- Час... Вам не о чем беспокоиться... Самолет на Париж вылетает в десять пять.
- Да, но вы все еще не решили, как быть с моими чемоданами... Я с нетерпением жду вашего ответа...
- Вы, право, ставите меня в тупик, мадам Блен.
Чтобы скрыть замешательство, он то зажигал, то снова тушил стоявший перед ним на барьере фонарь. А я... Думаю, не будь этого обрыва в электросети... Сумрак многое упрощал.
Я подошел к портье. Наклонился к мадам Блен.
- Мадам...
Она обернулась. Портье поднял голову.
- Извините мою навязчивость... но мне показалось, что вы беспокоитесь о своих чемоданах...
Я и сам был удивлен, как отчетливо и звучно произношу каждое слово.
- Если я могу вам чем-нибудь помочь...
Она взяла с барьера фонарь и направила его луч мне в лицо.
- Но мы с вами незнакомы...
Сноп света слепил мне глаза, я старался не жмуриться.
- Завтра я возвращаюсь в Париж... Если вам угодно, я могу доставить ваши чемоданы...
И снова мой решительный тон удивил меня, словно эту фразу произнес не я, а кто-то другой.
- Вы согласны довезти мои чемоданы до Парижа? - ласковым голосом спросила мадам Блен.
- Само собой, мадам.
- Но у меня их по крайней мере десяток...
Она поставила фонарь на барьер совершенно прямо, так, чтобы свет падал на нас обоих.
- Как же вы управитесь с десятью чемоданами? Вы едете поездом?
- Да, ночным.
- Я могу забронировать соседнее купе для багажа, - предложил портье. В котором часу у вас поезд, месье?
- Завтра в шесть вечера.
Портье что-то записал на листке бумаги.
- Каким классом вы едете?
- Вторым.
- Лучше, чтобы вы поехали первым, месье. Для багажа мадам Блен мне легче забронировать купе первого класса.
- Как вам будет угодно.
Ради мадам Блен я был готов на все.
- И вы доставите чемоданы в мою парижскую квартиру?
- Конечно... Это легче легкого...
- Как вы думаете, Жан, на него можно положиться?
Портье смерил меня холодным взглядом. И ничего не ответил.
- Сама я думаю, что можно...
Она поднесла к губам сигарету. Я порылся в кармане и, по счастью, нашел в нем дешевенькую зажигалку, из тех, что в обиходе зовутся "кузнечиком". Она нагнулась ко мне, чтобы прикурить. При этом она задела меня плечом. На меня повеяло ее духами.
- Так или иначе, придется рискнуть.
- Со мной вы ничем не рискуете, мадам...
Я вдруг испугался, что она передумает.
- Вы студент?
- Нет.
- Занятный юноша, вы не находите?
- Занятный? Чем?
Портье оглядывал меня весьма недружелюбно.
- Такси вас ждет, мадам.
Он хотел ее проводить, но она протянула ему руку.
- Не надо... Не трудитесь... Месье меня проводит... До свиданья, Жан...
- До свиданья, мадам... И не беспокойтесь о чемоданах... Я все улажу вместе с месье...
Мы вышли из отеля, мадам Блен и я. Еще не совсем стемнело, снег прекратился. Шумел включенный двигатель ожидавшего такси.
- Я больше никогда сюда не вернусь, - сказала она доверительным тоном. - Шале нагоняет на меня хандру.
- Какое шале?
- Мое.
Она взяла меня под руку - тропинку, что вела от отеля к дороге, замело мягким пушистым снегом, в котором утопали наши ноги.
У шофера такси она попросила клочок бумаги и карандаш.
- Я оставлю вам свой парижский адрес и номер телефона. Когда приедете с чемоданами, позвоните мне... Я буду в Париже уже сегодня вечером... Как вас зовут?
- Жан Деккер. Через два "к"...
Она записала мое имя на клочке бумаги, который разорвала пополам. И задержала на мне взгляд своих светлых глаз, точно я возбудил ее интерес, любопытство, а может быть, просто показался ей на кого-то похожим.
Она продолжала мне улыбаться сквозь стекло такси. Я провожал машину взглядом, пока она не скрылась за поворотом. Потом, поскольку мне все еще казалось, что я грежу, развернул бумажку; на ней черным по белому было написано: "Кармен Блен. Аллея Альберта I, 42-бис, тел. Трокадеро 15-28".
В холле отеля вспыхнул свет. Электрический фонарь, стоявший все так же прямо, остался на прежнем месте перед портье - тот забыл его потушить.
- Стало быть, вы обо всем договорились с мадам Блен?
- Да... Да... Обо всем...
- Вы меня выручили... Она иногда требует почти невозможного...
- Вы давно с ней знакомы?
- Целую вечность, месье. Я двадцать лет прослужил в отелях ее мужа.
- Значит, она вправду жена Люсьена Блена?
- Безусловно, месье. Чьей же еще, по-вашему, ей быть женой?
- Извините, но, когда Блен умер, мне было десять лет, я мог его и не знать.
- Конечно, месье... Конечно... Я к вам не в претензии... Вы еще так молоды...
- Если я не ошибаюсь, он держал скаковых лошадей?
- Форма жокеев - зеленые куртки, белые шапочки...
Я дал себе слово запомнить: зеленые куртки, белые шапочки. Отныне два этих цвета неразлучно связались для меня с белокурыми волосами Кармен Блен.
Портье наклонился ко мне.
- Я начал работать у Блена в Варавиле... Конюхом... Так что, сами понимаете, давненько это было... Я знал Блена еще до того, как он на ней женился...
Он метнул быстрый взгляд направо, налево. Может быть, боялся, что кто-нибудь подслушает.
- Я очень люблю мадам, - сказал он, понизив голос. - Очень... Только после смерти Блена она все пустила по ветру... Это не ее вина... не могла она заниматься конюшней... впрочем, и ничем другим тоже... Когда я думаю, что Варавиля больше нет, а я вот служу портье в здешних горах... Но я на нее не сержусь...
Его морщинистая кожа приобрела вдруг кирпичный оттенок, то ли от волнения, то ли от гнева. Я не осмелился расспрашивать дальше, боясь пробудить в нем слишком горестные воспоминания. Он выпрямился и набрал полную грудь воздуха.
- Стало быть, я бронирую купе для чемоданов мадам Блен и место в спальном вагоне для вас? В поезде, который отходит завтра вечером. Так ведь, месье?
- Да... только... мне не хватит денег, чтобы...
- Не беспокойтесь, месье... Об этом позаботится мадам Блен.
Он вдруг снова обрел решительный тон и холодноватую вежливость, приличествующую его должности.
У дверей отеля остановился грузовичок. Грузовичок, крытый зеленым брезентом. Шофер долго ждал, сидя на подножке.
- Ты взял все чемоданы из шале Люсьена Блена? - спросил портье.