Вот о чем думал Рыжик, возвращаясь из булочной. Сегодня на летучке Редактор Отдела сказал, что его статья навлечет на журнал Гром и Молнию, и Рыжик просто не знал, как быть дальше. А когда вдруг на лестнице услышал внутри себя тоненький голос, то испугался, что от неприятностей у него уже начинаются завихрения. Но тут он заметил щенка и решил, что тот просто громко скулил, а ему померещилось.

Рыжик покачал головой и стал подниматься по лестнице. Щен побежал следом, и когда Рыжик открыл дверь в свою квартиру, вошел за ним, уже не таясь. А Рыжик подумал: «Пусть пес переночует. Все-таки не так тоскливо». Он недавно получил однокомнатную квартиру, и в ней было еще довольно пусто: в комнате стояли тахта, письменный стол и стул, а на кухне — белый шкафчик для посуды, две красные табуретки, да над раковиной висела металлическая сушилка с одной чашкой, одной тарелкой, эмалированной мисочкой и множеством стеклянных консервных банок разных калибров и размеров, которые по мере надобности заменяли недостающую посуду.

Щен проскользнул в комнату, залез под секции отопления и, дрожа, начал обсыхать. Рыжик прошел на кухню, накрошил в эмалированную мисочку булку, налил туда молока и отнес Щену. Тот вылез из-под батареи отопления и принялся есть, стараясь не отрывать свой маленький мокрый зад от теплых труб. А Рыжик вылил в стакан остатки молока, отломил кусок булки и задумался.

Собственно, следовало браться за новую статью, но он очень устал и решил немного соснуть. Поэтому он допил молоко, доел булку, прошел в ванную, умылся, почистил зубы (Рыжик всегда умывался и чистил зубы перед сном!) и улегся спать.

Но только он натянул до подбородка одеяло, как услышал внутри себя негодующий голосок:

— Мне очень твердо на голом полу!

— Слушай, кто ты такой? — спросил Рыжик, садясь на тахте. Теперь он был убежден, что ему не померещилось: щенок разговаривал. — Может быть, ты звездный пришелец и прибыл из других галактик?

— Может быть, — туманно ответил Щен, который понятия не имел, что такое галактики, но точно знал, что спать на твердых досках весьма неудобно. — Ведь я совсем маленький. Откуда мне знать?

«В самом деле, откуда?» — подумал Рыжик.

— Но ты же весь мокрый и грязный! — нерешительно произнес он.

— Ну и что? Вымой меня и возьми к себе! — приказал Голос.

Рыжик встал, отнес Щена в ванную и стал его мыть шампунем. Щен вел себя тихо, только иногда ворчал и мотал головой, когда пена попадала в глаза.

Наконец Рыжик окатил Щена под душем, вытер полотенцем, завернул в свою фланелевую лыжную куртку и подошел к окну.

Туман рассеялся. В скользком осеннем небе тревожно мигали звезды. Рыжик еще в школе увлекался астрономией. Он отыскал глазами созвездие Гончих Псов, и ему вдруг почудилось, что там не хватает одной звездочки. Вместо нее темнела дыра, как после выпавшего зуба.

«Странно все это!» — подумал Рыжик и, поскольку у него больше не было сил удивляться, зевнул во весь рот.

Он улегся в постель и пристроил Щена рядом, под одеялом. Щен заворочался, ткнулся холодным носом ему в щеку, и Рыжику вдруг (впервые за последние месяцы) стало легко и спокойно.

«А ведь, пожалуй, хорошо, что я нашел его!» — подумал он.

— Ничего подобного! — возразил тоненький голосок. — Это я, Щен, нашел тебя, Рыжика, и теперь мы всегда будем вместе!

— Ну, что мне с тобой делать? — спросил наутро Рыжик.

Обычно он спал до последней минуты, отчего нередко являлся в редакцию взлохмаченным и небритым. Но на этот раз он вскочил рано, вывел Щена погулять и купил в соседнем магазине молоко, хлеб и котлеты. Котлеты он поджарил и по-братски разделил со Щеном, затем подмел пол и вытер пыль, потому что надо же подавать своему воспитаннику хороший пример. К половине девятого все дела уже были переделаны, но бросать щенка одного в пустой квартире было жалко.

— А ты возьми меня с собой, — словно отвечая на его мысли, сказал Щен. — Я маленький, буду сидеть тихо и никому не помешаю. Ты даже можешь спрятать меня в портфель, а потом выпустить.

Рыжик так и сделал. Он посадил Щена в спортивную сумку, а тот всю дорогу вертелся. Прохожие оглядывались на высокого рыжеволосого парня, у которого из сумки выглядывали два любопытных глаза и черный нос…

Редакция «Зеленей» помещалась на пятом этаже огромного здания из стекла и бетона. Здесь все было на самом высоком современном уровне потолки низкие, окна широкие, а слышимость такая, что, когда на шестом этаже шла редколлегия солидного журнала «Урожай», в «Зеленях» сотрудники говорили шепотом — так интересно было слушать…

Отдел, в котором работал Рыжик, размещался в просторном зале, несколько напоминавшем ботанический сад, так как в стены его были вмонтированы бра в виде лилий и тюльпанов. Стеклянная стена разделяла зал на две неравные части. В меньшей сидел Редактор Отдела со своей секретаршей Ниночкой, которую почему-то называл референтом, а в большей — пятеро сотрудников.

Ходили слухи, что раньше здесь планировали устроить музыкальный салон и поставить орган, а потому акустика была такая, что слово, сказанное в одном углу, гулко отдавалось в противоположном и возвращалось нетронутым к своему хозяину. Это создавало некоторое напряжение в отделе, зато исключало всякие недомолвки и секреты. Редактор постоянно отмечал на летучках прямоту и правдивость своих сотрудников и призывал остальных следовать их примеру…

Обычно Редактор Отдела сидел в своем кабинете, как в командном пункте, и наблюдал, достаточно ли ревностно трудятся его сотрудники. Но когда он бывал занят или сердит, то задергивал огромную, как театральный занавес, штору и отгораживался от мира. Ниночка тоже оставалась по ту сторону занавеса и, выскочив покурить, шепотом сообщала прогноз настроения Редактора и все новости, какие ей удавалось выудить из телефонных разговоров…

Надо сказать, что в «Зеленях» существовали еще Ответственный Секретарь и два Заместителя, не говоря уже о Главном Редакторе, но литсотрудники вроде Рыжика общались с ними крайне редко — под праздники, когда объявляли благодарности и награждали премиями (с Рыжиком этого еще не случалось), или в черные дни «ляпов», когда всех собирали для очередной «прочистки мозгов»…

В комнате, куда Рыжик принес Щена, было до того накурено, что у Щена заслезились глаза, и он стал чихать.

Его встретили такими дружными воплями восторга, что он испугался и прижался к Рыжику. Каждому хотелось погладить Щена по шелковой шерстке и дать что-нибудь вкусное. Против угощения Щен не возражал, но в карманах у журналистов были в основном авторучки да табачные крошки. К тому же Рыжик строго сказал: «Настоящий породистый щенок берет пищу только из рук хозяина», — а Щену очень хотелось быть породистым.

Вскоре все успокоились, занялись своими делами, и Щен смог, наконец, оглядеться.

Кроме поразившей его стеклянной стены, здесь стояло много столов: за ними сидели люди, писали, читали, стучали по каким-то ящикам (Рыжик объяснил, что они называются пишущие машинки), разговаривали по телефону… Каждую минуту распахивалась дверь, кто-нибудь врывался с криком: «Послушайте!», или: «Вот я вам сейчас расскажу!», или: «Ребята, слышали?!» — и начинал излагать новости, стараясь перекричать всех остальных.

Рыжик взял лист бумаги и начал быстро писать, а Щена спустил на пол. Тот уселся у ножки стула и стал охранять хозяина.

Люди по-прежнему входили и выходили, но Рыжика никто не обижал, и Щену стало скучновато. Он лизнул было стеклянную дверь, но она вдруг качнулась, и Щен отпрянул — навстречу важно двигались толстые, тупоносые коричневые башмаки.

— Товарищ Солдатов! — услышал Щен. Рыжик поднял голову, и Щен догадался, что так зовут его на работе. — Игорь Николаевич!

Это и был Редактор Отдела. Держался он очень прямо, но голос у него был несколько сдавленный, и слова он произносил так, словно никак не мог их прожевать.