- Сегодня я встречаюсь еще с тремя представителями вашей расы. Это убийцы.

Внезапно двое из стоявших под ближайшим фонарем подростков заспорили. Из окружавшей их толпы раздались несколько протестующих окриков, но потом она умолкла и расступилась, образовав кольцо. Внутри него, кроме двух споривших, оказался еще один - меньше ростом, грузнее и гораздо беднее одетый, чем прилизанные спорщики: рукав его суконной куртки был разорван почти до локтя.

События развивались стремительно. Один из забияк ударил другого по зубам. Тот отшатнулся, выплюнул кровь, и его рука молниеносно мотнулась в карман плаща за ножом. В пульсирующем свете неоновой лампы лезвие сверкнуло как золоченый веер. Раздался крик, но быстро захлебнулся, перешел в глухой звериный вой; противники, сцепившись, покатились по мостовой. Полилась кровь, испортила хорошо отутюженные брюки и яркие галстуки.

С другого конца улицы донесся полицейский свисток. И место схватки вдруг стало для толпы полюсом отталкивания. Подростки бросились врассыпную, и сверху картина стала похожа на ту, какая возникнет, если бросить камень в болотную жижу: пойдут круги, но быстро улягутся, и все станет как прежде... На мостовой остались только трое: два бездыханных окровавленных тела лежали у фонарного столба, третий переминался с ноги на ногу, не зная куда податься. Затем послышался звук пары бегущих ног - они принадлежали изрядно запыхавшемуся полисмену, пронзавшему воздух резким свистом.

Молодец в куртке пустился-таки наутек. Полицейский что-то крикнул вдогонку, не выпуская свистка изо рта. Потом грохнули два выстрела. Парень вскинул руки и со всего маху грохнулся ничком, проехался по асфальту лицом и замер, выпростав одну ногу и поджав другую.

***

Девушка в толстом свитере и джинсах отвернулась от окна и снова уселась за столик, спокойно заглянула в осунувшиеся лица собеседников и пояснила:

- Эти двое и совершили убийство в парке. - Помолчав, она добавила:

- Вот так убиваем мы.

- Совсем как люди, - устало отозвался Муленберг, вытащил платок и промокнул губы. - Трое наших за двоих ваших.

- Нет, вы ничего не поняли. - В голосе девушки зазвучала жалость. - Мы уничтожили их не за то, что они убили тех двоих. А за то, что они их разделили.

***

Постепенно смысл сказанного дошел до изумленного Муленберга, и он изумился еще больше. Раса, представитель которой сидел перед ним, не только отделила оплодотворение от обновления крови, но и обрела еще одну ярко выраженную способность - к внушению. Именно благодаря ей незнакомка подарила Муленбергу незабываемый вечер, а Баджи - волшебный день. То были безмятежные часы, не омраченные недопониманием или честолюбивыми устремлениями.

И если человек - а его не зря называют венцом божественного творения, едва соприкоснувшись с этим даром, сохраняет добрые воспоминания о нем на всю жизнь, то какие же страдания должны испытывать мыслящие существа, наделенные им в полной мере, когда их телепатическое общение безжалостно прерывают? Это хуже самого изуверского надругательства над обычными людьми; между тем, если человек ничтоже сумняшеся сажает себе подобных в тюрьму на целый год лишь за кражу пары башмаков, то эти существа за самое страшное кощунство стремятся отплатить одним ударом ножа в сердце. Они не наказывают, а уничтожают врагов. Им чужда сама мысль о наказании.

Муленберг неспешно встретился глазами со спокойным, открытым взглядом незнакомки:

- Почему ты открылась нам?

- Я оказалась вам нужна, - ответила она безыскусно.

- Но ты же уничтожила трупы, чтобы никто не узнал...

- И столкнулась с вами двумя. Каждому из вас хотелось получить от другого то, что тот запросто мог дать, но вы этого не сознавали. Впрочем, нет, сознавали. Я помню, ты сказал: если у людей есть что-то поистине общее, они могут стать очень близки. - Она рассмеялась. - Вспомни, как ты говорил об укромном уголке, который человек создает в сокровенных мечтах, а потом ждет того, кто поселится в нем. Тогда я ответила, что нельзя просто заполнить этот уголок кем-то, как нельзя обойтись совсем без него. А ты, - она с улыбкой обратилась к Баджи, - вообще не скрывала свои устремления. Словом, вы стремились заполучить то, что уже имели, и не обращали внимания на то, что вам было по-настоящему нужно.

- Я придумала хорошую "шапку" для статьи, - заявила Баджи. - "Духовное родство - это главное".

Муленберг решил ей подыграть и с улыбкой воскликнул:

- Подзаголовок: "Мужчина с укромным уголком встречает девушку с устремлениями". Незнакомка встала из-за столика.

- У вас все получится.

- Подожди! Неужели ты уходишь навсегда?! Неужели мы больше не встретимся?

- Разве что невзначай. Но тогда вы меня не узнаете, потому что скоро забудете обо всем.

- Как тебе удастся?..

- Тс-с, Мули. Ты же видел, на что они способны.

- Да, видел.., но постой! Ты на многое открыла нам глаза, а теперь вновь хочешь погрузить нас в неведение? Какой во всем этом смысл?

Незнакомка пристально на них посмотрела. Она казалась гораздо выше своих собеседников - наверное, потому, что они сидели, а она стояла. На миг у Муленберга закружилась голова, ему почудилось, что он смотрит на ослепительный свет, льющийся с высокой горы.

- Ах, бедняжка - неужели ты опять ничего не понял? Знания и способность понимать - не подпорки друг другу. Первые похожи на кирпичики, а второе способ построить из них законченное здание. Так стройте же для меня!

***

Оказавшись свидетельницей тройного убийства, Баджи быстренько накрапала о нем репортаж и передала в газету по телефону. Только тогда они с Муленбергом покинули бар "У Шэнка".

- Мули, - внезапно спросила она, - что такое конъюгация?

- Почему тебя вдруг заинтересовала такая заумь, черт побери?

- Не знаю. Просто в голову взбрело.

- Так знай: это бесполый обмен содержимым ядер двух организмов.

- Такого я еще не проделывала, - задумчиво произнесла девушка.

- И не начинай, пока мы не поженимся. Они шли по улице, крепко держась за руки.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: