез сифилис. Он ползал на коленях и просил прощения, мы вылечились. Эта тайна и мое прощение еще сильнее его привязали ко мне, конечно, я постоянно даю ему приворотное. Я добилась своего – у меня самый красивый муж…»

(Кстати. «У женщин определяющее влияние на выбор партнера оказывает его запах. Это убедительно доказали, на первый взгляд, абсурдные эксперименты швейцарских ученых. В ходе экспериментов испытуемым женщинам предлагалось выбрать наиболее привлекательно пахнущие… майки, в которых до этого мужчины спали две ночи кряду. С удивительным постоянством женщины предпочитали майки, которые принадлежали мужчинам, чьи особенности иммунной системы в наибольшей степени отличались от их собственной. Ученые утверждают, что „по идее“ так оно и должно быть – ведь в этом случае возможные дети партнеров будут иметь наилучшие шансы противостоять различным инфекционным заболеваниям.

Однако, совершенно неожиданными оказались результаты аналогичных экспериментов среди женщин, которые предохранялись с помощью гормональных противозачаточных таблеток. Известно, что при их употреблении в женском организме наблюдается ряд физиологических процессов, сходных с таковыми в организме беременных. Эти женщины, наоборот, предпочитали запахи мужчин с наиболее близкими им генетической конституцией и иммунной системой.

Возможная основа этого предпочтения: во время беременности женщине нужен не сексуальный партнер, а заботливый друг и защитник, которого они инстинктивно стремятся найти прежде всего среди „родственников“.

Ученые были вынуждены с тревогой констатировать, что прием гормональных противозачаточных таблеток может роковым образом сказаться на выборе партнера. Так что женщинам во избежание трагической ошибки следует сначала твердо определиться с выбором спутника жизни, а уж потом хвататься за „пилюли“…»

Скороходов Ю. Женщины встречают мужчин по запаху. «АиФ» от 6 февраля 1996 г.)

«В четырнадцать лет я была очень сильно влюблена в одного мальчишку. Как-то он пришел ко мне домой (мы жили в одном подъезде) за книгой для внеклассного чтения. Все знали, что у моего отца большая библиотека. Он сел напротив меня и я впервые позволила себе надолго посмотреть ему в глаза. Секунд через тридцать его глаза закрылись, а через минуту он уже спал. Сначала я подумала, что это он от усталости. Разбудила его, дав поспать с часик, он проснулся и, как ни в чем ни бывало, взял книгу и ушел. Через неделю он мне книгу принес, я повторила свой эксперимент и мой любимый вновь уснул. Я так обрадовалась своей способности гипнотизера, что потом повторяла свой опыт с другими. Я обложилась литературой по гипнозу и довела свою способность до совершенства. В итоге вышла замуж за парня, которого мой гипноз не брал…»

«Лет в пятнадцать у меня начались проблемы с психикой, и отец отвел меня к своему знакомому психотерапевту. Так как из меня невозможно было вытянуть ни слова, психотерапевт попросил разрешения у отца применить гипноз. После сеанса гипноза мы возвращались домой, отец молчал. Я ничего не помнила, что было со мной во время гипноза. Я спросила у отца, что происходило, он сказал, что ничего страшного, просто я немного поспала и ответила на вопросы доктора.

Через месяц отец взял отпуск, у меня были каникулы, и мы уехали отдыхать в Сочи. Мы жили в гостинице в двухместном номере, и каждую ночь он забирался ко мне в постель и я с желанием ему отдавалась. К своим пятнадцати годам, как и большинство еврейских девушек, я уже выглядела, как вполне сформировавшаяся женщина.

Через полгода отец с матерью развелся, я осталась жить с отцом. Но тайна гипноза продолжала меня мучить. Я набралась духа и пришла к психотерапевту, который проводил со мной сеанс гипноза. Он не смог устоять перед моим предложением, а точнее перед моим красивым телом. Этому психотерапевту самому бы надо было подлечиться, он поимел меня во всех извращенных формах и после стакана коньяка поведал мне мою „тайну“. Оказалось, что этот „психоаналитик“ влез в мое подсознание, а оно выдало не только то, о чем я уже мечтаю, но и то, что у меня еще готово было появиться в сознании. Так что мой папа руководствовался моими тайными желаниями, в которых было не только желание с ним переспать, но и убрать мать как соперницу – все по Фрейду.

Когда я приходила в гости к маме, она меня встречала ласковым „вот и моя ведьмочка пришла“. Она оказалась права: – моя дьявольская сила вылезла с годами…»

«Я перечитала всего Климова с его представлениями о ведьмах. Бедняга всех своих бывших жен записал в ведьмы, хотя, они, скорее всего, были обыкновенными стервами и психопатками. Вряд ли бы он вырвался из рук ведьмы, если бы представлял собой нечто ценное. Это почти что слезть с героиновой иглы – невозможно! Когда мой драгоценный муж, в прямом смысле „дорогоценный“, попытался уйти на сторону, я его сделала импотентом. Теперь, если он куда и сорвется, так только в пассивные педерасты.

Ведьмы способны изменять не только психику своих возлюбленных, но и биохимию…»

«В нашем роду уже три века рождаются только девочки, что по само себе уже более чем странно. Материальные свидетельства необычных способностей нашего рода можно датировать 1870 годом. Моя прабабушка, Александра Ивановна, вела дневник, начинался он с 1 января 1870 г. Этот дневник по наследству доставался старшей дочери из поколения в поколение, так завещала Александра Ивановна. Сначала его унаследовала моя бабушка, затем моя мама. Мама мне его дала прочесть, когда мне было 18 лет. После смерти мамы дневник пропал. Я думаю, что мама его просто сожгла, чтобы не подвергать меня мукам непознаваемого.

Я очень хорошо помню содержание того дневника, память у меня всегда была необычайной, меня и сейчас разбуди среди ночи и я вспомню текст всего „Фауста“ или „Евгения Онегина“.

Это был не совсем дневник, от дневника в нем были только даты, которые скорее исполняли роль заголовков или глав. Само содержание дневника состояло из воспоминаний и предсказаний. Они меня поразили своей точностью. Если бы этот дневник сохранился и я бы его предала огласки, то мое место было бы в психиатрической лечебнице. Возможно, именно этого и боялась моя мама, решив его уничтожить. Сейчас, когда цивилизация зашла в тупик, блуждая по пути мира материального, можно озадачиться миром других материй, которые невозможно потрогать руками или увидеть в микроскоп.

Все, что я помню из дневника, я перескажу, даты не помню, так как была увлечена содержанием и на даты не обращала внимание.

Я не знаю, что за дар дан мне свыше. Иной раз мне кажется, что я помню даже минуту своего рождения, свой первый вздох и крик. Я очень хорошо помню первые дни своей жизни. Мне даже кажется, что я понимала слова своих родителей. Когда лет в семь я рассказывала какие цветы папа принес маме в день моего рождения и как звали акушерку, то отец с мамой смеялись и говорили, что это я помню, потому что я слышала это из их рассказов и теперь просто вспоминаю эти рассказы. Единственное, что их смущало, так это имя акушерки, которого они не помнили сами, и испачканный пыльцой цветов, ослепительно белый ворот папиной рубахи. Об этой детали мама сама вспомнила с трудом и удивленно смотрела на меня. Странности устройства моего мозга на этом не заканчивались, но о них я рассказывать не хочу, боюсь стать объектом интереса криминальных структур…»