В этом доме Иван провел неделю. Он пытался разобрать стены и потолок, но все инструменты остались за дверью, над которой он сам и воткнул иглу. Выпустила его старушка соседка, которая пришла навестить колдунью. Он попросил её взять палку и сбить иглы, что она и сделала, причитая и все время крестясь. После этого Иван без всякого сожаления убил старушку, потому что она знала его и могла донести в милицию.

...Антон взял у Наташи бутылку шампанского и сделал несколько глотков.

- Зачем ты мне рассказал это? - дрогнувшим голосом спросила Наташа. Все это время она сидела молча, и Антон почти физически ощущал, как она боится.

- Ты, наверное, уже догадалась, - шепотом сказал Антон, - что человека того звали не Иваном. Это был я. С тех пор я и колюсь. Грехи, свои и бабкины, которые она мне передала, тянут душу. Морфием я заглушаю голос того, кто тогда сказал мне: ЄТы мойє, но раз в году я знакомлюсь с женщиной, заманиваю её в лес и...

Наташа вскрикнула, вскочила с места и бросилась бежать. Антон видел, как белое пятно мелькает между деревьями, слышал её охи и бормотание, но все же, прежде чем броситься за ней вдогонку, сделал несколько глотков.

Догнал он её быстро. Наташа зацепилась платьем за куст, упала и, усевшись прямо на землю, разрыдалась. Антон присел рядом с ней на корточки, обнял её за плечи и принялся успокаивать.

- Ну-ну, перестань. Успокойся. Ради Бога, извини. Я не думал, что ты такая трусиха. Взрослый человек, а испугалась какой-то сказки.

- Уйди, дурак! - сквозь рыдания выкрикнула Наташа.

- Дурак. Конечно, дурак, - охотно согласился Антон. - Ну извини. Знал бы, что ты такая трусиха, не стал бы рассказывать. Просто я хотел в занимательной форме сказать, что всякая гнусность, совершенная человеком, в конце концов возвращается к нему же. Извини, разнузданное воображение подвело. Ты просто не дождалась концовки. После рассказа я хотел броситься на тебя и страшным голосом закричать: ЄА сейчас я тебя съемє.

- Очень остроумно, - всхлипывая сказала Наташа. - Ты что, совсем ненормальный?

- Может, и не остроумно, зато страшно. А ты все испортила, - сказал Антон.

- Ты страшный дурак, - сказала Наташа. - Теперь я понимаю, почему от тебя ушла жена. Если все, что хотел сказать, ты втолковывал ей таким же способом, странно, что вы ещё как-то жили. - Наташа икнула, и Антон вставил ей в ладонь бутылку шампанского.

- Выпей, только осторожно - пенится.

- Заботливый, гад, - уже спокойнее ответила Наташа и не спеша отпила из бутылки. - Нет, ты никак не мог быть моим папой. Ты чудовище.

- Нет уж, - сказал Антон. - Теперь не отвертишься. Я - твой папа!

- А насчет глупости в занимательной форме - это ты наврал, - сказала Наташа. - Для этого не надо было тащить меня в лес. Про таких, как ты, говорят - непутевый. Напугать хотел, у тебя это хорошо получилось. Все! Наташа встала и вернула Антону бутылку. - Хватит с меня леса, пойдем вниз.

Только сейчас Антон заметил теплый оранжевый свет между деревьями, а в одном месте была видна половина светящегося окна.

- Похоже, что мы и не в лесу, - сказал он. - Мы где-то на окраине.

- Слава Богу, - с облегчением сказала Наташа. - Я почти совсем протрезвела от твоего рассказа. Как представила, что мне придется тащиться ночью по лесу, да ещё с таким ненормальным... - Наташу качнуло, и она чуть не свалилась в кусты. - Держи же меня! - вскрикнула она. - Напоил, черт знает куда притащил и идешь рядом. Дожил до... Сколько там тебе?.. И не знаешь, что женщине надо предложить...

- Я знаю, что предлагать женщинам, - перебил её Антон.

- Сейчас какую-нибудь пошлость скажешь, - ответила Наташа. - Мужики всегда так. Сами доведут жену до развода, а потом говорят о женской неверности, продажности и прочей ерунде...

Они вышли на дорогу и действительно оказались на окраине города. Дорога вела вниз. Откуда-то издалека вдруг донесся голос диспетчера, и они поняли, что вокзал недалеко, отчего оба как-то сразу повеселели.

- Я никогда не отзывался о женщинах плохо, - сказала Антон, - но жизнь есть жизнь. Чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, что чаще всего женщина продается, как бы это ни было закамуфлировано под чувства или под необходимость.

- Мужики тоже продаются, - ответила Наташа. - Ты правильно сказал: жизнь есть жизнь. И в этом нет ничего плохого. Да, ты должен купить женщину. А если ты красавец, да ещё хороший человек, можешь взять и так, но лучше подкрепить это чем-то более существенным. Никуда от этого не денешься.

- Наверное, - усмехнувшись, согласился Антон. - Правда, я всегда считал, что существует такая вещь, как привязанность.

- Существует, - непонятно чему обрадовалась Наташа. - Но это не вещь, её не пощупаешь, а оберегать надо. Узлы почаще проверять, а то развяжутся, и не заметишь. Ты, дорогой мой, наверное, халявщик. Ничего не делая, хочешь, чтобы все держалось само по себе... Тебе не надо - отпихнул и пошел, надо - поманил, она рядом. Надо хотя бы иногда радовать жену: дарить ей подарки, цветы, давать возможность самой покупать разную дребедень, говорить ласковые слова. К тому же женщины любят все красивое. И мужчин тоже, особенно молодых. Разве это плохо? Вы тоже любите девочек. Да ещё иногда пользуетесь своей физической силой и насилуете их.

- Ну, о насильниках мы сегодня говорить не будем, - сказал Антон. - А в остальном, может, ты и права, но мне это не нравится. Мне противно играть по правилам, из которых вытекает, что физический объем души таракана равен физическому объему души человека. Я не хочу играть в те же игры, в которые играют мышка-норушка, собачка, верблюд и мой сосед Иван Петрович. Мне скучно говорить об очевидных вещах, обсуждать политические новости. Надоели семейные дрязги и однообразные планы на будущее.

- А зачем же ты приехал сюда, пишешь ей письма?

- Я приехал сюда отдыхать, - чеканно проговорил Антон. - А насчет женщин я понял, что женщину Господь Бог вылепил не из ребра, а из крайней плоти мужчины. Он создал Адама, сделал ему обрезание, а из кусочка кожи смастерил Еву.

- Остроумно, - усмехнулась Наташа. - Только у меня есть другая версия. Господь Бог вначале сотворил Еву, но увлекся и вылепил ей слишком большую задницу. Тогда он снял лишнее и из этого вылепил ей мужика.

- М-да, - сказал Антон и засмеялся. - Пусть будет так, как ты сказала. Мне все равно, из чего вылепили Адама. А ты молодец. Ты мне нравишься все больше и больше.

С узкой бетонной дорожки ни свернули налево на пляж и медленно пошли вдоль берега. Море слегка фосфоресцировало, и редкие блестки казались блуждающими огоньками, живущими по ту сторону невидимой преграды, что стоит между реальным миром и его трансцендентным отражением.

- Твой этот сопляк - дурак, - продолжил Антон. - Он ничего не понимает в женщинах.

- Мне от этого не легче, - раздраженно ответила Наташа. В её голове послышались истерические нотки, и Антон это почувствовал.

- Тогда зачем расстраиваться из-за какого-то дурака, - громко сказал Антон. - Ты же умная.

- Для женщины это скорее недостаток, - ответила Наташа.

- Ты очень красивая, - ещё громче сказал Антон.

- За что кукушка хвалит петуха... - усмехнулась Наташа.

- Молодая! - почти выкрикнул Антон.

- А это уже грубая лесть, - отрезала Наташа.

Антон рассмеялся каким-то сатанинским смехом, заглянул Наташе в лицо и каким-то не своим, противным голосом сказал:

- Этот молокосос ещё пожалеет, что бросил тебя. Он идиот! Сволочь и идиот!

И тут Наташу словно прорвало.

- Он не дурак! - закричала она. - Он сволочь и гад! Я не сказала тебе всего. Он не просто ушел. Он предал меня! Предал, как меня ещё не предавал никто! Он трус и подлец!

- Громче! - закричал Антон.

- Что? - удивилась Наташа.

- Скажи то же самое громче. Заори. Вырви из себя это, освободись! Кричи: ЄОн трус и подлец!є - завопил Антон.

Наташа изумленно посмотрела на Антона и вдруг закричала что было сил: