- Все это, конечно, интересно, - сказала Наташа. - Допустим, я вам поверила и сегодня, например, пойду на танцы. Вы считаете, что со мной произойдет что-нибудь интересное?

- Ф-фу, танцы, - разочарованно сказал Антон. - Хотя можно и танцы. Какая разница? Только я не вижу в этом ничего глупого. Вы заранее соберетесь и пойдете веселиться, как все. Что же здесь глупого? Все так делают. Скорее всего вы простоите весь вечер у стенки. Насколько я понял, вы не знаете, как там себя вести. Вернее, забыли. Там ведь тоже свои законы. Вот если вы, ни о чем не помышляя, проходя мимо и увидев танцплощадку, на глазах у всего честного народа, не задумываясь, с воплями перемахнете через забор, с вами обязательно что-нибудь произойдет. И главное - не сопротивляться этому. А то ведь, совершив глупый поступок, вы испугаетесь, и снова будете вести себя нормально: начнете извиняться перед билетершей, сбежите обратно. И тогда все встанет на свои места. - Антон разлил остатки вина и неожиданно предложил: - Давайте выпьем на брудершафт.

- Обожаю пить с красивыми мужчинами на брудершафт, - рассмеявшись, ответила Наташа. - Только здесь как-то неудобно.

- Ерунда, - сказал Антон. - Никто же не знает, кем мы приходимся друг другу. - Антон внимательно посмотрел на Наташу и добавил: - Какая же вы трусиха!.. А может, даже и ханжа.

- Нет, я не ханжа, - ответила Наташа. - А, кстати, это будет считаться глупым поступком или умным?

- Пока не знаю, - ответил Антон.

Они скрестили руки, не торопясь выпили вино и три раза поцеловались, причем Наташа, целуясь, пощекотала ему губы кончиком языка.

Время летело быстро. Посетители приходили и уходили. Как-то незаметно опустел пляж, а солнце, изрядно потускневшее, опустилось ближе к морю и увязло у горизонта в жирных окровавленных облаках. С моря задул легкий бриз, и листья платана над столиком затрепетали, зашелестели мишурным шелестом. Нагретый камень медленно остывал, воздух стал более прозрачным, а море из бирюзового сделалось грязновато-белесым, словно в него влили молока и хорошенько размешали.

Антон, облив себя вином, безрезультатно пытался носовым платком стереть с белых брюк яркое розовое пятно, а Наташа наблюдала за ним и заплетающимся языком говорила:

- Бедный Антошка, тебе совершенно не во что переодеться?

- Ерунда, - ответил Антон, - одним пятном меньше, одним больше.

- Мы сейчас пойдем ко мне, и я выстираю брюки, - сказала Наташа. Только вначале к тебе.

- Ты не передумала? - спросил Антон. - Смотри, втянешься, проклинать потом будешь.

- Нет, - упрямо ответила Наташа. - Я только один раз. Ты обещал, Антон. Я, как и ты, хочу всего попробовать. Я многое видела в этой жизни, многое перепробовала, но это... - Наташа понизила голос, оглянулась и заговорщицки прошептала: - Давно хочу попробовать морфий. А втянусь, черт с ним. Будем вместе кочевать по стране, а когда устанем, выроем в лесу берлогу и заляжем туда на веки вечные. Я буду твою лапу сосать, а ты - мою. Ты согласен помереть со мной в одной берлоге?

- Согласен, - ответил Антон. - Берлогу в лесу мы можем вырыть прямо сегодня. Пойдем в лес?

- Только вначале к тебе, - сказала Наташа. - А потом хочешь - в лес, хочешь - по дрова.

- Ну. тогда вперед, - сказал Антон и поднялся со стула. Он помог встать Наташе, удержал её, когда она опасно качнулась к низким перильцам, и, взяв её за руку, сказал: - Держись, у нас очень богатая вечерняя программа. Черт, я совершенно отвык от этого кайфа, но почему-то силен как бык.

- Береги силы, Антошка, тебе ещё берлогу копать, - сказала Наташа и громко икнула. - Пардон, - извинилась она и запоздало прикрыла рот ладонью.

До Чанба они добрались, когда уже совсем стемнело. Антон пру раз ошибся калитками, затем нашел-таки нужный дом и, оставив Наташу под деревом, сходил на разведку. Во дворе было тихо, в хозяйском доме работал телевизор, а в каморке напротив играли в карты. Двери были открыты, и оттуда то и дело раздавались смех и громкие возгласы: ЄБез двух... кто играет семь бубен...є

Антон вернулся к калитке, позвал Наташу, и они быстро прошмыгнули к нему в комнату.

- Я не буду включать свет, - сказал он.

- Не надо, - игриво ответила Наташа. - Я знаю, как выглядит этот клоповник. Лучше не видеть. А где тут можно сесть? Посади меня, Антон, а то я упаду. - Она обхватила его шею руками и зашептала: - Вот видишь, я уже падаю.

- Вот сюда, - прошептал Антон, - здесь кровать.

- О кровать, мечта моя, кровать, - пропела Наташа. - Ты знаешь, я хочу тебя, но борюсь с собой и буду бороться до последнего. Ты понял, до последнего.

- Борись, борись, - усаживая её, ответил Антон.

Наташа отцепила руки и затихла, а Антон повалился спиной на кровать и через некоторое время пробормотал:

- Я полежу немного, отдохну...

- Что? - удивилась Наташа. - Ты бросил меня на самом краю это поганой больничной койки?

- Больничной? - рассеянно проговорил Антон. - Почему больничной? - Он закрыл глаза и почувствовал, как уносится куда-то в чернильную темень, из глубины которой, словно из трубы, до него едва-едва доносился голос Наташи:

- Предатель! Наркоман! Затащил меня в свою халупу и бросил одну в темноте.

Он почувствовал, как кто-то толкает его в бок, пристраивается рядом. Затем на грудь ему легла чья-то голова, и он машинально принялся гладить эту голову. Неожиданно в неопределенном далеке, в беспросветной темени, он увидел белую точку, которая быстро увеличивалась в размерах. Вскоре Антон сумел разглядеть в этой точке женскую фигуру. Затем она приобрела знакомые очертания, а ещё через некоторое время он увидел, что это Лена. Она летела к нему навстречу сквозь черный бездонный космос, широко раскинув в разные стороны руки и ноги, и медленно кружилась, словно крылья мельницы. Антон едва успел схватить её за руку, и, остановив друг друга, они ещё долго кружились, пока Антон не привлек Лену к себе. Он обнял её, и Лена, как когда-то, прильнула щекой к его груди.

- Ты спишь? - спросила она.

- Нет, что ты! - встрепенулся он. - Я приехал сюда, чтобы найти тебя.

- Правда? - услышал он. - Повтори это ещё раз.

- Я приехал сюда, чтобы найти тебя, - повторил Антон. - Посмотри, я снова в белом смокинге. Посмотри на меня. Я снова такой, каким был, когда мы с тобой познакомились.

- Ты сильно поседел, - сказала она, - и смокинг твой совсем не белый.

- Да, он немножко грязный, - ответил Антон. - Это я упал. Это ерунда. Главное, я нашел тебя, Леночка.

- Кого ты нашел, Сережа? Я не Леночка. - Наташа приподняла голову и провела ладонью по лицу Антона. - Сережа, ты спишь?

Очнувшись от забытья, Антон открыл глаза и хрипло спросил:

- Кто здесь?

- Господи, - проговорила Наташа и села на кровати. - Я уже почти уснула. Это я, Антон.

- Наташа? - вспомнил он. - Я тоже уснул. А кто такой Сережа? Я слышал, ты звала меня Сережей.

- Это я так, - ответила Наташа, но затем объяснила: - Сережа - это мой бывший муж. Я тебе о нем рассказывала. Ладно, хватит спать. Ты обещал мне обширную вечернюю программу, а сам, как бегемот, завалился и дрыхнешь.

Антон сел на кровати и потряс головой. Затем он встал и включил свет.

- Ну зачем? - вскрикнула Наташа и прикрыла глаза рукой. - В темноте было так хорошо. По крайней мере не видно этих подлых стен.

- Мы едем в лес, как ты и просила, - сказал Антон. Он вытащил из-под кровати картонную коробку, перевязанную галстуком, достал оттуда бутылку шампанского и показал её Наташе. - Это вместо морфия. Выпьем её в лесу. Пить шампанское в такой конуре все равно что есть икру алюминиевой ложкой к празднику не имеет никакого отношения. Вставай, мы уходим.

- Вот так всегда, - простонала Наташа. - Только почувствуешь себя женщиной, как тебе либо суют в руки бутылку, либо тащат в лес. А здесь и то, и другое.

Машину они остановили по дороге к вокзалу. Усевшись на заднее сиденье, Антон обнял Наташу за плечи и сказал водителю: