Ей Богу, прieзжай, братик!.."

Безцeльный поток моей путанной жизни прiобрeл ясное направленiе! Нужно было пробраться к брату в Одесскую губернiю. К а к пробраться -- дeло было второстепенное. Как-нибудь уж умудрюсь!..

Но как радостно было думать о том, что скоро, Бог даст, наступит момент встрeчи с братом, котораго я уже считал погибшим в водоворотe событiй, унесших жизнь средняго брата и стерших слeды отца... 87

Прощальный салют

Получить документы на проeзд в Одессу было очень трудно. Я тщательно придумывал кучу всяких поводов, объясняющих необходимость поeздки, но только удачно подвернувшiйся литр спирта, который я умeло "презентовал" начальнику своего Всевобуча, дал мнe возможность оказаться счастливым обладателем удостовeренiя:

-- "Предъявитель сего, предсeдатель Крымскаго Олимпiйскаго Комитета, такой-то, командируется в г. Одессу для связи с Юго-Восточным Олимпкомом и ознакомленiя с постановкой спорта и допризывной подготовки"...

Никто и не замeтил, что в спeшкe выпивки я помeстил Одессу на восток от Крыма...

Зная, что за всeми пристанями установлена слeжка, я собрал морских скаутов, объяснил им свой план, и в легком спортивном костюмe вышел из дома. Ребята, захватив мое немудреное имущество в разное время и разными путями собрались на берегу.

Когда я благополучно, с видом случайнаго посeтителя, заранeе пробрался на пароход, мои моряки, подплыв со стороны моря к пароходу, передали мнe мой рюкзак.

-- Прieзжайте опять, дядя Боб!..

-- Да поскорeе!..

-- Будем ждать вас!.. -- раздались снизу из шлюпки дружескiе сердечные голоса.

-- Если буду жив -- обязательно прieду!

Боцман Боб оттолкнулся веслом от борта, и моряки взялись за весла. Я с грустью слeдил за удаляющейся шлюпкой, в которой уходили милые моему сердцу ребята, мои маленькiе друзья...

Вдруг их скорлупка плавно повернулась и стрeлой стала мчаться мимо борта парохода. Опять все яснeе видны знакомыя лица, их сильныя увeренныя движенiя... Все ближе...

-- Суши весла! -- раздалась внезапно четкая команда. Шлюпка плавно заскользила рядом с бортом.

-- Весла на валек! -- и шесть весел, блестя мокрыми лопастями на южном веселом солнцe, застыли вертикально у бортов шлюпки. 88

Держась за румпель, боцман встал и отдал мнe честь. Милые ребята! Они рeшили еще раз по своему, по морскому, попрощаться со старым начальником и другом.

Я отвeтил на привeт и долго, долго еще не мог оторвать полных непрошенных слез глаз от удаляющейся шлюпки...

Вот, наконец, плавно прошли мимо бортов парохода пестрые усeянные бeлыми домиками берега бухт, бeлоснeжныя ступени графской пристани, гранитная колонна с бронзовым орлом -- памятник героической Севастопольской обороны, каменныя твердыни старой Константиновской батареи. Поворот, и мы в открытом морe...

Закончена еще одна глава жизненной книги и глава не из скучных...

Впереди -- новыя страницы новых глав, полных невeдомых опасностей, готовности смeяться и вeры в будущее...

>

Глава II

Одесская эпопея

89

Это было возлe рeчки,

Гдe теперь шумит завод...

Это было -- Ванька помнит -

Девятьсот проклятый год...

( С о в e т с к а я  п e с е н к а )

Совeтскiй "мандат"

Красавица Одесса -- порт мiрового значенiя -- неузнаваема. Вмeсто кипучаго оживленiя и дeловой бодрости -- мертвыя улицы и пустынныя пристани... То обстоятельство, что город расположен в 40 километрах от границы, наложило особый отпечаток на дeятельность мeстной ЧК -- террор в Одессe был особенно силен и безпощаден. Всюду подозрeвались "сношенiя с иностранной буржуазiей" и попытки к бeгству "в лагерь врагов пролетарiата".

Как я без труда, но и без всякаго удовольствiя, узнал, выeхать из города без оффицiальнаго пропуска и документов было невозможно, а для того, чтобы попасть к брату, нужно было проeхать около 200 клм. на поeздe, да еще 40 клм. пройти пeшком... Рисковать дeлать такой длинный путь без спецiальных документов было небезопасно. Вездe были патрули, заставы, заградительные отряды: край был неспокоен...

Всe эти соображенiя заставили меня посeтить мeстный Олимпiйскiй Комитет. Там, пользуясь своим севастопольским мандатом, я завел солидный разговор о проэктe проведенiя в Одессe Олимпiады всего юга Россiи, 90 мелким бисером разсыпался в комплиментах одесскому спорту, беззастeнчиво врал о том, что, дескать, даже в Москвe я слыхал лучшiя похвалы Одессe, как образцу постановки спорта, и в итогe всeх этих дипломатических ухищренiй оказался счастливым обладателем такого мандата: "Такой-то, имя рек, командируется в различные пункты Одесской губернiи для ознакомленiя с постановкой спорта... Всeм военным и гражданским властям предлагается оказывать т. Солоневичу полное содeйствiе в выполненiи возложенных на него заданiй.

Т. Солоневичу предоставляется право использовать всe государственныя средства передвиженiя, водныя и сухопутныя, включая паровозы, бронепоeзда, самолеты, воинскiе эшелоны, грузовой транспорт и пр."...

Что и требовалось доказать...

Семья Молчановых

В полутемном дворe каменнаго дома я с трудом нахожу квартиру Молчанова, начальника Одесской дружины скаутов, высланнаго ЧК-ой в Севастополь. На мой стук выходит маленькая старушка с усталым добрым лицом.

-- Скажите, пожалуйста, здeсь живет Молчанов?

-- Здeсь, здeсь. Только его дома нeт.

-- Да, да. Я знаю. Я привез вам от него поклон из Севастополя.

-- Ах, вы сами из Севастополя? Заходите, пожалуйста, заходите, -просiяла старушка, суетливо открывая дверь в комнату. -- Сюда, сюда. Сейчас, вот, и дeтки придут... Аля, Оля, идите сюда: тут от папы один господин прieхал. А вы давно мужа видeли?

-- Да, вот, только что, перед самым отъeздом. Позавчера.

-- Ну как он там живет? -- тревожно спросила старушка.

Отвeтив на вопросы семьи о жизни отца, я в свою очередь стал разспрашивать об Одессe.

Новаго в их разсказах не было ничего. Условiя жизни городов той эпохи "военнаго коммунизма" были 91 болeе или менeе одинаковы. Частная торговля была запрещена, но аппарат "соцiалистическаго снабженiя" не мог прокормить городского населенiя. Первыя дeтскiя попытки создать "коммунистическое общество" были бы смeшны, если бы эти опыты не дeлались над живыми людьми. Совeтскiя столовыя и распредeленiе по карточкам не могли прокормить людей, поэтому всe старались сами как-то найти пути к хлeбу... В сосeдних украинских деревнях хлeб и скот еще был, и горожане везли туда свое послeднее платье и вымeнивали его на хлeб. Болeе предпрiимчивые собирали на берегах соленых лиманов грязную соль и везли ее в деревни, гдe без соли гибла скотина и болeли люди.

Но все это было нарушенiем принципов "коммунистическаго распредeленiя", и на всeх станцiях стояли заградительные отряды, отбиравшiе послeднее имущество, людей и реквизировавшiе "излишнее" количество продовольствiя.

-- Так, вот, и мучаемся, -- разсказывала старушка Молчанова. -- Как папу выслали -- мы и понесли вещи на базар. Конечно, если бы можно было самим съeздить в деревню -- больше бы получили... Но как тут добраться? Сами, вeроятно, знаете, как теперь eздить... Да и нeкому. Вот, слава Богу, Алик недавно рабочим в порту устроился. Грузит бочки в вагоны. Его пайком и питаемся.

Я удивленно поглядeл на юношу. В 17 лeт работать грузчиком -непосильное испытанiе для растущаго организма, да еще вдобавок при постоянном недоeданiи.

-- Скажите, Аля, а вам развe не трудно?

-- Нeт, отчего же? -- выпрямился он. -- Другiе тоже вeдь грузят. Чeм же я хуже? Справляюсь.

Его худощавое лицо и блeдныя губы улыбались увeренно и бодро. Но глаза старушки, смотрящей на сына, были полны слез.

-- Что-ж дeлать, -- тяжелое вздохнула она, наливая чай, настоенный на поджаренных корочках хлeба. -- Не так думал Аля жизнь строить. Учиться бы еще ему. Он, вы знаете, музыкант талантливый. Профессора ему блестящую карьеру предсказывали... А он в порту за бочками надрывается... Эх, жизнь, жизнь... 92