ПОСЛЕ ДВОЕТОЧИЯ

Вечером после рабочего дня
По дороге в отдельные и коммунальные
                                                               берлоги
Люди произносят внутренние монологи.
Кое-что доносится до меня.
Двоеточие
— Целый день работал без меры.
Целый день мозги засорял.
Все-таки почему инженеру
Платят меньше, чем слесарям?
— Трудно учиться станкачу.
Семь часов плюс три за партой.
Зато потом, если захочу,
Прочту чертежи, разберусь с картой.
— Муж! Всю жизнь ему верна.
Даже в сторону не посмотрела.
А он сперва говорил — война!
Теперь говорит — ты постарела.
— Покуда ноги будут носить,
Покуда женщины хорошеют весною,
Буду в сторону глаза косить.
Ничего не поделает со мною.
— Всю жизнь выполнял последний приказ.
Делал то, что говорили.
Сейчас даже в пенсии отказ.
Все грехи на меня свалили.
— Он меня бил в живот, по лицу.
Кричал: подписывай! Все равно сдохнешь!
Смотришь в глаза ему, подлецу,
И — ничего! Ни вздохнешь, ни охнешь.
Все-таки кончился рабочий день
Для всех: для неправых и для обиженных.
Деревья удлиняют тень.
Огни зажглись во дворцах и в хижинах.
Для правых и неправых зажжена
В общем небе одна луна.
Перебивая все голоса,
Все проклятия и благословения,
Луна в привычном дерзновении
Спокойно восходит на небеса.

ДОМ В ПЕРЕУЛКЕ

Проживал трудяга в общаге,
А потом в тюрягу пошел
И в тюряге до мысли дошел,
Что величие вовсе не благо.
По амнистии ворошиловской[8]
Получил он свободу с трудом.
А сегодня кончает дом —
Строит, лепит — злой и решительный.
Не великий дом — небольшой.
Не большой, а просто крохотный.
Из облезлых ящиков сгроханный,
Но с печуркой — домовьей душой.
Он диван подберет и кровать,
Стол и ровно два стула поставит,
Больше двух покупать не станет,
Что ему — гостей приглашать?
Он сюда приведет жену,
Все узнав про нее сначала,
Чтоб любить лишь ее одну,
Чтоб она за себя отвечала.
Он сначала забор возведет,
А потом уже свет проведет.
Он сначала достанет собаку,
А потом уже купит рубаху.
Все измерив на свой аршин,
Доверять и дружить закаясь,
Раньше всех домашних машин
Раздобудется он замками.
Сам защелкнутый, как замок,
На все пуговицы перезастегнутый,
Нависающий, как потолок,
И приземистый, и полусогнутый.
Экономный, словно казна,
Кость любую трижды огложет.
Что он хочет?
Хто його зна.
Что он может?
Он много может.

«Богатые занимают легко…»

Богатые занимают легко,
Потому что
                    что им, богатым?
А бедные долго сидят по хатам,
Им до денег идти далеко.
Бедный думает, как отдать?
Откуда взять?
А богатый знает: деньги найдутся,
Только все костюмы обследуются,
По телеграфу переведутся,
У дальних родственников наследуются.
Шутку о том, что берешь на время,
Но отдаешь навсегда,
Придумала Большая Беда,
Выдохнуло тяжелое бремя.

«Только война закончится…»

Только война закончится —
Сразу же Мострамвай
Детям и инвалидам
Множество мест подавай.
В эти первые годы
После большой войны
Дети очень заметны
И калеки видны.
Вскорости дети вырастут,
С мест передних уйдут,
А инвалидов вылечат
Или в больницах запрут.
Только одни беременные,
Как символ мирного времени,
Будут сидеть впереди
С брошками на груди.

СЧАСТЬЕ

Гривенники, пуговицы,
Карандашей огрызки —
Все, что нашла на улице,
Она хранила в миске.
И вот за жизнь за длинную
Покрылось все же дно
У маленькой, у глиняной
У мисочки одной.
Не вышли, не выгорели
Затеи и дела.
По тиражам не выиграла
И мужа не нашла.
Ах, сколько еще надобно
Промучиться, прожить,
А пуговицы найденные
Не к чему пришить.

ВЗРОСЛЫЕ

Смотрите! Вот они пирожные едят!
Им стыдно, и смешно, и сладко.
Украдкою приподнимая взгляд,
Они жуют с улыбкой и с оглядкой!
По многу! По четыре! И по шесть!
А дети думают: зачем им столько?
Наверно, трудно сразу это съесть,
Не отходя от магазинной стойки.
Им — 35. Им — 40. 45.
Им стыдно. Но они придут опять:
От этого им никуда не деться.
За то, что недоели в детстве,
За «Не на что!», за «Ты ведь не один!»,
За «Не проси!», за «Это не для бедных!»
Они придут в сладчайший магазин
И будут есть смущенно и победно!
вернуться

8

По амнистии ворошиловской — так называли в народе довольно широкую амнистию сразу же после смерти И. В. Сталина, указ о которой был подписан тогдашним Председателем Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошиловым.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: