Сато знал, когда тот появлялся.

— Доброе утро, — крикнул ему Сенсэй из-за ширмы. — Могу я угостить вас чаем?

Бэтмэн усмехнулся. Он был абсолютно уверен, что спустился в додзе через застекленную крышу без малейшего шума. Для них это стало как бы ритуалом. Каждый раз Бэтмэн пытался застать Сато врасплох своим появлением, и каждый раз он терпел неудачу.

— Спасибо, Сенсэй, — ответил он с середины громадного гимнастического мата. — С удовольствием выпью с вами чашечку.

Сато вышел из-за перегородки с маленьким чайничком чая и двумя тонкими китайскими чашечками на лакированном подносе. Бэтмэн склонился в уважительном поклоне. В ответ Сато слегка кивнул головой. Поставив поднос на низкий столик у стены, он преклонил колени и опустился на татами. Жестом руки он пригласил Бэтмэна присоединиться.

— Что же выдало меня на этот раз? — спросил Бэтмэн.

— Все, — сказал Сато, — Вы двигаетесь как буйвол.

— Так неуклюже?

— Ну, как ловкий буйвол, — уступил Сато.

Бэтмэн усмехнулся.

— Тогда мне еще долго придется совершенствоваться.

Сато улыбнулся и наполнил его чашку.

— Domo arrigato,[9] - сказал Бэтмэн на безупречном японском.

— De nada[10] — неуместно ответил Сато по испански. — Очевидно, город остался цел и невредим еще на один день.

— Эта ночь прошла спокойно, — ответил Бэтмэн, не замечая легкий сарказм в голосе учителя.

— Ни одна ночь не проходит спокойно, — сказал Сато.

— Признаю свою ошибку. Я хотел сказать, что эта ночь прошла спокойно для меня.

— И это вас разочаровало?

— Единственно в том смысле, что, если сегодня ночью произошло преступление, я не был в нужном месте, чтобы предотвратить зло.

— О… о, — промычал Сато. — Тогда эта ночь разочаровала вас одного.

— Не совсем так, — задумчиво проговорил Бэтмэн, — я знаю, что не могу быть повсюду в одно и то же время, но мне хотелось бы думать, что мое присутствие имеет по крайней мере сдерживающий эффект. Кроме того, я люблю ночь. Она меня успокаивает. И каждая ночь, когда я могу навестить вас, никогда не приносит мне разочарования.

Сато слегка улыбнулся ему.

— Я тоже всегда с нетерпением жду вашего прихода. Вы всегда интересуете меня.

— И вы ни разу не спросили меня, кто я?

— Вы — «Грызун в маске», — сказал Сато.

— Я серьезно, — не отставал Бэтмэн.

— Вы что, не «Грызун в маске?» — спросил Сато, вскидывая брови в поддельном недоумении.

— Вытянуть из вас ответ на прямой вопрос, все равно что выжать из камня каплю крови, — сказал Бэтмэн. Порой своеобразное чувство юмора Сато просто выводило из себя. Он никогда не называл его Бэтмэном, но всегда настаивал на прозвище «Грызун в маске». Это раздражало. Поэтому-то Сато и звал его так.

Сато поставил чашку.

— Очень хорошо, — сказал он — сегодня вечером я не буду увиливать от ответов. Что вы хотели бы узнать?

— Вы никогда не спрашивали обо мне. Никогда не пытались преследовать меня, или выяснить кто я, или как я нашел вас, или где я обучался восточным единоборствам. Я часто спрашиваю себя: почему?

— А если бы я попросил вас рассказать, что б вы мне ответили?

— Нет.

Сато передернул плечами.

— Тогда зачем спрашивать?

— Но вам даже не интересно?…

— Этого я не говорил. Но если бы вы захотели открыть мне свои тайны, вы бы сам все рассказали. А то, что вы не хотите раскрыть их, не мое дело. Ваши причины — они ваши собственные, и я уважаю их.

— Я благодарен вам за это, Сенсэй, — сказал Бэтмэн, — и за ваше согласие принимать меня на таких необычных условиях.

— Ну… это не совсем бескорыстно с моей стороны, — признался Сато. — Минуло немало лет с тех пор, как я знавал равных себе по мастерству. И как я уже говорил, вы будите мое любопытство.

— Будь я свободен от моей тайны, я бы удовлетворил ваше любопытство, — заверил его Бэтмэн.

— Но вы и так его удовлетворяете, — сказал Сато. — С каждым разом, когда вы приходите, я узнаю о вас немного больше. Каждый раз, когда мы разговариваем с глазу на глаз, вы приоткрываете нечто новое о себе. Не только словами, которые говорите, но и тем, чего вы не говорите, даже тем, как вы это не говорите.

— Вот теперь проснулось мое любопытство, — сказал Бэтмэн, пригубя ароматный чай. — Что вам удалось про меня выяснить?

— Довольно много, — ответил Сато. — Я понял, что вы глубоко раненная личность.

— Благодарю покорно. — Бэтмэн скривил губы.

— Я не имею в виду, что считаю вас несбалансированным, хотя было бы нетрудно затеять спор на эту тему, — объяснил Сато — Однако есть вещи, которые причиняют вам много страданий. Когда-то в своей жизни вы попробовали вкус большого горя. Опустошившая душу потеря, от которой вы так до конца и не оправились. Можно было предположить, что эта потеря связана с женщиной — с женой, например, или с женщиной, которая не была вам женой, но которую вы глубоко любили. И все же абсолютно ясно, что природа этой потери сыграла свою роль в формировании вашего характера; следовательно, это, должно быть, случилось, когда вы был очень молоды. Я подозреваю, что это касается ваших родителей. Не исключено, что они пали жертвой преступления. По-видимому, вы были с ними в момент их смерти. Та сцена сильно повлияла на вас, так сильно, что вы решили посвятить свою жизнь борьбе со злом. Ваша семья была очень обеспеченной, а возможно, вы сами став взрослым сколотили немалое состояние. Но накопление богатства всегда определялось для вас одной целью. Главной целью всей вашей жизни — месть.

— Месть? — произнес с удивлением Бэтмэн. — Вы думаете, именно это лежит в основе моих поступков?

— А вы не согласны?

— Мне всегда казалось, что моим важнейшим устремлением было… правосудие.

Сато пожал плечами.

— Разве это не одно и то же?

— Я бы так не сказал, — ответил Бэтмэн.

— В чем же разница? — не уступал Сато. — Дело правосудия — наказание дурных поступков. Наказание — это возмездие. А возмездие — это месть, разве не так?

— Я никогда не думал об этом с таких позиций.

— Это потому, что в наше время месть не в моде, — сказал Сато. — Правосудие — это всего лишь либеральный термин в одной из самых консервативных теорий. Я предпочитаю называть вещи своими именами.

— Но если месть и правосудие — одно и то же, — рассуждал Бэтмэн, — тогда я должен был бы убивать убийц, но я так не делаю.

— Это потому, что вы не убийца, — просто ответил Сато. — Месть, или правосудие, в зависимости от названия, эта штука может принимать различную форму. Не в вашей природе убивать, хотя вы, безусловно, владеете этим искусством. Это относится к тем вещам, которые меня больше всего в вас интересуют. Во мне нет места для раскаяния в убийстве. В случае крайней необходимости я сделаю это, и моя совесть не будет меня беспокоить. Такая необходимость возникает не часто, и все же я без труда смогу представить различные ситуации, когда от этого никуда не денешься. Однако для вас таких ситуаций, похоже, не существует…

Бэтмэн кивнул.

— Верно. Я не смогу лишить кого-нибудь жизни.

— Почему?

— Тогда я ничем не буду отличаться от бандитов, за которыми охочусь на улицах.

Сато кивнул.

— И в этом едином ваша великая немощность, и ваша великая сила. Вы человек, слишком хорошо знакомый с насилием, но в вас глубокое благоговение перед жизнью. Одной ногой вы стоите на нашей суетной земле, а другой утопаете в бесконечных просторах человеческого духа. Ни в том мире, и не в этом. Вы поистине обладаете натурой Будды. Не так много людей могут достичь этого, а вы — единственный человек Запада, кому это удалось, из всех встреченных мною. Когда-то я тоже стремился к высшим ценностям, но я не обладаю необходимыми качествами, чтобы идти этой тропой. Многие ищут ее, но мало кто достигает цели. Вы никогда не искали ее — она сама легла вам под ноги. Однако вместо всеобъемлющего счастья она мучает вас.