— Вы таким тоном со всеми работниками разговариваете? — сощурился Франклин.

— Отвечайте, Крэгг. Что вам нужно в «Форталесе»?

Он заглянул ей в лицо. Со вчерашнего дня Джессика глаз с него не спускает. Два дня во дворе не показывалась, а теперь вот ходит за ним по пятам. И смотрит, смотрит… Только уличить ее непросто. Обернешься — и мисс Меррилл поспешно отворачивается, точно пугливый жеребенок.

Щеки девушки раскраснелись, карие глаза полыхали гневом — и он отлично знал почему. Между ними уже пробежала жаркая искра, запылал первобытный, языческий огонь. И он, и она хотели одного и того же. И оба это знали. И ей это не пришлось по душе.

Уж слишком она, Джессика, хороша для него. Во всяком случае, ей так кажется. Он за ней тоже наблюдал украдкой: да, лучшей хозяйки для ранчо не сыскать. Она не боялась запачкать ни рук, ни ботиночек, а под нежной, золотистой кожей перекатывались бугорки мускулов. И при этом оставалась истинной леди.

А леди не станет развлекаться в постели с наемным работником. С человеком, которому словно в насмешку дали имя Джордж Вашингтон.

— Черт вас дери, Крэгг! Я, кажется, задала вопрос!

Франклин спокойно обошел Джессику, направился к корыту, стоящему у пристройки, и погрузил голову в холодную воду.

— Я на него уже ответил, — сообщил он, отбрасывая со лба мокрые волосы и вытирая лицо рубашкой.

Джессика старалась не смотреть на капельки влаги, что бриллиантиками поблескивали на его загорелых плечах, прятались в темных завитках волос на груди.

— Вы не из этого мира.

— Да ну? — белозубо улыбнулся он.

— Вы не скотник и не пастух.

Франклин вздохнул, прислонился к стене, скрестил руки на груди.

— Послушайте, леди, я вашу крепость не штурмовал, верно? Вы сказали, что Гриффит Уинстон в отъезде, предложили мне работу, я согласился. Так зачем все усложнять?

— Кажется, я совершила ошибку, — сухо отозвалась Джессика.

— Может, и так. — Франклин шагнул вперед. — Но правда заключается в том, что все это не имеет никакого отношения к тому, зачем я приехал в «Форталесу», верно?

— Еще как имеет. В отсутствие Гриффита на ранчо распоряжаюсь я, и…

— Дело во мне. — Крэгг сделал еще шаг, и девушка отпрянула назад. — Это из-за меня вы нервничаете.

— Не глупите. С какой стати мне вас бояться?

— Может, вы боитесь самой себя?

Франклин легонько коснулся ее щеки. Такой тривиальный жест — но сколько в нем было ласки! Непозволительная вольность возмутила Джессику, равно как и многозначительная улыбка на его губах… А тут еще сердце неистово заколотилось в груди, едва она ощутила прикосновение его шероховатых пальцев.

— Перестань! — приказала она, тряхнув головой. Она не заметила, как перешла на «ты». А если бы и заметила, так только одобрила бы: нечего с нахалом миндальничать!

— Когда объезжал кобылу, я все время ощущал на себе ваш взгляд. — Он снова потянулся к ее щеке, но Джессика на этот раз отпрянула. — Очень мешало сосредоточиться.

— Ну все, хватит с меня! Нужно было еще вчера это сделать. Крэгг, ты уволен!

— За то, что сказал правду?

— Ковбой, ты что, недослышал? Пусть Грегори заплатит тебе за неделю, и…

Джессика вскрикнула — Франклин грубо схватил ее за руку и потащил за пристройку. Свободной рукой она отвесила негодяю пощечину, но тот перехватил ее запястье и притиснул девушку к оштукатуренной стене. Сердце ее билось глухо, с перерывами. Зеленые глаза Франклина потемнели. Противник неумолимый и грозный… и невероятно притягательный!

— Я закричу, — пообещала она.

В ответ Франклин тихо рассмеялся. Он отлично видел: падчерица Гриффита не столько боится, сколько возбуждена, и сама не знает, кого ненавидит больше: его или себя.

— Вам страшно, Джессика?

— Отпусти меня. Отпусти немедленно, или, помоги мне Боже, я…

— Вас ведь влечет ко мне? И вас это пугает?

— Я ничего не боюсь, — отрезала девушка, усилием воли не отводя взгляда. Негодяй не причинит ей вреда, просто не посмеет — здесь, среди бела дня. Пристройка заслоняет их от посторонних глаз, но ведь в нескольких ярдах работают люди. Стоит закричать — и все это развеется, точно дурной сон.

— Крэгг… — Она облизнула внезапно пересохшие губы. Франклин проследил взглядом движение кончика языка, чувствуя, как накатила волна желания. — Послушай, Крэгг, ты ведь понимаешь, что тебе не сойдет с рук…

— Ах, вот вы о чем? — Губы его изогнулись в усмешке. — Думаете, я маньяк и насильник? — Он невесело рассмеялся. — Да вы, леди, полагаете, что знаете меня как свои пять пальцев!

— Черт тебя дери, да отпусти же!

— Сначала ответьте на один-единственный вопрос.

— Он еще и шантажирует! Крэгг…

Голос Джессики беспомощно прервался.

Франклин приблизился к ней вплотную так, что она ощутила жар его тела… и, о Боже, задрожала, но отнюдь не от страха.

— Один вопрос. — Крэгг сжал оба запястья девушки одной рукой, а другой за подбородок развернул ее лицом к себе. — Вам понравилось смотреть на меня?

— Говорю тебе, я вовсе не… — Кровь неистово пульсировала в ее жилах.

Франклин наклонился вперед. Теперь губы их почти соприкасались.

— Скажите правду…

— Нет! Нет, не понравилось. Я…

Франклин легонько куснул ее за нижнюю губу. Закричи, внушала себе Джессика. Закричи — и примчится подмога…

Он втянул нижнюю губу глубже, нежно затеребил ее зубами. Джессика застонала. Совсем тихо — но Франклин услышал… нет, скорее, почувствовал, как этот стон слетел с ее губ на его губы, и с хриплым вздохом сомкнул объятия.

Поцелуй застал Джессику врасплох.

Первый поцелуй между мужчиной и женщиной обычно бывает нежным, осторожным, трепетным. Влюбленные словно примериваются друг к другу.

А вот поцелуй Франклина оказался совсем другим. Губы его опалили огнем, сильные, мускулистые руки обвились вокруг нее. Водоворот страсти подхватил Джессику и увлек за собою, а сердце сжалось от внезапного страха. Задыхаясь, она попыталась отвернуться, но Франклин обхватил ее лицо ладонями и снова припал к ее губам.

Тут-то она и погибла. Погибла, утонула в омутах его глаз. Жар… Пьянящий аромат возбуждения… Девушка снова застонала, и Франклин понял: она сдается.

Джессика обвила руками его шею, приподнялась на цыпочки, прильнула к нему. Тогда Франклин провел ладонью по ее спине, привлек еще ближе так, чтобы она почувствовала его возбуждение, чтобы поняла, что натворила: из человека цивилизованного превратила его в дикаря, охваченного первобытной страстью. А всему виной — ее прикосновения, запах ее волос, вкус ее губ. Исчезло все, кроме бушующего в крови пламени.

Теперь она сама по доброй воле льнула к нему, дразня и возбуждая. Франклин ощущал напор ее грудей, легкое покачивание бедер. В ушах у него звенело, он снова позвал ее, глухо и хрипло, рывком выдернул из-под брюк футболку и просунул руки под ткань, наслаждаясь шелковистостью разгоряченной кожи.

— Франклин, — зашептала она прямо ему в губы, и звук собственного имени в ее устах прогнал остатки здравого смысла.

— Да, да. Это я, я…

Ладонь его легла на ее грудь. Джессика выгнулась, подалась вперед, наслаждаясь каждым прикосновением. О, эта шершавая, мозолистая ладонь! Кончики пальцев скользнули по затянутому в кружево соску — и все ее существо стало таять, точно воск под солнцем.

— Пожалуйста, — лепетала она. — Франклин, пожалуйста…

А он застонал, просунул ладони под пояс ее джинсов, и пальцы его легли на упругие ягодицы, заставляя девушку приподняться на цыпочки, притягивая еще ближе. Нервы, мышцы, сердце — все трепетало в едином порыве страсти. Да, думала она, да, о, да!

— Ах ты, сукин сын!

Разгневанный вопль и удар хлыста прозвучали почти в унисон. Франклин непроизвольно дернулся. Джессика открыла глаза… и взгляду ее предстало разъяренное лицо отчима.

Франклин отреагировал мгновенно. В нем тотчас же пробудился «трудный подросток». Он оттолкнул Джессику к стене, развернулся, набычился, сжал кулаки… и ударил. Гриффит Уинстон качнулся назад. Франклин тряхнул головой, взревел, снова ринулся на врага. Но теперь алая пелена перед глазами слегка расступилась, и он разглядел противника. Да это же седовласый старец с физиономией, похожей на печеное яблоко!