Я могла бы вовсе отключить обзор – какой смысл напрягать глаза, когда нельзя взяться за управление. Но я смотрю так внимательно, будто «Мурлыка» и моя жизнь все еще в моих руках. Я наблюдаю, как чей-то рейдер – побольше и на вид куда лучше моего – не успевает увернуться от угловатого ледяного клыка, узкого, но в добрый километр длиной; от удара льдина раскололась на три неравные части, а корабль встал на дыбы (видно, пилот не сумел сразу погасить вращение) и врезался в проплывавшую над ним скалу. Взрыва нет, но передняя часть неудачливого кораблика из округлой превратилась в плоскую; а уж внутри такой удар наверняка натворил кучу бед. Если там и остался кто живой, навряд ли выберется. Я замечаю, как плывет мимо мерцающей тенью «Зигзаг Удачи» – редкое зрелище, Неуловимый (он же, за глаза, Крыс-Везунчик) предпочитает хамелеон-режим, но до маскировки ли, когда чуть не вся энергия идет защитным системам! Я вижу медленно расплывающийся от несуществующего уже центра шар обломков, настолько мелких, что осталось лишь гадать, что же рвануло у бедолаги – не горючее, это точно… Похоже, мое одиночество на трассе прервано надолго. Хотелось бы знать, с чем столкнулись соперники… уж если на трех взятых мною точках созданы все условия для задержки, остальные тоже вряд ли просты. Чего ждать? Магнитных мин, газовых извержений, внезапного столкновения? На Помойке подстроить столкновение легче легкого… впрочем, до Помойки еще далеко. Пока что надо сосредоточиться на трех ближайших точках… седьмой, четвертой и десятой.

До точки семь оставалось не больше нескольких минут, когда я заметила засаду. Через пару секунд поняла, что засада выставлялась не мне, но ребята уже затребовали связь – да и в любом случае сворачивать здесь некуда.

– Притормози, капитан.

Голос как голос, обычный, по такому не определить, кто там на связи…

– Я спешу.

– Разумеется. Ты спешишь заработать контракт. Подожди, пока мы закончим, это задержит тебя меньше, чем собственные похороны.

Некоторые очень любят красиво поговорить. Вот и этот – пока он балаболил, я успела прекрасно рассмотреть и место действия, и действующих лиц. И принять решение успела тоже.

Один из задержавших меня кораблей обводами и разносом боковых пушек сильно напоминал «гадюку» – но, судя по хищно торчащим спереди плазмоустойчивым жерлам и венчавшей купол боевой рубки спирали трассера, над базовой моделью основательно поработали. Два других, казалось, вышли из мастерской вечно пьяного кустаря-самоучки, помешанного на штучных поделках. Один, самый устрашающий в грозной троице, более всего напоминал речного ежа в оборонительной позиции, и я даже не пыталась гадать, что за оружие вмонтировано в отливающие фосфорной зеленью иглы этого уродца; другой же наполовину состоял из вместительной пасти, эдакого модифицированного до почти живой подвижности грузового шлюза. Как раз сейчас эта пасть, раскрывшись до упора, надвигалась на бешено кувыркающийся спасательный кокон Блондина Вики – что разлетающиеся вокруг обломки каких-то несколько минут назад назывались «Блонди», не увидел бы только слепой. У Вика вообще своеобразная посудина. Была своеобразная посудина, поправила я себя, отстреливая захапистому грузовику верхнюю половину пасти. Стали своеобразные обломки. Теперь они пополнят коллекцию Большого Рифа, вместе с другими, не менее своеобразными, бывшими недавно в одном строю с гадюкой, ежом и захапником – Вик не тот парень, чтобы размениваться себе в убыток, он разнес вдребезги по меньшей мере двоих. Но как этот скользкий тип умудрился обзавестись врагом, которому по силам и по средствам отрядить за ним настоящий спецотряд?! Я подставилась под ответный удар захапника, чтобы снести гадючий трассер; «Мурлыку» тряхнуло, но поздно, я успела дать залп и, уходя в крутой вираж – в сторону от выплюнутых ежом алых нитей лазерного деструктора, – успела заметить расплывающиеся вокруг купола боевой рубки гадюки шарики расплавленного металла. Так-то. Прикинув упреждение, я на развороте вогнала торпеду в рваную дыру, оставшуюся на месте пастешлюза захапника после моего первого выстрела. Жаль, некогда любоваться фейерверком – еж и гадюка взяли меня в клещи. Скоро от левой ракетной стойки осталось искореженное месиво, подбрюшные пушки оплавились, поля начали нехорошо пульсировать от перегрузок… а броней я никогда не увлекалась, так что оставалось лишь беспрерывно маневрировать – что между двумя вражескими кораблями, да еще и в поясе астероидов, занятие уже не для аса, а для убежденного смертника. Но я маневрировала, шипя сквозь зубы, и огрызалась быстрыми прицельными залпами – я стреляю из любой точки любого маневра, хотя и для людей, и для ханн это считается невозможным в принципе. И я всерьез считала, что все шансы на моей стороне, потому что в таком бою, как этот, не сила оружия решает исход, и не тупое численное превосходство, и, уж конечно, не судьба!

Двумя десятками залпов я вывела из строя полторы дюжины стволов ежа. Потом, переключив внимание на гадюку, всадила по обойме ракет в жерла ее плазмометов – конечно, долетели не все, но долетевших хватило; тем временем кокон Блонди отлетал все дальше, в хаосе Большого Рифа его шансы и так исчезающе малы, а еще еж лупит вслед… кому же Вик перешел дорожку?! Я заложила тугую спираль вокруг колючего уродца, стреляя из всего, что еще могло стрелять: гадюку пока что можно игнорировать, до Вика не достанет, а мои поля выдержат с десяток прямых попаданий; а вот действующие пока стволы ежа могут наделать дел. Ничего, мы с «Мурлыкой» не только имеем зубы и когти, но и умеем пускать их в ход! Ежику недолго осталось плавать…

Словно прочитав мои мысли (а может, и впрямь?), изрядно потрепанная парочка синхронно развернулась и ушла в прыжок. Ого! Бешеная гравитационная отдача бросила «Мурлыку» на случившуюся поблизости железяку; хорошо, я успела развернуть противометеоритный щит, он смягчил удар, а поля почти погасили – но все же меня здорово приложило, а щиту и полям, естественно, пришел конец. Уйти в прыжок из пояса астероидов… не шутка! Я сцепилась с крутыми ребятами, профи высшего класса, чтоб им благополучно добраться до босса…

Маяк кокона умолк в последние секунды боя, на вызов Вик не отозвался, и мне пришлось изрядно поднапрячься, чтобы найти его, догнать и взять на борт. Да и вскрыть это оплавленное и искореженное подобие консервной банки оказалось куда труднее, чем какой-нибудь ананасовый компот! Конечно, лазерный резак легко прошил бы насквозь хлипкую броню кокона, но ведь внутри живой человек – может, пока еще живой. Так что я поосторожничала и долго копошилась вокруг проклятой жестянки с виброгеном – инструментом, конечно, допотопным, но все еще употребляемым для мелкого ремонта. Я отщипывала от кокона по кусочку, пока не смогла вытащить Вика наружу – и конечно, от него никакой помощи не поступило. Какая помощь, парень напоминает сейчас мешок с песком – безвольно обвисший и настолько тяжелый, что я всерьез вознамерилась выключить гравитацию, а уж потом возиться с этим туловом. Удержала мысль, что перепады гравитации могут вовсе добить Блонди, кто его знает, насколько все серьезно… И я таки доперла его до медкомплекса и даже уложила в ванну, а большего и не требовалось. Медтехник среагировал на появление пациента, зажужжал сканером, выпустил микрощупы, а я смотрела на странно белое лицо Вика и ждала. Обычно на диагноз хватает нескольких минут, от двух до пятнадцати, если верить инструкции производителя, а такие инструкции пишутся с запасом… время шло, я бы успела получить отметку, точка-то рядом, но я боялась, с каждой минутой ожидания я все отчетливей понимала, что дело плохо. Да, Вик мой приятель, но это ничего не значит, ведь Игра… табачок врозь, он сам так говорит всегда! И разве его три тонны метаокса что-то меняют?

– Клиническая смерть отсрочена на два стандартных часа, – выдал наконец окаянный агрегат. – Реанимация возможна максимум через половину стандартного часа после клинической смерти, с вероятностью успеха сорок три процента. Необходимо как можно скорее доставить пациента в стационарную клинику.