– Слушай, может, я выйду? – осторожно спросил Сергей. – Мне все-таки в Санта-Круз надо…

Бу замотал головой.

– Ты здесь ничего не поймаешь, – сказал он, – это со мной тебе повезло. Сядешь завтра на автобус и нормально доедешь…

Сергей вошел в опостылевшую уже гостиницу. Сегодня здесь было тихо, то ли закончился перерыв между вахтами, то ли нефтяники просто разъехались кто куда. Сергей дернул колокольчик у стойки портье, огляделся и вздрогнул: из полутьмы бара на него надвигалась большая белесая тень.

– Я нашел вам такую хорошую лодку, обо всем договорился, а вы даже не заглянули ко мне, – укоризненно сказал Сирил Ли. – Отличную вы нашли себе компанию. Старичок-маразматик и недошаман, развлекающий туристов сказками о Силе Джунглей. Представляю, что они вам наговорили!

Сергей сел и уставился на американца.

– Так уж и представляете? – спросил он. Сирил вздохнул.

– Они вам понравились, эти мистики с буйным воображением?

– Да.

– И вы готовы сейчас пойти на подвиги и наделать глупостей, чтобы им помочь…

– Слушайте, Ли, – раздраженно сказал Сергей. – Я не знаю, кто вы такой и чего хотите…

– Я хочу, чтобы вы поехали в Ятаки и рисовали там индейцев, – задушевно объяснил Ли. – А чуть позже добрались бы и до монастыря. Вы же за этим приехали? Вот и рисуйте. Наши желания совпадают.

– Вы мне не нравитесь, Сирил. А вот старикан Морено и Ильич… Да, вы угадали, они мне симпатичны.

– Они морочат вам голову.

– А вы нет? – развеселился Сергей. Он встал, прошелся по бару. Остановился над американцем, нависая над развалившейся в кресле тушей. – Юлька у вас? – по наитию спросил он.

– Синьорита Морено находится в туристическом лагере неподалеку от Ятаки, – чопорно ответил Ли. – С ней все в порядке. Девочка наслаждается жизнью и ничего не подозревает.

– И долго она будет наслаждаться?

– А вот это зависит от вас…

Сергей сердито дернул плечами.

– Вы поймите, – с напором заговорил Ли, – местные жители могут сколько угодно плести заговоры, возмущаться засильем американцев и мечтать от нас избавиться. Но наш контроль над Чиморте ничего не изменит для них. Просто все станет несколько аккуратнее.

– Я думаю, вы врете, – сказал Сергей. – Я думаю, вы ничем не отличаетесь от конкистадоров. Просто тем было нужно золото, а вы согласны брать нефтью и бананами какими-нибудь или кокаином.

– С кокаиновыми баронами мы боремся, – двусмысленно заметил Ли.

– Короче, я бы предпочел, чтобы эта зверюга и дальше спала.

– К сожалению, это невозможно. Извините, мистер, но если вы откажетесь с нами сотрудничать, вашей подруге придется плохо. Кроме того, разве шаман не сказал вам? Цепь событий уже началась, и ее не разорвать. Рано или поздно вы окажетесь рядом с башней, хотите вы того или нет. Даже если вы решите уехать… – он взглянул в лицо Сергея и просиял: – О, я вижу, вы уже пытались. Тогда вы понимаете, о чем я говорю. И я надеюсь, что вы примите правильное решение. Вы же цивилизованный человек! Вы понимаете, что это просто негуманно по отношению к миллионам людей?

– Да. Понимаю, – сказал Сергей.

Оставив рюкзак у стойки, он вышел из гостиницы, узким переулком спустился к реке и сел на выбеленных солнцем мостках. По непроницаемой желтой воде плыли радужные бензиновые кольца. Чуть выше по течению какой-то старик в котелке стоял по пояс в воде, выбирая сеть, и над ним кружила цапля. Зеленая колибри металась над кустом, обсыпанном мелкими красноватыми цветами. Бледное горячее небо нависало над Камири, как брюхо огромного животного.

Ла-Игера, октябрь, 1967 год

Короткая спичка прилипла к липким от пота пальцам сержанта Марио Терана, и он никак, никак не мог ее стряхнуть. Мысленно он повторял приказ: преступника необходимо казнить, по радио уже передали, что он погиб в бою, поэтому стрелять надо в туловище, ни в коем случае не в лицо.

– Вы уроженец здешних мест? – неожиданно спросил Родригес, и Марио Теран торопливо замотал головой.

– Моя семья из Санта-Круза, синьор, – сказал он. Упоминать о многочисленной родне, живущей между Камири и Лагунильясом, почему-то не хотелось.

Агент ЦРУ довольно кивнул.

– Да, еще, – едва слышно добавил он. – Если заденете кисти рук, я расстреляю вас лично.

Родригес вышел, и Марио остался наедине с команданте. Как ни тихо были сказаны последние слова, Че Гевара, похоже, услышал их – он посмотрел вслед с презрительной усмешкой, и лишь потом перевел взгляд на Марио.

– Я рад, что так получилось, – неожиданно сказал Че. – Я сдался, поддался отчаянию и свернул с прямого пути. Знаешь когда?

Марио помотал головой.

– Конечно, не знаешь, – сказал Че и прикрыл глаза.

…Старшая дочь старухи, пасшей коз, была карлица, младшая – психически больная, да и сама старуха, наверное, была слаба разумом. Иначе не стала бы говорить с чужаками о том, что младшая дочь посвящена Святому Чиморте и скоро отправится в монастырь; не жаловалась бы, что из-за действий партизан все пути перекрыты, что по округе бродят солдаты и спокойная жизнь кончилась, одна лишь надежда осталась – на заступничество зверя из болот да доброго кузена Онорато, тот, хоть и седьмая вода на киселе, а пропасть не дает, навещает. Инти пересказал Че смутное старушечье бормотание. Партизаны заплатили ей за молчание. Они все еще пытались найти поддержку у крестьян, но уже не надеялись, что кто-то может не выдать их – из сочувствия или хотя бы за деньги. Надо было уходить.

В тот день Че Гевара решил, что пора использовать запасной план и пробиваться на юго-восток. Сложись все немного иначе – и он сумел бы выйти из окружения, он дошел бы до монастыря. Он едва не совершил чудовищную ошибку, но понял это лишь тогда, когда, раненый всю ночь лежал на полу в школьном зале рядом с телами друзей. Он бредил, и Зверь Чиморте приходил к нему, и его безумный жадный взгляд рассказал ему все. Теперь оставалось лишь спокойно встретить смерть.

…Спичка наконец-то выпала из пальцев Марио, и едва слышный стук, с которым она упала на пол, казалось, привел Че в себя.

– Я был не прав, – проговорил он. – Но все закончилось лучше, чем могло бы. А у них ничего не выйдет.

Сержант подумал, что, если переживет этот день, никому не расскажет ни слова правды о последних словах команданте. Он снял с плеча карабин. Руки дрожали. Глаза у Че Гевары были цвета трясины.

– Стреляй, не бойся, – сказал Че.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…