В четверг пришел еще один посыльный. Он принес украшенную лентами корзину с ее любимой туалетной водой, кремом и бусинами с гелем для ванны с тем же запахом. Ее рука потянулась к телефону, но она сдержалась.

Все время ей удавалось неизменно хранить молчание, ничего не объясняя коллегам, но в пятницу, когда из одного эксклюзивного бутика Янгсвилла прибыла красная кашемировая шаль и такого же цвета кожаные перчатки, Лайла и Уил стали смотреть на Сильви понимающе.

– Мужчина не тратит столько денег на женщину, если она не интересует его, – заметил Уил.

– Он бросает мне вызов, – ответила Сильви. – Маркус ненавидит проигрывать. Кроме того, для него это не деньги. Скорее всего, он послал свою секретаршу купить очередные безделушки.

– Ты циник! – с укором произнесла Лайла, теребя в руках красные перчатки. – Эти подарки выбирал человек, который знает тебя.

Сильви пришлось признать, что ее подруга права.

– Кроме того, Роуз сказала, что, когда ты познакомилась с ним, на тебе была ее брошь, а ты знаешь, что это значит, – наклонившись к Сильви, громким шепотом произнесла Лайла.

В субботу утром она встала рано, сделала покупки в бакалейной лавке и поиграла в теннис с Джимом. Затем вернулась домой, включила стиральную машину, а тем временем начала уборку квартиры – словом, занялась обычными домашними делами, как делала это всегда в выходные дни.

Посмотрев на часы, Сильви увидела, что пора идти. Джим и его жена Мариетта хотели перед Рождеством пройтись по магазинам, и Сильви вызвалась посидеть с их малышкой. Она немного нервничала, боясь оставаться с новорожденной, но Мариетта заверила ее, что они уйдут ненадолго, а маленькая Алиса – ребенок спокойный и покладистый.

Сильви уже собиралась отправиться в душ, как позвонили в дверь. Вероятно, это ее подруга Мередит, живущая как раз под ней, или кто-нибудь из других соседей. Она подошла к двери и открыла ее.

На пороге стоял Маркус.

– Ой! Здравствуй! – Взволнованная Сильви сделала шаг назад.

– Здравствуй. – Он выглядел таким же взволнованным, как и она.

Сильви подавила желание скрестить руки на груди, так как его взгляд прошелся по ее облаченной в спортивный костюм фигуре сверху донизу и обратно и дольше обычного задержался на груди, обтянутой черным спортивным топиком.

– Гмм, зайдешь?

Он кивнул, не улыбнувшись.

– Пожалуй.

Он прошел мимо нее и повернулся, а она закрыла дверь и прислонилась к ней.

– Я не располагаю временем, потому что на сегодня у меня есть планы, – сказала она. – Спасибо за все чудные подарки, которые ты прислал, но я не могу их принять.

– Ты не можешь их вернуть, – коротко отрезал он.

– Почему? – Сильви старалась говорить легкомысленно и ровно, но даже сама слышала в своем голосе дрожь и боль.

– Сильви! – Маркус, похоже, подыскивал верные слова. Покров присущей ему самоуверенности немного соскользнул, и в его глазах появилось нечто такое уязвимое, что она замерла. – Я бы хотел снова извиниться за то, что не позвонил, когда был в отъезде.

– Все в порядке, Маркус. Ты не давал никаких обязательств…

– Да нет, давал, – возразил он. – Может быть, я не выразил их вслух, но они подразумевались. Ты заслуживаешь большего внимания с моей стороны. – Он отвернулся. – Я думал о тебе. И… меня беспокоит, что я не могу выбросить тебя из головы.

– Что ж, считай, что я уехала, – посоветовала она, хотя от этого совета сердце готово было выскочить у нее из груди. – Ты не должен больше обо мне думать.

– Но я думаю, – возразил Маркус. Он не двигался, но. Сильви видела, как напряглись его плечи. – Пожалуйста, Сильви, не списывай меня со счетов только потому, что я совершил ошибку. Дай мне еще один шанс!

Еще один шанс! Когда ей был дан еще один шанс, именно он круто изменил ее жизнь. Как же она может лишить Маркуса возможности исправить свою ошибку? Особенно если учесть, что его мольба сопровождается трогательным отчаянием в глазах и признанием, что он думал о ней.

Она позволила себе слегка улыбнуться.

– Значит, ты пойдешь со мной сегодня вечером?

– Я не могу, – с сожалением произнесла она. – У меня другие планы.

– И что же ты делаешь сегодня вечером? Идешь на свидание?

– Да. – Она засмеялась, увидев выражение его лица. – Вообще-то нет. Я собираюсь пойти покататься на лыжах с группой из нашей церкви. У нас каждую зиму создается своего рода клуб. Я добилась того, что нам в субботу вечером снижают расценки.

– Почему меня не удивляет, что инициатор именно ты? – задал он риторический вопрос. И вдруг его глаза заблестели. – А ты не возражаешь, если я пойду с вами? Я обожаю лыжные прогулки, хотя уже несколько лет не вставал на лыжи.

Четыре часа спустя Маркус снова поднимался по лестнице на четвертый этаж в ее квартиру. Хотя большую часть своего тяжелого лыжного снаряжения он оставил в машине, в шерстяном лыжном костюме ему стало жарко, и он на ходу снял свитер.

Дойдя до лестничной площадки, он услышал детский плач. Маркус огляделся, не понимая, в какой квартире находится несчастное дитя, но по мере того, как он приближался к двери Сильви, крик становился все сильнее. Позвонив в дверь, он понял, что плач доносится именно оттуда.

Когда Сильви открыла дверь, его просто оглушил истошный крик младенца. Держа на руках крошечного малыша, она жестом пригласила его войти.

– Мой друг Джим с женой отправились по магазинам, – объяснила она, стараясь перекричать детский плач. – Алисе всего четыре недели, и они в первый раз оставили ее.

– И, наверное, в последний, – заметил он, глядя на красное личико девочки.

Сильви поморщилась.

– До недавнего времени с ней все было в порядке. Я уверена, что она голодна, но не могу покормить ее, если вы понимаете, о чем я говорю. Джим и Мариетта планировали вернуться до следующего кормления, но им пришлось сделать крюк из-за аварии на дороге. Они не так давно звонили и предупредили, что будут с минуты на минуту. Но я не хочу, чтобы они слышали, как девочка плачет. С моей стороны было безумием согласиться на это. Я никогда в жизни не имела дел с новорожденными!

Вот Сильви в чистом виде! Все делает для других.

Он еще раз настороженно посмотрел на девочку.

– Хочешь, я возьму ее на руки?

– Шутишь? Что ты знаешь о младенцах?

– Не так уж много. – Маркус взял у Сильви истошно орущего ребенка, одну руку подложив под крошечную головку, а другой обхватив хрупкое тельце. – У моей помощницы в офисе пять внуков, которые с рождения днюют и ночуют в офисе. Однажды ее невестке пришлось везти своего дошколенка в больницу накладывать швы, и мы с Дорис остались с трехмесячными близняшками. Мне в тот день ничего не оставалось, как или научиться нянчить младенцев, или умереть. – Он поднял девочку к своему лицу. – Ну, и из-за чего сыр-бор?

Маленькая Алиса, словно по волшебству, затихла и впилась глазенками в его лицо.

– Да! – произнесла вконец измученная Сильви. – Выше всяческих похвал…

– Природное обаяние, – пошутил он, не отрывая взгляда от ребенка. – Никогда не подводит.

Он взял у Сильви резиновую соску-пустышку и неуклюже положил младенца на сгиб локтя. Девочка заерзала, и Маркус уже был уверен, что вот-вот она закричит снова, поэтому засунул соску в крошечный розовый ротик.

– Вот так. Я знаю, она не такая вкусная, как мама, но это все, что у нас есть.

К его огромному облегчению, девочка начала жадно сосать, энергично двигая соской вверх-вниз и неотрывно глядя ему в лицо.

– Ну вот, – обратился он к Сильви тем же тихим, проникновенным голосом, которым только что разговаривал с младенцем. – Ах ты, моя девочка! Ты замечательная, красавица!

Сильви сновала по комнате, подбирала одеяла и пеленки и складывала их в объемистый мешок из пестрого полотна, лежащий на обеденном столе.

– Спасибо. Я не думала, что у меня возникнут с ней проблемы…

В дверь позвонили. Сильви буквально полетела через комнату открывать. В комнату вошли мужчина и женщина, которая тут же направилась прямо к Маркусу.