— Хорошо-хорошо, — Уорден раздраженно махнул рукой. — Возможно, этого Чемпа давно следовало посадить в дурдом. Но как же тогда с Дебби Марсден? Вы довольны тем, что с ней произошло?

Курт почувствовал, что у него покрылась испариной спина. Ему хотелось признаться Уордену, что в отношении Дебби его мучает совесть. Если в он прекратил розыски хищников... Но Уорден, похоже, только и добивался этого признания. Так зачем ему потакать?

— Я не знал, что полиция Лос-Фелиса обвиняет меня и в этом.

— Конечно-конечно, изнасиловали Дебби эти подонки, после того как ее дружок бросил ее им, словно горсть мелочи. Но синий «фольксваген» видели на подъездной дорожке дома Гандеров, и «Скорую помощь» вызвал неизвестно кто.

— А что говорит девушка?

— Ничего, — Уорден скорчил гримасу. — Если бы этот чертов доктор в пятницу не так торопился с уколом, в субботу нам бы не пришлось собирать трупы. Что же до девушки, то физически она в порядке, а вот душевно... Боюсь, что теперь она зарежет любого, кто попытается поцеловать ее, — он помолчал, разглядывая сигаретный дым. — В случившемся вашей вины нет, профессор. О-пи согласился с вашими доводами. Самозащита.

Он замолчал, и Курт продолжил за него:

— Но вы не согласны.

— Будьте уверены, — Уорден поднялся, навис над Куртом. Руки он сунул в карманы, боясь, что иначе пустит их в ход. — Я думаю, что вы заманили этого недоумка на обрыв, а потом сбросили его. Я думаю, что вы вынудили этого спика пойти на вас с ножом, а потом убили его. Перерезали артерию на руке, чтобы он умер так же, как и ваша жена. По мне это уже перебор.

Поднялся и Курт. Отошел к окну, посмотрел на поле для гольфа. Приди Уорден на день раньше, он бы, возможно, согласился с ним. Во всем, даже с тем, что он прирожденный убийца. Теперь — нет. Частично из-за разговора с Престоном, но в основном из-за...

Он повернулся к детективу:

— И вы также полагаете, что я толкнул этого парня под грузовик?

— Нет, этого я утверждать не могу, — с неохотой признал Уорден. — Временной фактор и показания водителя говорят об обратном. Вы звонили нам из закусочной в Сан-Конрадо примерно в то время, когда его размазало по асфальту. Кстати, именно его пальчики мы обнаружили на стене над диваном в вашей библиотеке.

Дружок Дебби. Логично. Мозговой центр, тот, кто направлял и командовал остальными. Газеты пишут, из хорошей, обеспеченной семьи, отец прилично зарабатывает. Умеющий убеждать, умный. Но если бы он был умным, что привело его на осевую автострады в густой туман?

— Остается еще Гандер, — заметил Курт. — Парень, которого не нашли.

— Не нашли? Да, возможно, вы и правы. Только мне не верится, что вы пешком дошли до Сан-Конрадо. Я думаю, вы покинули бухту куда позже, чем указано в ваших показаниях, а до Сан-Конрадо добрались на попутной машине, водителя которой мы пока не нашли.

Он сунул руку в карман, что-то достал, бросил на кофейный столик. Курт взял в руки почерневший серебряный перстень с черепом и скрещенными костями, очень тяжелый, большого размера. Посмотрел на Уордена.

— И что я должен сказать по поводу этого перстня?

— Какой-то рыбак вчера поймал десятифутовую белую акулу. Вспорол ей живот и обнаружил наполовину переваренную человеческую руку. С этим перстнем на одном из пальцев.

— Вы хотите сказать, что Толстяка Гандера...

— Его отец опознал перстень. Знаете, Холстид, такой крепкий старик, я думал, его ничем не проймешь. А он разрыдался как ребенок, когда мы показали ему эту штуку.

— Да, понятно, — кивнул Курт.

Ему тоже стало нехорошо, но он знал, что быстро оправится. Он понимал, что Уорден прибыл, чтобы добиться от него признания в содеянных грехах, но твердо мог сказать, что признания этого детективу не видать как своих ушей. Даже если он и виновен, то не перед Уорденом. Он взглянул на часы:

— Наверное, вам пора ехать, сержант...

Уорден долго смотрел на него, потом вздохнул:

— А вы крепкий орешек, Холстид. Один из червей. Я провел все утро с о-пи, пытаясь уговорить его передать дело в суд. Он отказался. Я его понимаю. С теми уликами, что у нас есть, присяжных не убедить, тем более если вы наймете ловкого адвоката, который приволочет в суд призрак вашей жены. Так что вам удастся выйти сухим из воды...

— Не вы ли говорили, сержант, что им не грозит наказание? — напомнил Курт. Подождал, пока тот откроет дверь, а потом позвал детектива по фамилии.

Тот обернулся:

— Что еще?

— Не сердитесь на меня, сержант. Такова жизнь.

Стоя у открытой двери, он проводил взглядом автомобиль рассерженного детектива. Уорден назвал его одним из червей. Может, в своем мире он мог существовать, лишь деля всех и вся на две категории. Может, полиция не умела различать оттенки, признавая только абсолютное добро и абсолютное зло. А Курт по-прежнему полагал, что Уорден чертовски хороший коп.

Он поднялся в кабинет, сел за стол. Время хищников, во всяком случае на текущий момент, закончилось. Теперь пришла пора принимать решения. Подводить черту.

Курт написал прошение об отставке. Перечитал его, запечатал в конверт. Он не мог не согласиться с Престоном: человек — единое целое, изменить собственную природу невозможно, остается только контролировать ее. И пока он, Курт, не поймет, что он себя контролирует, или хотя бы не разберется, каков он на самом деле, преподавать он не может.

В гостиной Курт снял телефонную трубку, набрал номер.

— Барбара? Это Курт Холстид. Извините, что не позвонил раньше... Надо было кое-что утрясти. Я... этим вечером хочу навестить Дебби Марсден. Вот и подумал, не составите ли вы мне компанию. А потом мы могли бы...

Пауза затянулась. Когда же Барбара ответила, по ее тону чувствовалось, что решение принималось не только о сегодняшней встрече.

— Я с удовольствием, Курт. С большим удовольствием.

Курт Холстид долго стоял у телефонного аппарата, прежде чем положил трубку на рычаг. Да, время принимать решения, время подводить черту под очередным этапом жизни.

И возможно, время открывать новый этап.