В образе Онегина раскрыта двойственность мироощущения человека высокой интеллектуальной культуры. Враждебно относящийся к «свету», Онегин в то же время носит в себе характерные черты среды: его индивидуализм обусловлен теми же общественными условиями, которым он внутренне чужд. Тонко воплощены в его характере и черты скептицизма, принявшего в данных условиях форму «хандры», «равнодушия к жизни». Для Онегина, гордого в своём «равнодушии», не было «цели». Чутьём гениального художника Пушкин уловил опасность «равнодушия», о котором с горечью писал позднее в письме к Чаадаеву в 1836 г. Ни скептически-холодное мироощущение Онегина, ни пылкий романтический идеализм Ленского не могут указать выхода из мира лжи, лицемерия. Идеал романа воплощён в характере Татьяны, одном из самых пленительных женских образов в русской литературе. Всё развитие сюжета подводит к пониманию чисто народных особенностей характера Татьяны — её душевного богатства, нравственной чистоты, стоицизма, которые утверждались поэтом в качестве этической нормы.

Неясными остаются замыслы и функции 10-й главы «Евгения Онегина»; дошедшие до нас отрывки дают основание предполагать, что она содержала широкую панораму политической жизни России со времени войны 1812 г. и до восстания декабристов. Опасаясь преследований, Пушкин осенью 1830 г. сжёг написанные части главы (возможно, она была написана целиком). Сохранились лишь расшифрованные исследователями в начале XX в. фрагменты. В «Евгении Онегине» отразилась эволюция поэта. Проблемы исторического прогресса, реалистическое изображение разнообразных социальных и психологических типов, размышления о судьбе народной всё более поглощают Пушкина.

Осень 1830 г., проведённая Пушкиным в Болдине, была необычайно плодотворна. Там была написана поэма «Домик в Коломне», имевшая значение своеобразной творческой декларации. Нарочито упрощённый сюжет поэмы, изображение в ней тех самых «ничтожных предметов», за которые бранили поэта Н. И. Надеждин и Ф. В. Булгарин, — всё это явилось вызовом консервативной критике. Демонстративный характер носили последние строфы поэмы, представляющие собой как бы диалог между поэтом и критиком, тщетно ожидавшим от поэта «нравоученья». В Болдинскую осень написаны и «Повести Белкина», в которых Пушкин выступил родоначальником русской реалистической новеллы. Пушкин объединил повести общим заголовком, но каждая из них своеобразна по построению и замыслу. В «Метели» и «Барышне-крестьянке» реалистические принципы утверждаются путём пародирования мотивов салонной сентиментально-романтической литературы. «Выстрел», «Гробовщик» и «Станционный смотритель» содержат в себе черты критического реализма, формирующегося в русской прозе. Тема социального неравенства с наибольшей остротой развёрнута в «Станционном смотрителе». Сочувственно изображая «маленького человека», Пушкин показывает, как сильно в нём чувство человеческого достоинства. «Повестями Белкина» начат великий путь русской реалистической прозы, были утверждены критерии, о которых Пушкин ранее писал: «Точность и краткость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей...». Эти критерии проявились в лаконизме повестей, точности характеристик, очищенных от дидактики и иллюстративности, а также от искусственной романтической аффектации. Гуманизму «Повестей Белкина» близки многие черты творчества Н. Н. Гоголя и всей «натуральной школы».

В Болдине закончены также «Маленькие трагедии». В немногих сценах Пушкин стремился дать в каждой из пьес образ героя, наделённого противоречивыми страстями, психологическим «разнообразием» черт характера. В «Скупом рыцаре», в отличие от «Скупого» Мольера, дано принципиально иное изображение характера, в котором соединены черты рыцарской гордости и торгашеской жадности, почти поэтическая страсть к золоту и безграничная жестокость. Темой «Моцарта и Сальери» является, по мысли Пушкина, другая страсть — зависть. Кристально чистый, поэтически возвышенный образ гениального Моцарта является резкой противоположностью Сальери. Сама трактовка образа Моцарта подсказывает, что «гений и злодейство — две вещи несовместные». Третья из «Маленьких трагедий» — «Каменный гость» — посвящена одному из наиболее популярных образов мировой литературы — Дон-Жуану. Пушкин соединил в этом образе черты рассудительного обманщика-обольстителя и носителя подлинной страсти, человека, готового не раздумывая жертвовать жизнью во имя любви. Особое место среди «Маленьких трагедий» занимает «Пир во время чумы» — источником которой послужила сцена из поэмы Дж. Вильсона «Город чумы», — куда включена написанная Пушкиным «Песня председателя», прославляющая мужественное бесстрашие перед лицом грозной опасности. Все эти «опыты драматических изучений» были, по-видимому, этапом на пути к созданию трагедий самого широкого историко-философского плана (список их остался в бумагах Пушкина).

Обстоятельства заставили Пушкина летом 1831 г. вновь поступить на государственную службу в иностранную коллегию с правом заниматься в государственном архиве в связи с намерением написать историю Петра Великого. Обращение к архивам связано с обострением интереса Пушкина к русской истории как ключу для постижения современного и будущего состояния России. На мировоззрение Пушкина 30-х гг. повлияли исторические события — французская революция 1830 г., польское восстание 1831 г., «холерные» и солдатские бунты. К этому времени относятся его критические размышления над сущностью политического строя, «новейшего просвещения», стран Запада. Он был убеждён в том, что феодализм являлся отжившей системой, но в то же время понимал, что политический строй государств Европы и Америки не олицетворял собой действительной свободы народа. Признавая прогрессивность новых форм общественного устройства, он не мог без сожаления наблюдать упадок «просвещённого дворянства», в котором видел оплот против «выскочек», составлявших основу царской бюрократии.

Пушкинская философия истории нашла полное воплощение в поэме «Медный всадник» (1833). Её проблематика многообразна: созидательное и «тираническое» начала в деле Петра, трагическое противоречие государственности и личности, неизбежность жертв в процессе поступательного движения истории. Пётр — «мощный властелин судьбы», исторический деятель, волей и трудом которого выполнена государственная задача огромной важности. Вместе с тем в поэме сочувственно изображён «безумец бедный» Евгений, осмелившийся грозить тому, что поднял Россию на дыбы «уздой железной». Но это сочувствие сочетается с правдивой обрисовкой ограниченности жизненных целей Евгения, который становится истинно прекрасным, даже героическим лишь в минуты бунта против «державного кумира», когда у «безумца» «прояснились... страшно мысли». В 1833 г, рукопись поэмы была представлена Николаю I и возвратилась с его многочисленными пометами (особенно неприемлемой оказалась сцена, где Евгений угрожает «кумиру»). Пушкин не согласился с замечаниями царя, и поэма увидела свет лишь посмертно, да и то с исправлениями Жуковского.

Наступление в России новой, капиталистической эры — «железного века» — Пушкин чутко отразил в повести «Пиковая дама» (1833). Герой этой эпохи, впервые выведенный в русской литературе, отравлен маниакальной жаждой обогащения. Герман, по словам Ф. М. Достоевского, «колоссальное лицо, необычайный... тип из петербургского периода» (Полн. собр. худож. произв., т. 8, 1927 г. с. 116). У безродного Германа «профиль Наполеона, а душа Мефистофеля». Сплав непоколебимой воли, энергии, циничного пренебрежения всем человеческим во имя поставленной цели определяет характер героя, обусловливает напряжённую динамику и острый психологизм сюжетных ситуаций повести.

Особый цикл составляют произведения 30-х гг., связанные о проблематикой крепостной России и судьбами крестьянства. В неоконченной «Истории села Горюхина» (1830) картины разорённой крепостной деревни по остроте обличения предвосхищают творчество Н. А. Некрасова и М. Е. Салтыкова-Щедрина. Рост крестьянских волнений («холерные» бунты 1830 г., восстания в военных поселениях Новгородской губернии) усиливает интерес Пушкина к теме народного бунта. Он изучает исторические источники, архивные документы, связанные с пугачёвщиной. В августе 1833 г, он отправляется в места, где действовал Пугачёв, записывает рассказы и песни о нём. В «Истории Пугачёва» (1833) показаны социальные корни движения. Тема крестьянских волнений нашла отражение также в повестях «Дубровский» (1832 — 1833) и «Капитанская дочка» (1833 — 1836), В «Дубровском» эта тема — косвенная, поскольку сюжетной основой является конфликт между представителем «новой знати» Троекуровым и выходцем из старинного обедневшего рода Владимиром Дубровским, который движим местью за отца. Черты историзма составляют лишь документальную основу повести, которая давала возможность скорее для развёртывания авантюрного сюжета, чем для широкого полотна. Повесть осталась незаконченной, так как Пушкина увлекла работа над «Капитанской дочкой», непосредственно связанной с событиями пугачёвского восстания. Здесь нашла претворение в прозе открытая ещё в «Евгении Онегине» художественная система с её различными, но взаимосвязанными идейно-эмоциональными контекстами изображения, позволявшая совместить повествование от лица Гринева с воссозданием широкой панорамы времени и авторскими идейно-эстетическими оценками событий и персонажей. Не будучи сторонником крестьянской революции, Пушкин обрисовал её вождя Пугачёва о явной симпатией, как самобытную, могучую поэтическую натуру. Пушкин безоговорочно осуждал систему рабства, жестокость помещиков, вызвавшие пугачёвщину. С интересом Пушкина к этой проблеме связано и его пристальное внимание к деятельности А. Н. Радищева. В неоконченном «Путешествии из Москвы в Петербург» (1833 — 1835) и в статье «Александр Радищев» выражение открытой симпатии к нему совмещается с резкой полемикой, а также с «благонамеренными» сентенциями, рассчитанными на усыпление бдительности цензуры.