— Я, конечно, не миллионер, — сказал краснолицый, — а всего лишь скромный бизнесмен. Я занимаюсь кофе…

В сумятице невнятных звуков Муни уловил слово «кофе» и сказал:

— Вам хочется выпить кофе — езжайте дальше, до ближайшего города, там по пятницам бывает базар и можно попить кофе, так мне проезжие рассказывали. Я-то сам никуда не хожу, не думайте. Нигде не бываю и ничего не ищу. — Мысли его вернулись к аватарам. — Первой аватарой была крошечная рыбка в чаше с водой. С каждым часом она все росла и росла, пока не превратилась в огромного кита, которого даже море вместить не могло. На спине у кита покоились священные книги, спасенные им и несомые в вечность.

Начав с первой аватары, он неизбежно должен был перейти к следующей: дикий кабан, поднявший на своем клыке землю со дна моря, куда она была спрятана укравшим ее порочным завоевателем. Описав эту аватару, Муни заключил:

— Господь нас всегда спасет, как бы нас ни мучили злые существа. В молодости мы, бывало, в полнолуние представляли аватары. Оттуда я и знаю эти истории; мы их играли всю ночь, пока солнце не встанет. Посмотреть их приходил иногда даже сборщик податей, он был европеец и приносил с собой свое кресло. У меня был хороший голос, так что меня учили петь песни и давали мне женские роли. Я всегда играл богиню Лакшми. Меня одевали в шелковое сари, шитое золотом, его брали из Большого дома.

— Повторяю, я не миллионер, у нас скромное дело. Самое большее, что мы можем себе позволить, это шестьдесят минут телевизионной рекламы в месяц, а это значит две минуты в день — и только! Со временем, может, нам и удастся оплатить регулярную часовую программу, если только дела наши будут по-прежнему идти хорошо…

У Муни закружилась голова при воспоминании о его театральной карьере. Он уже собирался рассказать, как он разрисовывал себе лицо, надевал парик и бриллиантовые серьги, когда гость, почувствовав, что он и так уже задержался, сказал:

— Так вот решайте, достаточно вам будет сто рупий за этого коня? Да или нет? Мне бы, конечно, хотелось прихватить и этого усатого солдата, но только сейчас у меня для него не хватит места. Мне придется вернуть авиабилет и ехать домой на пароходе. Рут, конечно, может лететь, если захочет, но я-то поеду с конем. Если понадобится, поставлю его к себе в каюту на всю дорогу.

И он улыбнулся при мысли о том, как он пересечет моря в обнимку с конем. Подумав, он заметил:

— Придется обложить его соломой, чтобы он не разбился.

— А когда мы играли «Рамаяну», меня нарядили Ситой, — продолжал Муни. — Приехал один учитель и научил нас песням для этой драмы, а мы подарили ему пятьдесят рупий. Он сам представлял Раму, только он мог уничтожить Равану, демона с десятью головами, который сотрясал все миры. Вы знаете «Рамаяну»?

— У меня здесь с собой, как видите, машина. Я могу откинуть заднее сиденье и, если вы мне поможете, поставлю туда коня.

— А «Махабхарату» вы знаете? Кришна был восьмым воплощением Вишну, он и перевоплотился для того, чтобы помочь Пятерым Братьям получить назад свое царство. Когда Кришна был еще ребенком, он танцевал на огромном тысячеголовом змее и затоптал его до смерти; а потом он сосал груди одной злой богини и высосал их до того, что они стали совсем плоскими, словно диски, хотя раньше груди у нее были огромные, словно горы земли на берегу только что вырытого канала.

Он изобразил руками две огромные горы земли. Этот жест удивил американца. Впервые он сказал:

— Хотелось бы мне знать, что именно вы говорите, потому что сейчас слово за вами. Настал тот момент, когда нам нужно прийти к деловому соглашению.

— А когда настанет десятая аватара, знаешь, где мы будем — ты и я? — спросил распалясь старик.

— Если вы мне поможете, я сниму коня с пьедестала. Только сначала нужно отбить цемент, что держит его на подставке. Если у нас будет основа для взаимного понимания, мы сможем сделать все что угодно.

На этой стадии переговоров обоюдное недоумение достигло наивысшей точки, бесполезно было даже пытаться отгадать, что именно хотел сказать другой. Старик продолжал говорить, следя лишь за тем, чтобы беседа поддерживалась равномерно обеими сторонами. Решив, что настала его очередь, он сказал:

— О почтеннейший, надеюсь, господь благословил тебя многочисленным потомством. Я говори это потому, что ты кажешься мне хорошим человеком, ты готов посидеть со стариком и поговорить с ним, а ведь мне целый день не с кем и словом перекинуться, разве что кто-нибудь остановится и попросит немного табаку. Только у меня его почти никогда не бывает. Табак теперь не тот, что раньше, я его теперь не жую. Да я и позволить себе этого не могу.

Заметив, что гость слушает его с интересом, Муни приободрился и спросил:

— Сколько же у тебя детей?

И попытался показать руками, что он имел в виду. Поняв, что его о чем-то спрашивают, краснолицый сказал:

— Так я говорю: сто.

Муни пустился в подробности:

— А сколько у тебя девочек и сколько мальчиков? Где они? Твоя дочь уже замужем? А в вашей стране тоже трудно найти зятя?

В ответ на все эти вопросы краснолицый сунул руку в карман и вытащил бумажник, чтобы не пропустить удачной ситуации на рынке. Он взмахнул банкнотой в сто рупий и сказал:

— Вот что я имею в виду.

Старик понял, что в беседе возник финансовый момент. Он внимательно посмотрел на банкноту. Таких он в своей жизни не видывал; он умел различать по цвету пятерки и десятки, хотя видел их только в руках у других людей. Собственные его заработки всегда измерялись лишь медяками. Зачем это он размахивает деньгами? Верно, хочет разменять. При мысли о том, что кто-то просит его разменять бумажку в тысячу или, может, в десять тысяч рупий, ему стало смешно. Он ухмыльнулся и сказал:

— Иди к нашему деревенскому старосте, он у нас еще и ростовщик. Он тебе хоть сто тысяч разменяет, и все золотыми монетами! Он думает, никто об этом не знает, но раскопай-ка пол у него в молельне — и у тебя голова закружится, как увидишь, сколько он накопил. Это он ходит в лохмотьях, чтобы всех обмануть. Только с ним уж ты поговори сам, потому что он прямо бесится, когда меня видит. Кто-то унес у него тыквы и сладкий горошек, а он почему-то решил, что это я и мои козы… Вот поэтому я своих коз и близко к огородам не подпускаю.

Взгляд его остановился на козах, которые паслись неподалеку; они пытались щипать тоненькие былинки, торчавшие кое-где из этой каменистой и иссохшей земли.

Американец тоже посмотрел на коз и решил, что следует проявить интерес к любимицам старика. Такая политика всегда себя оправдывает. Он небрежно шагнул к козам и погладил их по спине, изо всех сил стараясь проявить учтивое внимание. Внезапно старика осенило. Сбывалась мечта всей его жизни. Он понял, что краснолицый хочет купить его коз. Он растил коз в надежде, что когда-нибудь ему удастся их продать, а на вырученные деньги открыть на этом самом месте лавочку. Сидя возле коня целыми днями и глядя на горы, он часто мечтал о том, как поставит здесь навес из бамбука, расстелет на земле джутовый мешок и разложит на нем жареные орешки, разноцветные сласти и свежие кокосы для голодных и жаждущих путников, которых нередко так много бывает на шоссе. Конечно, на выставке скота его козы премии бы не получили, но он всегда старался их подкормить, когда у него были деньги, и сейчас они выглядели не так уж плохо. Пока он размышлял, краснолицый пожал ему руку и оставил у него на ладони сто рупий, на этот раз бумажками по десятке.

— Это все вам. Можете поделиться с партнером, если он у вас есть.

Старик указал на автомобиль и спросил:

— Ты их туда посадишь?

— Да, конечно, — ответил американец, поняв, что обсуждается вопрос о транспорте.

Старик сказал:

— Они никогда на автомобиле не ездили. Увези их после того, как я уйду, а то они с тобой ни за что не пойдут, а побегут за мной, хоть бы я шел прямиком в преисподнюю.

Он рассмеялся собственной шутке, простился, сложив ладони, повернулся и ушел. Скоро он скрылся за кустами.