ЗАГАДКА
колько загадок на свете? Разве их сочтешь? Начни их вспоминать — наберешь не одну тысячу. Трудненько все их удержать в памяти.
Бай Кадырбай, задававший загадки двум своим женам, сыну и многочисленным гостям, не надеялся на свою память, а, гордясь знанием арабского алфавита, записывал услышанные загадки и снискал славу острослова. Говорили про него:
— Да! Бая Кадырбая не озадачишь ничем, а тебя ему поставить в тупик — раз икнуть!
Прослышал про это Алдар-Косе и приехал к баю. Мнимый острослов Кадырбай обрадовался безбородому грамотею и златоусту.
«Вот, — подумалось баю, — когда отведу душу и заставлю этого плешивого языкастого бездельника прикусить язык!»
Угощая бедно одетого безбрового гостя кумысом, начал бай задавать ему загадки одну замысловатей другой, конечно, не самим им выдуманные, а когда-то услышанные и прилежно записанные. И что же! Гололицый, не задумываясь ни на минуту, отвечал и ни разу не ошибся. Все в точку! Это сначала заинтересовало Кадырбая, потом удивило, затем обозлило и наконец привело в ярость. Где это видано, чтобы какой-то, не имеющий ни единого волоска голодранец посмел соперничать с баем и даже не уступать ему в искусстве беседы!
Когда количество правильных ответов безусого и безбородого перевалило за добрую сотню, Кадырбай, не скрывая досады, сказал:
— Ну если ты, лишенный волос, такой искусный отгадчик, задай мне хоть одну свою загадку, чтобы я отгадал ее на лету, пока ты сделаешь глоток кумыса.
Алдар-Косе не заставил себя упрашивать:
— Слышал я, учтиво сказал он, потирая голое темя, одну простую загадку от Касыма, которому передал ее Ермиш со слов Жакыпа, сославшегося на Ишима, славившегося дружбой с Рамазаном. А загадка вот какая:
В сторону Орынбора из аула Кастека
Идут по степи пешком четыре человека.
Рождены одной матерью от одного отца,
Все неотличимо одинаковые с лица.
Родней этих четырех и не бывает родни.
Но это не родные братья. Так кто же они?
Наступило долгое молчание, прерываемое только бульканьем кумыса, который бай подливал гостю.
Кадырбай то снимал, то снова напяливал тюбетейку, обливался потом, кряхтел, пыхтел, хмыкал, кашлял, сморкался, протирал глаза, теребил бороду, но отгадка так и не приходила ему на ум.
Среди записанных арабской вязью сотен загадок, этой, будь она трижды проклята, почему-то не было, а бай, хоть и славился сметливостью, на самом же деле был на редкость тугодумом. Бай позвал на помощь сына Арана, такого же тугодума, как и отец. Выслушав рифмованную загадку, байский недоросль засопел и признался, что разгадать ее он не в силах.
Промаявшись более часа и видя, что гость пьет кумыс без остановки, Кадырбай пробурчал:
— Нет у этой загадки отгадки. Туману ты напустил, гололобый.
Алдар-Косе простодушно рассмеялся:
— Хочешь скажу ответ?
— Говори, не нуждающийся ни в ножницах, ни в бритве!
— Из Кастека в Орынбор шли четыре сестры!
Бай ударил себя по лбу:
— Тьфу ты, лысейший из лысых! Как же я не догадался?
Алдар-Косе допил последнюю пиалу кумыса и усмехнулся:
— Где тебе догадаться? В загадке сказано: «Идут по степи пешком четыре человека». А ты, как известно, женщин не считаешь за людей.