После приобретения Клаусом Штертебекером индийского «корабля золота» с его неимоверными богатствами, он приготовил свой флот, увеличившийся теперь остатками английского флота, чтобы устроить английскому королю визит в его резиденции.

Магистр Вигбольд неоднократно уговаривал Штертебекера отказаться от этого рискованного шага, не лезть льву в пасть, ибо надо было быть сумасшедшим, чтобы решиться на подобное предприятие.

Но король Ричард II слишком много раздражал виталийских братьев и их короля. Прежде виталийцы могли сбывать свои добычи в Лондоне. Достоизвестный «Стальной двор» служил им тогда местом склада своих продуктов, для выжидания выгодной продажи.

Этот-то «Стальной двор» Ричард II в наплыве властолюбия и надменности приказал закрыть. Такой образ действий вызвал сильный гнев Штертебекера; он был до того возмущен, что решить мстить Ричарду II.

Флот только что выступил в поход. Впереди шел «Буревестник», непосредственно за ним виднелся король золота «Орлиное крыло», которое Штертебекер не пускал с глаз. По обеим сторонам этого полного богатствами корабля шли «Железный Михаил» и «Южная звезда», под командою Годеке Михаила и Бартоломея Бота. За ними вслед тянулась длинная вереница кораблей виталийского флота.

Билль, английский контрабандист, благодаря которому нашли «Орлиное крыло», теперь подошел к Штертебекеру, любовавшемуся вздутыми ветром парусами и развевающимися флагами, и напомнил ему о его обещании.

Клаус проницательно посмотрел на него.

— Ты исполнил обещанное, и я также хочу поступить. Если, действительно, желаешь поступить к виталийским братьям, то путь для тебя открыт. Но знаешь ли ты, какие обязанности берешь на себя?

— Да, адмирал.

— Измена, при каких бы то ни было обстоятельствах и кому бы то ни было из братьев, наказывается смертью. Потому остерегайся.

— Не угрожайте мне, адмирал! Я буду верен вам до гриба. Моя просьба искренна и честна.

— Хорошо! Посмотрим. Готов ли ты принять клятву, прочитанную тебе, по моему приказанию, магистром Вигбольдом?

— Да, адмирал.

Штертебекер, вместо ответа, приложил сигнальный свисток к губам и свистнул. По этому сигналу в мгновение ока весь экипаж корабля был на палубе и окружил своего короля и стоявшего пред ним новичка.

Вигбодьд, Ниссен, начальники фон-Крафт, Лимбург и Штенфельд, рулевой Рамбольд Штэн и боцман Готтнольд Зальдзидер стояли вокруг адмирала на шканце; все остальные виталийские братья, остались на середине палубы. Корабельная прислуга и вся челядь заняла все возвышенности, откуда только возможно было лучше наблюдать за церемонией приема нового виталийского брата.

Церемония эта происходила с некоторой торжественностью. Штертебекер произнес речь, в которой указал на то, что только ненарушимая верность и преданность общему делу одни только способствуют процветанию и росту Виталийского братства, он напирал на то, что виталийцы начали с малого, с доставки провианта городу Штокгольму, и достигли такой внушающей морской силы.

Это же возможно только при неустрашимой храбрости и взаимного доверия братьев одного к другому; дабы сохранить это доверие, изменники наказываются тяжелой карой.

— До сих пор, — продолжал Штертебекер с громким голосом, — между братьями не оказался ни один изменник — лучшее доказательство, что братья далеки от этого!

Бурное ликование прогремело далеко по морю; виталийцы с гордым сознанием в глазах смотрели друг на друга.

— Не будь же ты первым изменником, — сказал Штертебекер, пронизывая Билля взглядами. — Ты горько поплатишься за это, а теперь посвящаю тебя в рыцари!

Казалось, как бы дрожь прошла по телу бывшего контрабандиста, и как будто в его глазах чуть чуть загорелся коварный огонек. Несмотря на это, он твердо протянул руку, коротко и стойко выдержал властный взгляд последнего.

— Если ты готов присягать, то становись на колени.

Билль преклонил одно колено и положил левую руку на голую саблю, которую держал Штертебекер. Все виталийцы разом выхватили свои сабли и направили их против Билля.

— Все эти сабли пронзят тебя и окунутся в крови твоего предательского сердца, если попробуешь изменить виталийскому делу, — загремел снова Штертебекер грозным голосом, и снова прошла дрожь по телу англичанина.

Клаус этого не заметил. Он говорил ему слова кровавой клятвы, обязательной для всех поступавших в число виталийских братьев, а Билль повторял за ним эти слова, сперва нерешительно, но потом более твердо. Затем Клаус три раза приложил саблю к левому плечу преклоненного, после чего он был посвящен в рыцари Братства.

Итак, Билль был принят в братство Виталийцев. Готтольд Зальдзидер же сказал Рамбольду Штэн:

— Что тут делать; английская собака эта мне не нравится, упорные, словно змеиные глаза. Посмотрит на тебя — так все нутро передернет. Меня удивляет, что король принял его; контрабанда — это ремесло, стоящее гораздо ниже морского грабежа.

— Но все таки ты не зачислишь нас в число морских разбойников? — сказал рулевой.

— Упаси меня, Боже! Разве мы не ведем всегда справедливые войны? Разве мы когда нибудь ограбили бедного на один грош, только богатых приходиться иногда очистить, да какая же беда — это банда мошенников и грабителей похуже всех пиратов, воров и бродяг мира.

Между тем виталийский флот выехал уже из рейда Шпитеда. Остров Вигт исчез уже позади. На всех парусах входили теперь великолепные корабли в широкий английский канал, объезжая двух юго-восточных мысов английского континента, Зуд-Форланд и Норд-Форланд, дабы войти затем в Темзу.

Только теперь Клаус Штертебекер решил не много отдохнуть. События и волнения последних дней ужасно его утомили. В продолжении двух недель он не раздевался и большую часть невзгод и мучений сам перенес и вполне заслужил теперь отдых.

Верный Плутон последовал за своим господином в каюту, чтобы охранять его покой.

Арит Вигбольд против воли присутствовал при церемонии посвящения в виталийские братья. Он весь предался очень важному вопросу и был недоволен, что ему помешали в работе.

Уже несколько месяцев трудился этот ученый магистр над составлением «греческого огня».

Поэтому он тотчас удалился снова в лабораторию, устроенную Штертебекером на корабле, дабы продолжать свои опыты. Ему казалось, что в последние дни сделал громадные успехи в своих поисках.

Будь этот «греческий огонь» вновь изобретен им, то это безгранично расширило бы владения виталийцев, и их господство на всех морях земного шара было бы обеспечено.

«Греческий огонь» был изобретен еще подолгу до Рождения Христа. В 360 году стратег Энас описал свойства этого вещества, которое при соединении с водой не только гаснуло, но, наоборот, воспламенялось. Затем рецепт этого состава затерялся.

Вигбольду после долгих опытов, наконец, удалось открыть состав этого драгоценного вещества. Он тотчас хотел сообщить об этом открытии Штертебекеру, но вынужден был пока отказаться от этого, так как Клаус не выходил из своей каюты.

И так ученый вынужден был идти на отдых, не сообщив своему другу своей тайны, которую охранял от всех, как зеницу ока.

Ночь. Глубокая тишина царила на море. На «Буревестнике» также все было тихо. Попутный ветер, широкий безопасный путь и звездная ночь с серебристым месяцем способствовали к беспрепятственному движению вперед.

Художественную картину представлял этот величественный флот. Блестя надутыми парусами он казался шествием привидений.

На палубе сторожила вахта, постовой на верху главной мачты зорко смотрел вдаль, а рулевой не отступал от руля.

Сторожила также и измена. Теперь при покрове ночи она смелей действовала, не боясь, что яркие лучи всевидящего солнца уличат ее в предательстве.