Печаль, которая спаивает

В штаб-квартирe слободки Романовки собрались всe отряды. Не слышно обычнаго смeха и шума: мы только 101 что проводили в послeднiй путь нашего брата и впечатлeнiями от похорон полны души всeх.

Вот все замолкло, и в тишинe звучат торжественные и рыдающiе звуки нашей скаутской похоронной пeсни:

"Мы тебя хоронили душистой весной",

-- тихо запeвают тоненькiе печальные голоса дeвочек...

"Распускалась сирень и цвeли тополя"...

Пeсня не крeпнет и не гремит. Так же тихо, мягко и задумчиво поет хор:

"Из-за дальних крестов, из-за кружев вeтвей

Вeтерок доносил пeснопeнiй слова,

Вмeстe с запахом пряным родимых полей.

Чуть шептались цвeты, да дремала трава"...

Льются знакомые звуки, и у каждаго в памяти проходит картина послeдняго прощанiя с милым Аркашей... И кажется, что веселая рожица безвременно погибшаго по-прежнему среди нас, и удар по нашей семьe был только сном... А пeсня все льется...

Пройдут года и десятилeтiя, но звуки этой пeсни всегда будут связаны с воспоминанiями об этих торжественно печальных минутах.

Пeсня растет, ширится, крeпнет. Чистые звонкiе голоса дeвочек уже начинают тонуть в низких сильных звуках мужских молодых голосов, и в этой крeпнущей мощи пeсни слышится опять просыпающаяся послe минут печали бодрость, вeра в себя и нашу молодую семью...

"...На зеленом кладбищe нашел ты покой...

Да, ты можешь сказать -- "я всегда был готов!"

Спи же, милый наш скаут, спи, наш брат дорого`й"...

Предательскiя слезинки ползут по щекам. Сейчас у всeх нас -- одно сердце, опечаленное прошедшей картиной похорон и просвeтленное чувством общаго горя. 102

>

Инженеры душ

Первыя столкновенiя

-- Прямо обидно думать, что нас оттуда выгонят, как какой-то вредный элемент, -- с сердитым выраженiем лица говорил Владимiр Иванович, начальник отряда в желeзнодорожном поселкe... -- Вeдь, вы подумайте, Борис Лукьяныч, прiют этот почти совсeм разваливался. Персонал поуходил, имущество было разворовано, почти всe ребята разбeжались кто куда... Это было год тому назад, когда мы приняли, так сказать, "шефство" над этим прiютом...

-- А работы-то прiюту, вeроятно, было по горло?

-- Ну еще бы. Голод, да "высокополезная дeятельность" ВЧК так и подсыпали сирот. А тут еще с сeвера, гдe еще голоднeе, да с Волги, гдe говорят уже людоeдство пошло, масса безпризорников нахлынуло... Ну, мы и взялись помогать прiюту. Распредeлили шефство патрулей, скаутмасторов, и работа, знаете, как-то наладилась.

-- А чeм вы с ними занимались?

-- Да выдумывали, что могли -- и походы, и экскурсiи, и игры, и занятiя. Читки постоянныя устраивали, неграмотность ликвидировали, вечера, пьески ставили, праздники, состязанiя... Мало ли что?

-- А знаете что? -- оживленно добавил Владимiр Иванович, довольным жестом оглаживая свою бороду. -- Ей Богу, там много хороших ребят оказалось. А нeкоторые -- так прямо молодцы. Один, вы помните, черный такой, на цыганенка похож, так он прямо героем себя показал: на пожарe ребенка из огня вытащил.

-- Помню. Этот, со скаутской медалью? Лeт 14?

-- Да, да. Как раз пожар был, два дома горeло. Мы успeли собрать почти весь отряд, хоть и ночь была -- система экстренных сборов у нас образцовая. И помогали там, чeм можем. Ну, там, знаете, цeпью публику сдерживали, вещи охраняли, воду качали -- в общем, работа извeстная: вездe, гдe нужно, помочь. Так этот чертенок, -- с радостной и гордой улыбкой продолжал учитель, 103 -- в самый горящiй дом пролeз, и ребенка оттуда вытащил. Обгорeл, бeдняга, здорово, но зато какое торжество было, когда Митькe медаль за спасенiе погибающих давали!..

-- Ну, хорошо, Владимiр Иваныч. А почему теперь-то ваше положенiе ухудшилось?

-- Да, вот, Райком Комсомола хочет нас выставить из прiюта.

-- Чего это он?

-- Да, вот, видите, "вредное влiянiе" выискал. Как-то на днях он своего политрука туда послал. Ну, видно, тот паренек оказался неопытный и давай говорить о том, что де, совeтская власть, мол, своя, родная, заботится и болeет, де, нуждами дeтей, ну и так далeе, как на митингe, гдe никто, конечно, пикнуть не смeет. Ну, тут скандал и вышел. Ребята в прiютe, знаете сами народ отчаянный: прошли, как говорят, огонь и воду и мeдныя трубы и чортовы зубы. Они-то уж видали больше, чeм кто-либо, что в странe надeлала "родная власть". Они-то больше всeх и пострадали... Им, безпризорникам-то что стeсняться! С них взятки -- гладки... Они и давай крыть политрука: а почему хлeба нeт, а почему голод, а почему одeваться не во что, а почему отцы поразстрeляны... Не обошлось дeло, конечно, и без крeпких слов. А уж будьте покойны, эти ребята ругаться умeют -- прямо артисты. Ну, тут с комсомольцем этим такое поднялось, что небу жарко стало. Парнишка едва ноги унес. Хотя из нас, к счастью, никто на докладe не был, но вeдь нужно же во всeх коммунистических неудачах находить "классоваго врага". А уж чего проще -- свалить весь скандал на скаутов. Как же "контр-революцiонное влiянiе"... И вот теперь Комсомол требует, чтобы никто из скаутов больше в прiютe не работал. Обидно -- прямо сказать нельзя. Ребята уже сроднились с этой работой. Все налажено, и результаты были хорошiе. А тут вот тебe и на!..

Нескрываемое огорченiе было написано на добром лицe стараго учителя. 104

Песчинка под колесами революцiи

Большой старый дом, полуразрушенный и ободранный. Выбитыя стекла замeнены фанерой или просто заткнуты тряпками. За высоким забором шум, крики и смeх. Владимiр Иванович насторажавается.

-- Что это там у них?

Но в этот момент до нашего слуха доносится свисток, и лицо его проясняется.

-- А... а. Вeрно, в баскет-бол играют.

Мы проходим под воротами, над которыми висит покосившаяся вывeска: "Дeтскiй дом имени товарища Н. К. Крупской", и входим во двор.

На широкой площадкe, дeйствительно, идет горячая игра. Несмотря на холодную погоду, ребята с азартом гоняются за прихотливо прыгающим на неровной почвe мячом.

Русскiй мальчик, выброшенный на улицу вихрем революцiи.

Около нас собирается кучка ребят с худенькими лицами, одeтых в самыя разноцвeтныя лохмотья.

-- Как, Владимiр Ваныч -- в поход скоро пойдем?

-- А к лeту лодка будет?

-- А у нас двое новеньких -- сегодня как раз с осей сняли, да к нам...

-- Ладно, ладно, молодцы, -- добродушно говорит 105 учитель. -Устроим, все устроим. А гдe Екатерина Петровна?

-- Завeдующая? А она в складe. Сегодня платье пришло, так они там разбирают...

-- Старое солдатское обмундированiе, -- важно объясняет один из мальчиков.

-- Почем ты знаешь? -- обрывает его другой. -- А может, с разстрeлянных -- прямо с Чеки...

-- Борис Лукьянович, я пойду пока потолкую с завeдующей, хотя по моему это и безнадежно. А вы пока здeсь на игру посмотрите. Вот, кстати, и Митя идет. Митя, вали сюда!

Митя обернулся на зов и, узнав нас, весело подбeжал. Это был высокiй крeпкiй мальчик с некрасивым, но смeлым и открытым лицом. Густая шапка растрепанных черных волос покрывала его голову. На нем была одeта старая военная гимнастерка с разноцвeтными заплатками, полуистлeвшая от времени, и сeрые штаны с бахромой внизу.

-- Здорово, Митя, -- ласково сказал учитель. -- Ну, как живешь? А гдe-ж твоя медаль?

-- Как же! Буду я ее все время носить! -- серьезно отвeтил он. -- Еще потеряешь...

-- Ну, а гдe-ж она?

Мальчик замялся.

-- Да я ее спрятал.

-- Буде врать-то, Митька, -- с дружеской насмeшкой ввернул один из его товарищей. -- Что это ты, как красная дeвица, штучки строишь? Знаете, Владимiр Ваныч, он свою медаль-то в рубаху зашил.

-- Ну, а тебe-то какое дeло, баба болтливая? -- заворчал на него Митька, чтобы скрыть свое смущенiе.

Владимiр Иванович засмeялся.

-- Ничего, Митя! А развe въ рубахe сохраннeе?

-- А как же? Конечно! Медаль-то завсегда при мнe.