- Конечно, - подтвердил Миша. - Только сначала хотим книгу привести в порядок.

- Не беспокойтесь! - успокоил ребят Иван Павлович. - Это мы сами сделаем. Вы только скажите о себе и о том, как нашли книгу. Это будет написано под нею, когда выставим.

Мишка и Генка переглянулись. Пришли за советом, а вместо этого могут книги лишиться и про обстоятельства нельзя пока рассказывать. Выходит, надо врать? Миша решился:

- Мы ее нашли на чердаке в сарае. Книгу мы отдадим в музей, честное комсомольское! Только сами приведем в порядок. Сделаем все, как нужно. Мы только хотели узнать: что такое талант? В книге очень часто встречается это слово. Например: закопать талант. Вот смотрите, - и показал страницу.

Иван Павлович прочитал, вернул книгу и улыбнулся:

- Здесь это, пожалуй, не оценка способностей человека. Скорее всего речь идет о деньгах. Талант - денежная единица в древней Греции. Она была в обороте и при Александре Македонском. Талант, если не ошибаюсь, равнялся двадцати пяти килограммам серебра. Да-да! Двадцать пять. Интересно?

- Да.

- Молодцы, что интересуетесь. Пошли, покажу вам одну вещь.

Ребята поспешили за Иваном Павловичем. Переступая через рулоны бумаги, банки с красками, мусор, они вошли в одну из комнат и остановились перед ящиком. Иван Павлович снял с него покрывало, и ребята под стек-лом вдруг увидели рака. Это было какое-то чудище. Длиною в полметра, с клешнями, похожими на садовые ножницы, с хвостом, напоминавшим ласту. Глаза навыкате, словно сливы. А усы! Мишка и Генка удивленно смотрели на рака. В Ужице тоже были раки. Они их ловили, варили. Но те - карлики по сравнению с этим. Ужас!

- Его привез музею выпускник нашей школы Георгий Шкатулко, - объяснил Ванькевич. - Сейчас он помощник капитана теплохода. Он вот и эту карту нарисовал.

Иван Павлович достал лист ватмана, развернул перед ребятами, и они увидели знакомые очертания Австралии, скученные острова вокруг нее и красную жирную линию, обогнувшую их зигзагами.

- Это их маршрут, - объяснил Ванькевич. - Вот где был наш Жора Шкатулко, где нашел этого рака, - задумчиво произнес Иван Павлович. - Для меня это очень ценный подарок. Если где-то в южных тропиках работает наш выпускник и думает о школе, где он учился, значит, мы его учили не зря.

Генка и Мишка поблагодарили учителя, заверили, что свою книгу они обязательно отдадут музею, и пошли домой.

Дождь давно перестал. Солнце уже поднялось выше деревьев. Но земля была еще влажная, на гравийке блестели лужи. Ехать было легко и приятно.

- Стоп! - вдруг крикнул Мишка, когда они уже выехали за деревню, и резко затормозил. - Я все думаю о раке и о карте. А там же была нарисована жирная буква N. Норд! Север! Понимаешь? А вдруг и на книге в метке это не номер, а норд. Норд десять дробь один. Представляешь? На север от метки десять… метров. Шагов или саженей… А, Генка?

- А что? - обрадовался тот. - Номер действительно тут ни к чему. А вот норд - это уже что-то. Да и талант уже о чем-то говорит: двадцать пять килограммов серебра. Представляешь?

- Да не совсем, - ответил Мишка. - Александр Македонский и мы. Это же тысячелетия…

- Ну а серебро осталось серебром. А чтобы не терять время, завернем на озеро.

Высокая трава у озера, ягодник, кустарники были в дождевой росе. Оставив велосипеды, друзья, выбирая до-рогу посуше, побрели к тому необычному муравейнику. Пока добрались, промокли насквозь.

У муравейника они остановились и стали наблюдать за работой насекомых. А для тех словно и не было дождя. Они деловито сновали вокруг своего жилища, хожеными и перехоженными дорожками тащили строительный материал, пищу, а то, казалось, просто бежали куда-то без дела.

- Значит, норд, - сказал Генка. - Это в какую сторону?

Мишка осмотрелся, взглянул на солнце, на поросший мох на стволах деревьев и уверенно протянул руку:

- Чуть правее, вот сюда.

Генка отмерил десять шагов в указанном направлении и оказался в густых зарослях ежевики и крапивы.

Ожегшись и исколовшись, но ничего приметного не заметив, вернулся к Мишке.

- Лишь ежевика да крапива. Будем копать?

- Ты что? - не согласился Мишка. - Мы же ничего не знаем. Давай обсудим сначала. Я уверен, что клад, если он действительно есть, где-то здесь. Видишь, словно холмик приподнимается там. Он, наверное, был и раньше среди болота. Кому взбредет в голову, что здесь клад? Но у нас еще остался знак - дробь один. Что он обозначает? Глубину клада? А может быть, какой-нибудь вариант? Вот накрутили петлей, будто без них нельзя было спрятать.

- А если надо было кому-то поручить забрать клад? Но так, чтобы никто посторонний, вроде нас с тобой, не догадался? Поэтому петлял, как заяц от погони.

- А мы его перехитрим! - воскликнул Мишка. - Знаешь что? Я сделаю кладоискатель. Ну вроде миноискателя. Вдруг получится?

- Ты-ы? - удивился Генка.

- Миноискатель работает по очень простой схеме. Кстати, стереонаушники у меня дома есть. Поможешь?

- Мишка! - закричал Генка. - Ты - молодец!

Где-то на северной стороне озера считала чьи-то годы кукушка: ку-ку! ку-ку! Но ребята о годах не думали. У них были свои заботы.

Генку, крепко задумавшегося, кто-то легонько тронул за плечо. Он вздрогнул и повернулся. Рядом стояла бабушка.

- Пошли кушать, внучек.

- Подожди, бабушка. Скажи сначала, почему деда Михая в деревне не любят? Разве он плохой человек?

- Ну как тебе объяснить, - ответила Матрена Яковлевна. - Человек вроде неплохой. Но жадный очень. Вот после войны возьмем. Все были голодные, холодные. Я, знаешь,внучек, как хозяйство разводила после войны? За двадцать верст ходила, чтобы выменять на ожерелье и десять метров холста маленького поросеночка. А за кожух, который сейчас вон в какой моде, - всего-навсего курочку да петуха давали. А зерно, стыдно сказать, горстями воровала, чтобы огород засеять. И потихоньку, помаленьку обжились, а затем и вовсе стали не хуже других жить. А он? Люди голодные, нищие, а у него меда полно, коровы, свиньи… Так за полстакана меда он три шкуры сдирал с соседа. А зачем тогда нужен был мед? Только на лекарство. Вот и получалось, что богател он на чужом горе. За что же его любить? Может, жизнь его и наказала страшно. Жена умерла, дочь отреклась. А потом на пчел какой-то мор напал, все извелись. Корова в болоте утонула. Никто в этом не виноват, а Михай ожесточился на людей…

- Но он, говорят, в войну помогал партизанам.

- Сейчас, внучек, все хотели бы, чтобы их признали партизанами или их помощниками. Почет большой! Да не у всех это получается.

Бабушка положила свою руку на Генкино плечо. Генка почувствовал, как разлилось тепло от бабушкиной руки по спине, как дрожали ее пальцы.

- А еще слухи ходили после войны, - вдруг заговорила бабушка, - что клад Михай нашел в лесу. Много золота да серебра разного. Он за одну неделю купил и корову, и свинью, и даже лошадь. На это тогда много денег надо было.

- Так это правда? - испугался Генка. - Клад все-таки он нашел?

- А кто его знает. Разве об этом говорят? Или признаются? Боялись его все. Стороной обходили.

Бабушка немного помолчала, а затем еще вспомнила:

- Случай был с Михаем сразу после войны. По соседству с ним жила вдова Авдотья с тремя детьми. Дом во время войны их сгорел, ютились они в баньке, чудом уцелевшей от пожара. Игрались как-то старший Авдотьин сын Василь и дочка Михая. Почитай, одногодки были. Василь нечаянно ударил девочку. Она в слезы и домой. И тут выскакивает разъяренный Михай из дому с вилами в руках и за Васильком. Думали - проткнет его насквозь! Но у Василька в кармане оказалась граната. После войны их разных было у детей. Видя, что ему не убежать от взбесившегося Михая, Василь на ходу достал из кармана гранату, остановился и на глазах лесника что-то там выдернул из нее…

- Чеку, - подсказал Генка.

- Может, и ее. И крикнул: «Подойдешь, гад, взорву!» Ручонками обхватил эту гранату, пальцы побелели, а он стоял, не дышал, ждал. Михай испугался. Испугался не на шутку. Задом, задом - и бросился бежать домой. А Василек так продержал эту гранату в руках часа три, покуда из Заозерного не приехал милиционер. Еле оторвал руку от гранаты. Рука после этого онемела у мальчика насовсем. Авдотья тогда уехала из деревни. Вот каким соседом оказался Михай.