– Привет.

В номере было темно. Телевизор выключен, а свет потушен. Я инстинктивно взглянула на часы. Почти три ночи.

Протянув руку назад, я запустила пальцы в его волосы, удерживая его лицо на месте – там, где он, приспустив бретель майки, осыпал легкими укусами мое плечо.

– Я тебя разбудил, – сказал Дженсен, а потом с посасывающим поцелуем припал к моей шее. – Мне очень жаль.

Потом помолчал.

– Нет. Не жаль.

Развернувшись в его объятиях, я думала, что знала, какими будут его поцелуи – ведь он меня уже целовал – но этот голод, этот требовательный рот, эти скользнувшие под майку руки, когда он перекатился на меня я предвидеть никак не могла. В ответ на посасывающие поцелуи я открыла рот и впустила его внутрь. Ощущения от скольжения языка, легких покусываний на губах и вибраций его стонов еще никогда не были такими яркими. Я обняла его за плечи, скользнула пальцами в волосы, а он уже был там – между моих ног, подаваясь вперед и назад, и давно бы оказался внутри, если не проклятая одежда. Я чувствовала его, твердого и настойчивого. Чувствовала, как головка обжигающе поглаживает меня между ног – то место, где было горячо от жажды его.

Нагнувшись и задрав мою майку над грудью, Дженсен провел по ней языком, обхватив ладонями, после чего с удвоенной энергией вернулся к моему рту, по-прежнему не произнеся ни слова. Он не был болтуном в постели, но его хриплые стоны, резкие вдохи и дрожащие выдохи заставляли меня прислушиваться к нему и, царапая его, молча умолять раздеть меня полностью и войти.

Но на самом деле, мне это было не нужно. Я отчаянно хотела его, чувствуя, как откликается мое тело на заданный ритм, на то, как он с силой прижимается там, где мне хотелось его больше всего, и когда я выгнулась под ним и начала бедрами встречать его толчки, он прошипел:

– Да. Блядь. Да.

Моя майка куда-то исчезла – ну и жарко же тут, а? Наша кожа покрылась потом, и это усилило скольжение – это восхитительное гладкое трение, настолько прекрасное, что становилось больно. Каждая точка соприкосновений наших тел несла электрический заряд, порождала волну тепла, и сейчас мне ничего другого не хотелось так сильно, как оказаться голой – везде.

Но еще раз – мне большего не было нужно. Мое тело, пойманное в ловушку нарастающей ноющей боли, напомнило, что сейчас мне необходимо только то, что Дженсен уже делает, просто еще, еще и еще, с его поцелуями и стонами, которые раздавались у меня в голове, словно звук молота по барабану.

Он двигался идеальнейше правильно, сфокусировавшись на месте, где ритмично прижимался ко мне. Господи, это осознание чуть не заставило меня кричать: все решало просто его присутствием рядом. Меня будоражила даже мысль о нем с другой женщиной – погруженного в требования своего тела, в их обнаружение. Он так сосредоточен, так ненасытен до удовольствия.

Как я этого добилась? Как заслужила его внимание? Его желание? Потрясающе. Правда.

Захлебываясь дыханием, Дженсен ускорился, а понимание, что он был так же заведен, как и я, и что был готов взорваться, как бомба, толкнуло меня в ту точку, где мое сознание раскололось надвое – на ощущения и смутное осознание, что стремительно приближается мой оргазм. Ошалев, я сжала его ягодицы, притягивая его к себе сильнее, и шепотом произнесла:

– Я близко… Я сейчас кончу…

С усилившейся энергией он начал прижиматься еще сильней, его быстрое дыхание обжигало кожу моей шеи, и я почувствовала, как меня скрутило от удовольствия и как меня рассек сокрушительный оргазм, неистовый и раскаленный добела.

Прижав рот к моей шее и обнажив зубы, он облегченно вскрикнул и последовал за мной, а его удовольствие разлилось по моему животу.

Боже, в номере наступила оглушающая тишина, нарушаемая только нашими резкими вдохами и шумными выдохами. Дженсен перестал двигаться и медленно приподнялся на локтях.

Мои глаза уже привыкли к темноте, и несмотря на то, что на улице была кромешная тьма, в комнате тускло светили электронные часы и из коридора лился свет, просачиваясь под дверью. Я видела, как он пристально и оценивающе на меня смотрел. И это был какой-то весомый взгляд. Правда, я не знала, хмурился ли он или был безмятежно спокоен.

Протянув руку, Дженсен убрал влажную прядь волос с моего лица.

– Просто не хотел торопиться.

Я пожала плечами, ощущая себя безмерно умиротворенной от сладости в его голосе.

– Ну да, и мы же не полностью разделись.

– Это больше формальность, – прошептал он и наклонился поцеловать меня. – Я весь в тебе. А ты во мне.

«Я весь в тебе».

Закрыв глаза, я провела руками по его бедрам и скользнула вниз, между нашими телами, чтобы прочувствовать влажное тепло его оргазма у себя на животе, а потом еще ниже – туда, где он лежал – еще твердый – между моих ног.

– Ну мы тут и устроили, – сказала я.

Он хохотнул, но вышло немного ворчливо.

– Пойдем в душ?

– Тогда точно окажемся голыми, – ответила я. Не то чтобы теперь это имело значение. Но, может быть… имело для него, даже если совсем чуть-чуть. Желание сейчас придержать коней означало, что между нами происходит нечто большее. Нечто, что нам захочется приберечь на потом. Эта мысль подарила мне крохотную вспышку счастья. – Ты первый. А потом я.

– Или мы можем спать прямо  так, – со смехом сказал он, прижавшись лицом к моей шее. – Потому что сейчас я пиздец как устал.

– Да. Можем уснуть, – я повернула к нему голову, и он, тоже повернувшись, медленно меня поцеловал, лениво лаская языком.

– Завтра будет легче притворяться.

Едва сказав это, он напрягся. Я не могла отрицать, что время он выбрал не вполне подходящее – упомянув свою бывшую жену после нашего почти секса и оргазма. Но, с другой стороны, я понимала, что он имел в виду. Этот комментарий – он о нас, о нашей реальности. Правда была в том, что я британка, он американец. Я жила в Лондоне, он в Бостоне. И почти по соседству был номер его бывшей жены. Учитывая то, как очарована она была сегодня Дженсеном и как тяжело ей было оторвать от него свой виноватый взгляд, я бы не удивилась, что она подслушивала за нами минуту назад.

В темноте спросить его было легче:

– Как тебе вообще сегодня? На самом деле.

Он скатился, но потянул меня за собой, чтобы мы легли на бок лицом друг к другу, и положил руку мне на бедро.

– На самом деле? Не так уж и плохо, – ответил он и подался вперед, чтобы поцеловать меня. – Что неожиданно. Думаю, что это твоя заслуга. Как и злости Зигги с Уиллом за меня.

Я кивнула.

– Да. Согласна.

– И еще помог ее брак с этим жутко скучным парнем, – прошептал Дженсен, словно ему было стыдно открыто в этом признаваться. – Естественно, я взял на себя часть вины за наш разрыв. Но что если… я абсолютно в нем не виноват.

– Так значит, мы будем придерживаться легенды? – спросила я.

Дженсен тихо кашлянул и пожал плечами.

– Рассказывать ей я не вижу смысла в любом случае. Я не видел ее с того дня, когда мы подписали документы о разводе. Общих знакомых у нас больше нет. И рассказать ей сейчас означает лишь ранить ее чувства.

– Я восхищена, что даже после всего ты не хочешь ранить ее чувства.

Дженсен помолчал немного.

– Бекки закончила наши отношения так чудовищно, так инфантильно. Но она не старалась специально быть такой ужасной.

– Она просто такой и была, – еле сдерживая смех, заметила я.

– Она была молода, – словно желая объяснить, сказал он. – Хотя не припомню, чтобы Бекки была такой…

– Скучной? – предложила я.

Он снова кашлянул – этот звук выражал скептицизм.

– Ну… да.

– Никто не интересен в свои девятнадцать.

– Некоторые – наоборот, – возразил он.

– Я точно не была особо интересной. Я была одержима блесками для губ и сексом. На «чердачке» была пыль и запустение.

Дженсен покачал головой и провел рукой вверх от моего бедра к талии.